Воинство болот - Колд Рональд

Оттолкнув враз обмякшее тело, мужчина входит в просторный зал, быстро проходит мимо картин, зеркал и массивных столов, заваленных бумагами, и замирает перед последней дверью, прислушиваясь. Тишина. Он берется за медную ручку, выполненную в форме змеиной головы, и гибкой тенью проскальзывает внутрь.

Перед ним роскошная кровать, на которой разметалась обнаженная женщина. Ветер колышет алую занавесь, и по белому телу пробегают бледно-красные волны.

Мужчина поднимает кинжал.

Мучительно медленно плывет вниз стальное лезвие. Воздух становится густым, обволакивает клинок, мешает ему опуститься на грудь спящей.

Человек в отчаянье кладет вторую руку на перекрестье и налегает всем телом, но кинжал по-прежнему дрожит на одном месте, не в силах поразить цель.

Ее волосы в беспорядке разбросаны по маленьким вышитым подушкам, одна рука свесилась с края ложа, губы словно бы улыбаются.

Кинжал дрожит над пышной грудью спящей, на лбу мужчины выступают бисеринки пота.

Он поднимает глаза, словно бы ища помощи у заглянувшего в окно солнца, и в ужасе замечает, что вместо алой занавеси на пол струится водопад крови.

Женщина открывает глаза и смотрит на висящий над ней кинжал. Ее алые губы разлепляются, и слышится мелодичный смех.

— Здравствуй, любовничек! Это опять ты?

Мужчина вновь налегает на оружие, но какая-то неведомая сила удерживает клинок.

— Ты обречен каждый раз приходить на место своего давнего преступления и убивать меня снова и снова.

— Почему? — голос мужчины слаб, он тише и бесцветнее, чем голос женщины.

— А ты разве не знал, что нет ничего, страшнее женской мести?

Наконец что-то невидимое лопается в воздухе с хрустальным звоном, кинжал устремляется вниз…

Женщина продолжает улыбаться.

Руки с кинжалом, пройдя сквозь на миг ставшее невидимым тело, вновь взмывают вверх.

— И вас он тоже убивал столь же бестолково? — спрашивает женщина у кого-то за спиной мужчины.

Тот резко поворачивается.

Зал полон людей. Тут толстяк в окровавленном поварском костюме, оба телохранителя с посиневшими лицами, толпа дикарей с перьями в волосах, от которых исходит странная смесь запахов: листвы и гниения. За их спинами толпятся мужчины в одеждах придворных, в руках которых обломки дуэльных эспадронов. Все они пустыми глазами, лишенными зрачков, смотрят в самую душу Артива.

— Мне кажется, они не в восторге от тебя, — женщина зевает во весь рот, показывая огромные заостренные клыки, и потягивается всем своим сильным и прекрасным телом.

Артив пытается крикнуть, но звук умирает на его губах, пытается ударить кинжалом, но воздух вновь становится подобным камню.

Женщина садится на кровати, причем руки с оружием проходят сквозь нее, точно через столб дыма. Она рассеянно гладит Артива по голове, и вдруг начинает смеяться, указывая пальцем в зал:

— Со времени нашей последней встречи в этой комнате ты не терял времени даром, дорогой.

Мужчина вновь оборачивается.

Прежние фигуры исчезли, но помещение заполнено до отказа. Мертвецы стоят плечом к плечу. Многие из них страшно искалечены. Безногих поддерживают под руки, а усатый наемник, рот которого забит мокрыми водорослями, а тело отрублено косым ударом от ключицы до пояса, лежит на полу боком, тараща бельма и шевеля пальцами целой руки. Вокруг него плавает в воздухе серебристая рыбка, которая методично откусывает от щеки наемника кусок за куском, но тот неотрывно смотрит на своего убийцу.

В коридоре толпятся лемуты, среди них несколько страшно обгоревших крестьян, воин, грудная клетка которого раздавлена камнем, пущенным из катапульты, человек верхом на хоппере, удерживающий свою отрубленную голову свободной от поводьев рукой. Ближе всех стоит флоридский лесоруб с рогатиной. В левой глазнице ополченца торчит обломанная посередине стрела.

— Неплохо, совсем неплохо, — задумчиво говорит женщина, поднимает ногу и начинает гладить мужчину по груди, животу, потом голая ступня опускается ниже. Артив пытается отшатнуться, но ему не оторвать рук от кинжала, а тот намертво застрял в затвердевшем воздухе. Поигрывая пальцами ноги и жмурясь на кошачий манер, женщина вновь смеется своим неподражаемым смехом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А может попросим этих уважаемых господ разной степени сохранности подождать за дверью — и вспомним наше уютное гнездышко в лесу?

Артив напрягает всю силу воли и чувствует, что кинжал начинает шевелиться.

Женщина хмурится.

— Кажется, развлечению конец. Но ничего, не в первый и не в последний раз ты пришел в эту комнату.

Клинок падает вниз, легко разрывая плоть, начинает хлестать черная кровь. Женщина с неудовольствием смотрит на свою развороченную грудную клетку, поднимает укоризненные глаза и говорит:

— В который раз замечаю, что у тебя грубый вкус. Был и остался солдафоном из вшивого гарнизона.

Тут она страшно кричит, выгибается на кровати, хватая холодными руками кинжал, потом замирает.

Артив отбрасывает в сторону кинжал и с опаской смотрит через плечо. Комната пуста, только рыбка бестолково крутится над расстеленной по полу волчьей шкурой.

Тут мертвая женщина открывает глаза, словно что-то забыла, и торопливо шепчет:

— Мой сын уже близко, любовничек. Очень скоро он изжарит твое сердце и отдаст его на съедение беременной самке лемута. Животным, как и людям, нужно усиленное питание. И тогда ты придешь ко мне навсегда.

Артив выбегает из комнаты, несется по лестнице вниз, и она исчезает за его спиной, ступенька за ступенькой.

Он стоит в саду, рядом с изрубленной на куски сторожевой собакой, и смотрит на дворец Каримбала. Башенки, балконы и колонны у входа начинают плавиться и исчезать. Потом тает сад.

Артив парит в серой пустоте, а к нему с огромной скоростью летит серебряная рыбка. Она увеличивается по мере приближения, заполняет собой все небо, надвигается.

…Командор проснулся от собственного крика, и рывком сел, озирая палубу галеры выпученными глазами. Два Ревуна, его телохранители, деловито принюхиваться, сжимая оружие и выискивая невидимого врага. Матросы, мельком глянув на очнувшегося Артива, вернулись к прерванным занятиям. Одни карабкались на ванты, другие драили палубу у кормового возвышения.

Командир корпуса поднялся и поплелся умываться. Торопливо завтракая, командор бросил взгляд на свой шлем, лежащий на палубе, и вздрогнув всем телом, расплескал кубок с вином. В нем лежала мертвая серебряная рыбка, точь-в-точь такая же, как во сне.

— Забери ее оттуда, — скомандовал Артив одному из Ревунов.

Лемут приковылял к шлему, хапнул рыбешку, сунул в пасть и счастливо задвигал челюстями. Вдруг он издал возмущенный вопль и выплюнул рыбий хвост прямо на палубу.

— Это еще что такое, — возмущенно спросил Артив.

Лемут заскулил, открыл пасть и показал обломанный у основания клык.

Командор медленно подошел к остаткам рыбы, с отвращением тронул их носком сапога. Так и есть, ему не показалось. В чешуе лежал перстень. И не просто перстень, а перстень ведьмы Фуалы.

Это колечко из золота высочайшей пробы с незатейливой жемчужиной Артив некогда конфисковал у наглого купца, везущего на продажу зерно из Каллины, а потом подарил своей любовнице. Фуала была богата, но весьма ценила мелкие знаки внимания. Даже ревнивый Каримбал не смог заставить свою жену снять подарок. Со временем перстень так въелся в палец, что мертвую ведьму, как услышал Артив в портовом кабаке Нианы от одного подвыпившего путешественника, похоронили вместе с ним.

Реальность начала смешиваться с кошмарами, мучающими Артива уже несколько суток. Это был весьма тревожный симптом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но только обеспокоенный Артив собрался послать лемута отмыть перстень от чешуи и рассмотреть находку поближе, как проходящий мимо матрос с ведром и тряпкой в руках пнул его грубым башмаком. Перстень ударился об упругое крыло летучей мыши на командорском шлеме и полетел по воздуху. Артив попытался его поймать, но вместо этого лишь поменял кольцу направление полета. Миг, и странная находка очутилась за бортом.