Время новых дорог - Александр Федорович Косенков

спросил Сергей.

— Гуляй дальше, — огрызнулся Кешка. — Без сопливых обойдемся.

У Сергея желваки заходили на скулах, он повернулся было, чтобы уйти, но остался.

— Колонну задерживаешь. Некогда сейчас личные счеты…

— Пошел ты, знаешь куда! — заорал Кешка. — Чтобы я тебя близко не видел…

Сжимая в руке разводной ключ, он с ненавистью смотрел на Сергея. Сергей оглянулся на звук моторов колонны, еще не видной за изгибом дороги, рывком отбросил Кешку в сугроб и полез в мотор. Кешка, подняв ключ, кинулся на него. Сергей возился с мотором.

— Обернись, гад! Сзади бить не буду.

Сергей выпрямился, коротким сильным ударом сбил бросившегося Кешку. Полез в кабину, запустил двигатель, сдвинул в сторону вал, подвел Кешкин бульдозер вплотную к своему, перелез из кабины в кабину.

Бальсис выпрыгнул из трактора Ивана Федоровича, подошел к остановившимся машинам.

— Что у вас? — спросил он поднявшегося Кешку. Тот, сплюнув кровь, подошел к своему бульдозеру. Бальсис посмотрел на Сергея. Тот пожал плечами. Бульдозеры одновременно тронулись с места. Бальсис снова сел в кабину рядом с Иваном Федоровичем.

— Что у них там? — спросил Иван Федорович.

— Вероятнее всего, психологическая притирка. Но работают хорошо…

— Бабу он у него увел…

— Что? — не расслышал Бальсис.

— Бабу он, говорю, у него увел. Сережка Казаков. Вот Кешка и психует.

— Это плохо, — нахмурился Балсис.

— Смотри, Антонович, — сказал Иван Федорович. — Гольцы больно мутные. Запуржит. Тогда беда. Тут, как в трубе, все наскрозь…

— Что вы предлагаете?

— До распадка дойти надо. А тут такое будет…

— Будем идти.

Но колонна все еще стояла.

Саша Семечкин, устроившись поуютнее, дремал в кабине, надвинув на глаза лохматую шапку. Под ухом у него мурлыкал транзистор….

Анна открыла дверь второго вагончика, над которым дымила труба кухни, выглянула, призывно помахала рукой.

— Я? — показал на себя Алсахай, высовываясь из кабины. Анна отрицательно покачала головой и снова махнула рукой.

Михеев и Дубынин сидели в кабине.

— Тебя зовет, — сказал Дубынин. — У вас с ней что? Старое?

— И старое, и новое, — не вдруг ответил Михеев. — Тревожная, я тебе скажу, женщина. Если любит, то чтобы весь ее был. Между нами, даже боюсь я ее. Запряжет так-то на всю жизнь — и все. Ладно, сбегаю — что там у нее.

Отворачиваясь от все усиливающегося ветра, он побежал к Анне.

Бульдозеры ушли далеко вперед.

— Поехали, Иван Федорович, — решил Бальсис.

— Надо бы им сказать, чтобы левей забирали. Подъем скоро, — озабоченно пробормотал Иван Федорович, включая скорость.

Следом повел свой трактор очнувшийся от дремоты Семечкин.

— Ну что? — спросил Михеев Анну.

— Поговорить, Коля, надо…

Толчок двинувшегося трактора качнул их друг к другу. Михеев прижал Анну к себе.

— Придешь? — спросила она.

Михаил согласно кивнул.

— Иди тогда… Ну иди, сказала…

Михеев открыл дверь, выпрыгнул в снежную круговерть.

И снова остановилась колонна потому что ничего не было видно в беснующейся пурге. Хлестко бил по стенам вагончика снег. Потрескивала, свистела, отзывалась случайными далекими голосами рация. Бальсис переключился.

— Байкал, Байкал, говорит сорок седьмой. Как слышите меня? Сообщите погоду. Жду прогноз, жду прогноз. Прием…

— Здравствуйте, Бальсис. Как дела? Как дела? Прием… — отозвался далекий голос.

В вагончике собрались все. Кто внимательно, кто между делом прислушивался к разговору по рации.

— Стоим у Бикея. Отметка четырнадцать ноль восемь. Пурга. Никакой видимости. Сообщите прогноз. Долго эта манная каша будет, Степанов? Прием…

Рация отозвалась не сразу.

— Дела, Пятрас, неважные. Северо-западным тебя прихватило. Двое суток минимум. Как люди? Прием…

— Все нормально, — ответил Бальсис. — Постараемся выйти к отрогу под прикрытие. Связь в одиннадцать. До свидания.

Он положил трубку. Все молчали.

— Надо идти, Иван Федорович, — поднялся Бальсис. — Без вас распадок не найдем. А здесь занесет… Пойдете в головном бульдозере. Колонне идти плотно! Включить фары!

Стали расходиться.

— Может, сменить? — остановил Кешку Быстров. Тот молча выпрыгнул из вагончика.

— Сменишь Казакова, — сказал Бальсис. — Он вчера две смены работал.

— Да я ничего…

— Отдохни. Или вот что — Ивана Федоровича трактор поведешь.

Иван Федорович сел рядом с Кешкой. Быстров и Бальсис устроились было в кабине второго бульдозера, но неожиданно дверку рванул Михеев.

— Товарищ начальник! Давайте лучше я… Немного знаю эти места…

Бальсис выпрыгнул из кабины. Бульдозер Кешки уже скрылся за пеленой бешено несущегося снега. Быстров включил фары, тронулся следом.

…Иван Федорович напряженно всматривался вперед. Лобовое стекло бульдозера заносило снегом, и только в короткие мгновения между ударами снежных зарядов можно было разглядеть, то пятна кустов, то частокол стволов, то бок огромного пня.

— Не видать ни хрена! — крикнул Кешка. — Ползем, как слепые котята.

Иван Федорович приоткрыл дверку кабины, выглянул. Белая стремительная мгла занавесила окружающее пространство. Было трудно смотреть.

— Так и иди, — сказал он Кешке. — Чтобы ровненько было… По кругу и зайдем за хребтик.

— На рога тут зайдешь!

Бульдозер неожиданно пополз вверх.

— Ну? — закричал Кешка. — Где ровненькое твое?

— Стой! — придержал его Иван Федорович. — Может, вправо взял? Стой, а то загремишь!

— Куда? — психовал Кешка. — Не видать же ни хрена!

— Должен спуск быть. Ты погоди… По ключу вниз, а там распадок. Если вправо взял, камни будут… — вспоминал Иван Федорович.

Рядом остановился второй бульдозер. Следом чуть светила фарами колонна.

Иван Федорович взялся за ручку дверки:

— Пойду, проверю…

— Куда?! — заорал, удерживая его, Кешка. Но Иван Федорович спрыгнул на землю. Сделав несколько шагов, исчез. Кешка стал подавать сигналы. Из второго бульдозера выпрыгнул Михеев, пошел за стариком.

А Иван Федорович растерялся. Он ничего не мог вспомнить. Ему казалось, что стоит он один-одинешенек среди бескрайнего пространства летящего снега и все вокруг одинаково бело и незнакомо. Он пошел было в одну сторону — вернулся, пошел в другую — остановился. От ветра слезились глаза, было трудно дышать. Неожиданно рядом появился Михеев.

— Вправо забрали! — крикнул он. — Камни! Туда надо…

— Все забыл, — сказал Иван Федорович. — Ничего не помню, все забыл.

— Здесь и маму забудешь. Пошли…

Бальсис снял со стены свой рюкзак и стал выкладывать из него на койку большие яблоки. Потом собрал их, с трудом удерживая, понес к столу.

— Праздник сегодня у меня. В сорок четвертом году в этот день освободили мой город. Вы, наверное, и не слышали о нем. Есть такой маленький городок в Зарасайском крае. Это оттуда яблоки. Я очень прошу вас — угощайтесь все…

— Пахнут как! — с восторгом сказала Анна. — Даже жалко трогать.

Иван Федорович потряс яблоко.

— Стучат, — улыбнулся он. — Самая спелость.

— Я бы от таких яблок не уехал, — сказал Михеев, надкусывая яблоко. — Тут, может, цель жизни всей, чтобы такие яблоки у дома росли.

— Знать, что они растут где-то,