Божественные проступки - Лорел Гамильтон

Сами кушетки были белым и ярко выделялись в разливе коричневого ковра. Цветовая схема повторяла цвета главного дома Мэви Рид. Где было разнообразие прохладных цветов - белый, кремовый, приглушенного коричневого, золотого и синего, но здесь не было ничего, что могло бы отвлечь глаза от удивительного пространства океана, и если ты не боялся высоты, то можно было стоять у окон и смотреть на острые скалы внизу, на которые накатывал океан.

Эта комната была и красивой и холодной. Словно была создана, чтобы развлекать деловых партнеров, а не друзей. Мы хотели добавить немного теплоты к обстановке.

Небо за окнами все еще было черным. Море за окнами затянулось черными, почти масляными, чернилами, отражая полную луну.

Коричневый ковер бледнел в ночи, освещенный серо-белым лунным светом. Кушетки казались почти призрачными в лунном свете. И этот свет был настольно ярок, что в углах комнаты собиралась густые тени. Только при яркой луне могу быть такие тени. Втроем мы вышли из теней на яркий лунный свет, который наша кожа отражала, как будто мы были сияющей белой водой.

В доме было так тихо, что были слышны натиск и ропот моря среди скал внизу. Мы двигались в тишину, сотканную из лунного света, теней и дыхания моря.

Я подошла к кушетке, ближайшей к стеклянной стене, потому что назвать это окном, значит не воздать должное масштабу. За стеклянной стеной море ширилось вплоть до изогнутой линии горизонта мира, движущегося по кругу, пылающего и мерцающего под прикосновениями луны.

Что-то в игре света заставило меня захотеть увидеть больше, и тогда я ушла от кушетки и встала рядом с окном, где моим глазам представал вызывающий головокружение вид моря и скал, волн, пенящихся серебром и белизной в темном свете.

Бри начал снимать лук, стрелы, и мечи, складывая их аккуратно на длинном столе у одной из стен комнаты.

Иви подошел ко мне вместе с пистолетом в кобуре и мечом на поясе. Он подошел ко мне, все еще будучи в бронежилете. Большинство мужчин были бы неуверенны в себе после такого долгого существования без женщины, но Иви обхватил меня руками почти на грани жестокости и оторвал меня от пола, чтобы поцеловать меня. Нет, не в его правилах наклоняться ко мне, он заставил меня подняться к нему, и он был достаточно сильным, чтобы подхватить меня с земли и просто держать так, как он этого хотел.

Полотенце упало с моих волос, и мои влажные и холодные волосы рассыпались между нашими лицами. Он обвил мою талию рукой. Другой рукой он захватил мои влажные волосы и отдернул их так жестко и резко, что я вскрикнула, отчасти от боли, отчасти еще от чего-то.

Его голос был резким и ожесточенным, становясь ниже с каждым словом, как бывает у мужчин.

- Другие стражи говорили, что тебе нравиться боль.

Мой голос получился хриплым, напряженным от захвата на волосах.

- Немного боли, но не очень.

- Но тебе нравится это, - сказал он.

- Да, мне нравится это.

- Хорошо, потому что мне тоже. - Ему нужно было отпустить мои волосы, чтобы сильнее прижать меня к своему телу, пока другой рукой он расстегивал застежки на бронежилете. Потом он бросил меня на ковер и сдернул бронежилет через голову почти таким же стремительным движением.

Я лежала, затаив дыхание от внезапности. Он взял правильную ноту, чтобы я чувствовала себя пассивной. Добровольная жертва была игрой, которой я наслаждалась, если все было сделано правильно. Если же он сделает что-то неправильно, то получит отпор. Полотенце, которое обхватывало меня, успело слететь с меня, и я лежала на нем голой и открытой лунному свету и для Иви.

Он прижал мои ноги, становясь на колени поверх них, захватывая мое невысокое тело в ловушку, пока он избавлялся от пистолета, меча, кобуры и футболки. Он свалил их вокруг себя как лепестки, оторванные от нетерпеливого цветка.

Он приподнялся надо мной, сильнее надавливая на мои ноги, что это было почти больно, но не совсем. Я видела его нагим, потому что у большинства из нас не было проблем с наготой, но получить представление о мужчине без одежды, не то же самое, как увидеть линии его тела, того самого, которое становится на колени над тобой, и ты знаешь, что на этот раз все, что обещает это тело, будет твоим.

Его талия была длинной и тонкой. При всей мускулатуре, под прекрасной мерцающей кожей, он был длинным и сухощавым, как будто чтобы он не делал, никогда не станет накаченным. Он был сложен как бегун, изящный и быстрый, и при этом наполненный силой. Его волосы веером рассыпались вокруг него, и я поняла, что они двигались сами по себе и без ветра, от его собственной магии. Они рассыпались вокруг его длинного тела ореолом белого, серого, и серебряного, и были так похожи на лозы, ярко пылающие, вычерченные электричеством каждой веточкой, каждым листочком, проступающими в оттенках зеленого цвета. Спираль его глаз начала раскручиваться, и могла довести меня до головокружения, если бы я глядела на нее слишком долго.

Не знаю, что он видела на моем лице, но это заставило его сорвать свои брюки и столкнуть их вниз по стройным бедрам, открывая его заветную часть тоже жесткую, длинную и толстую, как будто его тело решило, что эта часть должна восполнить его стройность. Он прижался ко мне своим телом, толстым и длинным, и это все, что я хотела в этот момент.

Он наклонился ко мне, его колени, все еще прижимающие мои ноги, не давали ему двинуться, чтобы наконец привести в действие все это толстое, дрожащее рвение. Он наклонился надо мной, и его волосы не упали вперед, они раздвинулись в стороны от нас так, что мы были окружены их жаром и движением. Его волосы издавали звук вокруг нас, как ветер, шелестящий в листьях.

Он прижал мои запястья к полу, и я была полностью обездвижена, но он не мог так войти в меня. Я оказалась пойманной в ловушку, но ее цели я не понимала.

Он наклонился к моему лицу и прошептал:

- Не хмурься, Мередит. Это не тот взгляд, который я хочу видеть сейчас на твоем лице.

Мой голос был хриплым, но мне удалось спросить:

- Какой взгляд ты хочешь увидеть?

Он поцеловал меня. Он поцеловал меня так, будто ел меня, зубами и языком, и когда я уже собиралась закричать "достаточно", он превратился в долгий, глубокий поцелуй, полный нежности и заботы, похожий на многие из тех, что я получала.

Он приподнял лицо, и я смогла увидеть его глаза. Его зрачки больше не были спиральными, теперь они пылали зеленым цветом, как будто их заполнил свет.

- Вот этот взгляд, - сказал он. - Ты сказала в душе, что у тебя уже была прелюдия, которая тебе была нужна, значит я могу об этом уже не беспокоиться, но я хочу, чтобы ты знала, что я не похож на твоего Мистраля. Есть ночи, когда нежность тоже хороша.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});