Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

— Царь зверей? — единственный ответ, пришедший мне в голову.

Фу, сколько же надо пафоса иметь в пятой точке, чтобы называть так себя. Эгоцентричный. У него это на лице написано. Полагает, что если он такой обаяшка, то ему можно звездиться. Я бы ему зазвездила. Ой, нет, это не из моего репертуара. Просто чувства так обострены, что я невольно начинаю ругаться. Как Леся. Или Соня. Или адская смесь Солес — Соня плюс Леся.

— Типа того… — многозначительно протянул он.

— Ясно, — божечки, мы даже не знакомы. — Что было ночью? — перешла я в наступление.

Даже не знаю, хочу ли я знать правду. Так страшно, но, кажется, он единственный, кто может рассказать.

— Я думал, ты мне расскажешь, красотка.

Ага, знаю я, какая я красотка в пять утра после неведомой бурной ночи. Стоп. Он сказал, что не знает?

— А я думала, ты мне расскажешь, красавец, — копируя его тон, выдавила я, в уме подмечая, а ведь и правда красавец.

Милое лицо, серьёзное и в недоумении, наверное, моё лицо выражает то же самое. Какой у него торс, и бицепсы крутые, вот бы потрогать, когда он их напрягает, атласная кожа, испещрённая сетью татушек, вздувается — под нею бугры мышц. Хотя труселя смешные — с большими красными сердечками. Я думала, что взрослые крутые парни, тем более носящие такое грозное имя, как Шерхан, никогда в жизни такие не наденут. Ржачные, сказала бы Соня. Интересно, что за сумасбродная девица в порыве дикой страсти подарила ему их. И я захохотала. Как полоумная гиена… Громко, в голос, захлёбываясь от собственной шутки, и с наметившимися по уголкам глаз слезами.

Наверное, он посчитал меня сумасшедшей, сбежавшей из клиники, но мне стало очень смешно. Его недоуменный взгляд, чуть обозлившийся от моего внезапного смеха, проследил за моим. Видимо, он решил, будто я обсмеиваю его мужское достоинство, а наткнулся на очаровательные трусы, отчего лицо сделалось очень смешным, я сильнее разошлась в хохоте, что мышцы пресса перенапряглись, и стало покалывать в области живота. Я притянула правую руку к животу, а если точнее — попыталась притянуть, но получилось не очень. Зато обнаружился гипс. И моё веселье вмиг унесло вместе с приходом нового последствия гулянки. Не зря я не хотела туда идти.

Как я сразу гипс не заметила? Я же правша. А теперь как я буду существовать? Хорошо, что сейчас лето, и не надо на учебу, лекции чужие по ночам после снятия гипса переписывать не придётся. Но откуда он взялся? Кажется, сегодня утро вопросов. И что же мне ответит мой новоявленный принц в красных труселях?

— Понятия не имею, откуда гипс. Я тебя вижу впервые. И вот это, — он ткнул в объект своего нижнего белья, — тоже.

— Могу тебе сказать то же самое, — тихо выдавил мой обозлённый разум.

Он уставился на меня, буравя глазами, сделалось как-то неуютно.

— Ты ничего вообще не помнишь? Или есть малейшие проблески? — не сдавался Шерхан.

Мне как-то жутко не нравится называть его по прозвищу. Как собаку. Но он же сам так представляется. Я бы укоротила его до Хана, но много чести будет, если величать его по-королевски. Обойдётся. Пусть будет Шером, как западная певичка в мужском обличии.

— Ни-че-го. Хотя твоё лицо мне смутно знакомо…

— Я известная личность, — мгновенно засверкал белоснежной улыбкой голливудской звездульки парень.

Ага, молодец. Поздравляю, извини, что без цветов. Ох, во мне умерла ехидная сволочь. Но меня сейчас интересует куда более важный вопрос:

— А между нами было… что-то… этой ночью?.. — чувствую, как краска залило моё лицо, но не могу не спросить.

Шерхан тупо рассмеялся. Надо мной же смеётся, значит тупо.

— А ты бы хотела?

Я сморщила лицо, предвосхищая свой отрицательный ответ.

— Не…

— Ой, как жаль, что не отмотать всё назад, правда? — с деланным сочувствием произнёс, а потом снова по-идиотски заржал этот придурок.

Я начинала его ненавидеть.

— Что ты хочешь сказать?.. — шёпотом, не веря интересуюсь у веселящегося хозяина квартиры.

Неужели я так низко пала? Полнейшее безобразие.

— Киска, не парься. Ты в одежде. Я в одежде. Секс — это процесс соития обнажённых тел, — заставил меня раскраснеться ещё больше его ответ, но гораздо сильнее подействовало дружеское похлопывание по плечу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это… то есть ничего не было? Да?..

— Поверь, ты бы запомнила, — проникновенно уставился мне в глаза развратный тип.

— Ясно… — я скинула с плеча его руку.

Но разве он в одежде? Трусы — это же нижнее бельё. А я в чём? Опустив взгляд обнаруживаю себя лишь в лифчике и ажурных трусиках, вот уж Леська! Заставила меня их надеть, а они же просвечивают! И лиф тоже просвечивает, выставляя на обозрение все мои прелести. Прикрыться нечем, только руки, то есть одна рука в волнении нервно двигается от груди к низу живота, туда и обратно, пытаясь прикрыть непотребство.

Ухмыляющийся «мой враг номер один», пожалев, протянул мне белоснежный халат, стянув его со стены. В ванной комнате, всё белоснежное. Сверкает так, что не остаётся сомнений, здесь на славу поработали тётя Ася и мистер Пропер. И ещё она такая огромная. Размером с две мои комнаты. А сколько здесь зеркал — на стенах, даже на потолке, а пол выложен мраморным кафелем. У правой стены блистает чистотой унитаз, а напротив него — огромная посудина в качестве самой ванны. Наверное, это джакузи. Около неё и около раковины висят полотенца: большое, поменьше и самое маленькое, как в дорогущем отеле. Я в таком никогда не была, но из фильмов знаю, что бывает именно так. А ещё потому, что дядя после своих автограф-туров и пресс-конференций обычно привозит целый мешок того, что успел надыбать из отеля — полотенца, пакетики или тюбики с шампунем, бальзамом для волос, миниатюрные запечатанные кусочки мыла, короче, всё, что криво лежит. Из одного отеля он даже тапочки махровые привёз. Не то, чтобы он страдал бедностью, скорее у него в попе сидит небольшой кусочек авантюризма, вот он и отрывается на пятизвездочных гостиницах. Или же он возомнил себя звездой известного комедийного сериала.

— Накинь.

— Спасибо.

Одна рука влезла в рукав, другая так и осталась болтаться подвешенной на подвязке. Но мне стало на порядок уютнее. Почти так же, как до момента, когда я узнала, что стою перед новым знакомым практически голая.

Шерхан отодвинул меня от раковины, умылся сам и двинул в комнату, я засеменила за ним следом, разглядывая выбритую на затылке эмблему FJB. В голове стали шевелиться извилины, собирая по кусочкам неведомое «вчера». Это парень из «Funk Jazzy Band» замерцало в моей голове транспарантами.

— Слушай, может кофе сварганишь? — извлекая меня из страны воспоминаний, предложил мне он.

— Я вроде кухаркой не нанималась.

Что ещё за новости? Кофе ему свари, завтрак тоже приготовить? А массажик не сделать? Вот борзота.

— А как же каноны гостеприимства?

— В смысле?

— Знаешь, иногда одни человек навещает другого. Это называется «ходить в гости» и ведёт к некоторым неудобствам для хозяина.

— Ага, поняла, — я нетерпеливо перебила распалявшегося Шера. — Тебе неохота самому, ты хочешь заставить меня. Поспешу расстроить…

— Не поняла, — в свою очередь перебил меня хамоватый тип. — Я всего лишь хочу напомнить тебе о твоих обязанностях.

— Каких обязанностях?

— Как гостеприимной хозяйки…

— Чего? Ты что такое говоришь? Это же твоя квартира!

Он выпучил глаза в недоумении, мол, совсем у девочки крыша упорхала в далёкие края, не оставив обратного адреса.

— Я думал, это твои апартаменты, — наконец изрёк ошеломлённый не менее меня, парень.

— А a думала — твои!

— Вот @Нецензурная речь@! — не стал он сдерживать чувств.

— То есть, мы сейчас неизвестно у кого… Так?

— Выходит так, хотя почему неизвестно? — его взгляд зацепился за журнальный столик со стеклянной крышкой, на котором что-то пестрело всеми цветами радуги, наверное, проспектик местечка, где мы оказались.

А мой взгляд зацепился за кровать, стоявшую, точнее подвешенную посреди просторной комнаты. Это где я провинилась? Или наоборот, отличилась? Бог ты мой! Огромная, белоснежная, усыпанная лепестками роз кровать в форме сердца. Сверху по канатикам, которые держат её на весу, свисает балдахин из полупрозрачного шифона нежно-розового оттенка. Гамак-трансформер, обозначило красоту моё не давече проснувшееся и бодрствующее ехидство. На расстоянии полутора метров по бокам стоят две круглые тумбы, в вазах пестреют два гигантских букета кроваво-алых роз. Обои в комнате под стать цветом балдахину. У стены стоит огромное зеркало в золочёной раме. Фу, меня уже тошнит от обстановки.