Энергия заблуждения. Книга о сюжете - Виктор Шкловский

Щербацкие были разорены. Они жили в Москве через силу, тратя больше, чем могли тратить, они доедали свое состояние. Но они должны были жить в Москве, так как в Москве находилась ярмарка невест, о которой печально, хотя почти без обиды, говорил Пушкин.

Татьяна Ларина попала на эту ярмарку. Когда она стала женой генерала, люди, привезшие ее, были рады.

В семействе Щербацких властвовала мать. Она смотрела, чтобы дети знали французский и английский языки Чтобы девочки были в обществе. А чтобы они не успели преждевременно показать красоты своих ножек, их одевали в длинные платья. А Кити, младшая, ходила на очень красивых ножках, которые не закрывала юбка.

Вот что пишет Толстой; несколько забежим вперед по возрасту Кити: «Сколько страхов было пережито, сколько мыслей передумано, сколько денег потрачено, сколько столкновений с мужем при выдаче замуж старших двух, Дарьи и Натальи! Теперь, при вывозе меньшой, переживались те же страхи, те же сомнения, и еще большие, чем из-за старших, ссоры с мужем».

Стива Облонский был хорошим женихом.

Он прожил свое состояние; был он, очевидно, из Рюриковичей, он имел службу, где он ничего не делал; но он удачно изображал занятого человека, сперва на казенной службе, потом, когда дела его ухудшились, на частной службе у еврея, это было строительство железной дороги Поляковым.

Старшая дочь была выдана за Степана Аркадьевича Облонского.

У сестер Щербацких вторая получила фамилию Львова, и эта семья почти не упоминается в романе, мы только знаем, там была скарлатина.

Третью надо было выдавать. Кити имела успех гораздо больший, чем старшие сестры.

Ее хорошо выбирали.

Как-то раз Вронский сказал случайно Кити, что он на днях ждет приезда матери из Петербурга. Но мать Кити решила, что графиня Вронская приезжает смотреть невесту.

Тут были черты, такие положения Кити, от которых она заболевала, сомневаясь в моральной чистоте этого дома. Она плохо называла себя в собственных мыслях.

Анна Каренина, фамилия, до которой мы наконец добрались, была сестрой Стивы Облонского, она княжна, вышла замуж за губернатора, очень успешно продвигающегося чиновника, он был лучшим женихом в губернии.

Недостатком брака, который произошел при самых лучших предзнаменованиях, было то, что жених на двадцать лет старше невесты.

В древней Греции допускалось и одобрялось, что муж на пятнадцать лет старше жены.

Жена была существом уважаемым, ценимым, переставляйте эти слова как хотите.

Но Анна Каренина вошла в круг своего мужа.

Это была группа знатной и крупной чиновничьей аристократии, и первое время Анна чрезвычайно гордилась окружением мужа.

Потом было общество дворян их губернии. Потом она стала гранд-дамой Петербурга. У нее были знакомые аристократы с очень звонкими фамилиями. Они жили более чем свободной жизнью. Делалось так, что этого как бы не видели. Когда светский мир отвернулся от Анны Карениной, то она оказалась как бы на необитаемом острове, но без умения работать на себя, создавать контрпозицию, чтобы презирать свои старые связи.

Анна Каренина настолько высоко поставлена, что Долли, в горе по поводу измены мужа, плачущая, похудевшая, польщена, что к ней приезжает ее знаменитая золовка, жена человека, который делает личные доклады государю.

Губернаторство было только ступенью для Каренина; про Каренина говорили, что у него такой ум, которого мало даже в Европе.

Начало каждой книги, каждой драмы должно вводить нас сразу и неожиданно; конечно, если нет специального вестника, что к чему, кто такой герой и каково его положение.

В «Войне и мире» о положении России, о походе Наполеона, о Пьере говорят люди, которые принимают Андрея Болконского и уважают его; обо всем этом развернуто говорит Толстой.

В «Анне Карениной» речи автора почти отсутствуют. Мир героев заключался в мире самой вещи. Он выведен и живет своими законами, о которых мы при чтении не спрашиваем, почему так. Когда говорят, что же было началом всего, что он думал, начиная писать о женщине, которая потеряла себя, когда говорят, что история эта чуть ли не связывается с историей одной незнатной женщины, которая незаконно жила с одним дворянином, он ее бросил, она сама бросилась под колеса поезда, то думаю, что именно эта история покорила Толстого. Вряд ли это правильно, потому что в первых набросках романа Анна Каренина после того, как она говорит с мужем, бросилась в Неву. Поезд появился позже. Не он был толчком для романа.

Вряд ли также Толстой вполне поразился началом пушкинского наброска «Гости съезжались на дачу». Об этом столько написано, что очевидно – люди любят удивляться. Они хотят найти бытовой корень вещи, что же правдоподобное случилось с героем. Правда, несколько набросков начала говорят, как гости приехали на дачу княжны такой-то, как они сплетничали, как вела себя хозяйка, но в более поздних отрывках начала у Толстого же говорится, что Анна сидела и разговаривала с Вронским, который имел тогда другую фамилию.

Весь зал слушал, а стол их, Анны и Вронского, который имел другую фамилию, был как бы барабаном, по которому били палками.

Когда Пушкин пишет в другом отрывке, что на углу стояла карета, то это удар, неожиданность, так как карета не на месте.

Начало романа неожиданно, и эта неожиданность сохранена в тексте романа.

Я уже имел случай сказать и повторю еще раз, что писатель сюжетом своего произведения как бы протирает мир, который все время запутывается или, если хотите, пылится.

И вот разные писатели, живя в разное время, нащупывают один и тот же узор, одно и то же сцепление обстоятельств, которые каждый раз по-разному конкретно проявляются.

Так сюжет перемещается во времени.

Одновременно с «Евгением Онегиным» Пушкин писал прозу. Писал начало какого-то большого романа. Один отрывок печатается под заголовком «Гости съезжались на дачу», другой – под заголовком «На углу маленькой площади».

Героиня первого отрывка Вольская. Она рано вышла замуж за обыкновенного, не трагичного, не жестокого, не поэтического мужа.

Зинаида Вольская встретилась летом в светском обществе с офицером, и они с ним слишком долго разговаривали на балконе.

Героиня отрывка «На углу маленькой площади» продолжает историю, начатую в первом отрывке.

Героиня этого отрывка полюбила Володского, и, полюбив, «она почувствовала отвращение от своего мужа, сродное одним женщинам и понятное только им».

Войдя к своему мужу, она сказала, что любит другого, что она не хочет обмана и решила развестись, и это было неожиданно для мужа и для Володского. «Никогда не думал он связывать себя такими узами».

Героиня отрывков записана с любовью к ней, хотя ее поведение прямо противоречит поведению Татьяны.

Оказывается, и в то время возможен был другой выход. Только он был тоже трагичен. Хотя имена героинь сходились, мы не заметили, что эти два отрывка отображают моменты одной судьбы.

Это заметил Лев Николаевич Толстой. Перелистывая Пушкина, он прочел этот отрывок и, вероятно, второй и начал писать «Анну Каренину». Он собирался кончить роман в несколько месяцев. Он радовался тому, что наконец нашел свою тему. Он бросил большую работу над романом о Петре Первом, перед этим сдвинув колонны, на которых держались исторические романы.

Весь материал был готов, и как вспоминала Софья Андреевна: «Герои уже были одеты, но только не дышали».

Роман о Петре начинался словами: «Все смешалось в царской семье», – это было начало, за которым должен был идти разбор заново увиденного материала – романа несчастных столкновений; это было понято и стояло у двери Льва Толстого, как приглашенный и не открывший дверь гость.

А судьбу женщины, описанной в прозе Пушкина, он не смог развязать. Он только понял, что эта судьба так же важна, и так же нравственна, и даже удивительна, как судьба Татьяны.

Литературное произведение изменяется во времени. Это то и как бы не то. Пушкин ведь сказал, что все слова есть в словаре. Повторяется тема. Сюжет – это путь перехода литературного построения из одной эпохи в другую.

Теперь вернемся на прежнюю дорогу и скажем, как сохранена неожиданность начала романа.

Роман начат со слов, что все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

Вот это начало, с моральной оценкой происходящего, оценкой неожиданной, появилось не в начале, но было переставлено в начало, потому что это было неожиданно: это было новое начало.

И так же ново было начало «Евгения Онегина»: «Мой дядя самых честных правил…» и т. д.

Цитата из Библии и заметка о несчастных семьях, рядом поставленные, неожиданны.

Кроме того, в этом начале о несчастных семьях было задание – сравнение, – здесь с самого начала показывается читателю, это не один роман, а два романа.

Это тронуто, это затронуто, так задано с самого начала романа.