В горах Кавказа. Записки современного пустынножителя - Меркурий

Считая иеромонаха своим благодетелем, великодушно принявшим их в свою, как они полагали, пустынь, новопришедшие поделились с ним своими деньгами. Получив этот подарок, на другой же день он уехал в город. Новоселы, не теряя времени, спешно начали строить две кельи простейшим способом, в забирку, причем без пазов, впритык закладывая на мох наколотые из каштанового дерева нетолстые пластины в каркас. Строительство шло весьма успешно, так что в половине первого зимнего месяца было завершено сооружение обеих келий. Крыши им сделали из коротких дощечек, наколотых также из каштанового дерева, окна на первое время затянули целлофановыми пленками, а печи сложили из скальных каменных плиток.

Иеромонах на полученные от братьев деньги с помощью добрых людей оформил себе городскую прописку, после чего прислал через приозерных монахинь письмо в пустынь, повелев вновь пришедшим строить церковку по чертежу, сделанному им в письме, а сам уехал из Сухуми куда-то в Россию.

Началось строительство маленькой пустыннической церкви. На это дело призвали всех: и брата-пчеловода, и брата, живущего в дупле, и даже брата-ленивца. По чертежу церковка похожа была на обыкновенную келью, но с небольшой алтарной пристройкой, а потому сделали обыкновенный каркас, на вкопанных в землю столбах, со сплошной обвязкой по верхам, включив в нее и алтарную пристройку, крышу которой делали обособленно. К середине зимы строительство церкви было закончено.

К этому времени вернулся иеромонах. В рюкзаке он привез антиминс, священническое облачение и алтарные принадлежности, которыми снабдил его в России один старый архиерей. Типикон и богослужебные книги были принесены из города еще раньше, как и все прочее, что необходимо для совершения литургии. Первую службу совершали накануне Рождества Христова.

Теперь литургию могли служить каждое воскресенье, а также в Господские и Богородичные праздники. Вечерня и утреня отправлялись с вечера, а литургия ночью, вслед за полунощницей. Отпуст бывал уже перед рассветом. Петь почти никто не умел, а потому пели, как могли, за уставщиком, знавшим на память монастырские распевы. По большей части практиковали обыкновенное гласовое пение. На каждое богослужение собирались все жители пустыни, поскольку зима стояла малоснежная и заносы не препятствовали посещению церкви ни брату, живущему в дупле, ни братьям из старых келий.

За каждой литургией все причащались Святых Божественных Тайн, после чего расходились восвояси. В середине марта быстро растаял снег и, пока вода в реке не успела подняться, к озеру за чем-то был послан послушник, который вернулся не один, а с отцом Исаакием. Тот пожелал жительствовать среди братьев, так как у них стало совершаться церковное богослужение. За неимением отдельной кельи, его пока поместили в помещении церкви. Сообща перенесли его пожитки и продукты.

Как-то после окончания церковной службы, на братской трапезе, отец Исаакий поинтересовался, совершались ли здесь когда-либо водосвятные молебны. Ему ответили, что совершали только один раз — в день Богоявления. Тут отец Исаакий вспомнил и рассказал об одной своей встрече:

— После праздника Богоявления минувшей зимой я возвращался из города. Добравшись автобусом до поселка Цебельда, пешком направился к своей пустыньке. Была ненастная погода, шел дождь со снегом. Пришлось накрыться целлофановой пленкой. По пути меня догнала легковая машина, ее водитель пригласил меня сесть в автомобиль, и мы поехали вдвоем. Он сочувственно поинтересовался, какая нужда заставила меня путешествовать в такую ненастную погоду. Я ответил, что позавчера было Крещение и я ездил в город на службу и водосвятный молебен.

— И была вам нужда, — удивился он, — по такой погоде мучиться идти на эту церемонию освящения воды?! И что там особенного-то, если священник опустит в воду серебряный крест и вода после погружения в нее серебра делается на долгое время непортящейся? Это явление известно еще с далекой древности.

— Какое у вас образование, молодой человек? — спросил я.

— Высшее, — ответил он, — я по специальности горный инженер-маркшейдер.

— Удивляюсь, — сказал я, — кто же это смог внушить вам такую нелепицу, что вода после погружения в нее серебра становится непортящейся?

— Это заключение ученых, — убежденно ответил он.

— Да эти безумствующие фантазеры, — отвечал я, — сочинители всевозможных басен, сами обманулись и других ввели в заблуждение, вот и получается точь-в-точь как с тем мужиком, про которого писал когда-то Лев Толстой: «Спросили, — говорит, мужика: какими силами двигается паровоз? Мужик отвечает: паровоз толкается бесом — и мужик неоспорим, бессмысленно с ним препираться». Вот точно так же получается и у вас. Но я не могу понять, как же это вы, будучи сами ученым человеком, слепо верите чьему-то абсурдному мнению, раболепствуя перед авторитетом учености. Вы бы хоть когда-нибудь сами проверили достоверность этого умозаключения, опустив в стакан с водой какую-либо серебряную вещь. Тогда на собственном опыте вы убедились бы в несостоятельности этого утверждения, потому что гниющая вода вскоре докажет вам лживость ваших ученых. Тридцать лет тому назад в ограде городской церкви, — продолжал я, — был сделан огромный бетонный резервуар вместимостью пять тонн, с плотно закрывающейся на замок крышкой. Внизу у него есть несколько кранов. Каждый год, на Крещение, его заполняют доверху водой. Архиерей перед лицом всего народа всегда говорит: «Я имею обычай освящать воду не серебряным, а деревянным крестом» — и он показывает всем деревянный крест изящной резьбы. Эта вода многие годы не подвергается никакому естественному гнилостному процессу. В ней не заводятся ни инфузории, ни злые эвглены и никакие иные микроорганизмы, вызывающие процесс «цветения» и разложения. Но поверьте мне, пока не будет отслужен водосвятный молебен, во время которого архиерей или простой священник, при пении богоявленского тропаря, погружает в воду крест, благодать Святого Духа не сойдет на воду и не освятит ее, хотя бы даже погружали в эту воду великое множество всяких крестов: золотых, серебряных или деревянных.

С незапамятных времен в Православной Церкви существует обычай водосвятные крещенские молебны совершать на реках. Помню, как у нас, в России, совершали водосвятия на Каме и на Волге, во время которых освящались тысячи кубометров речной воды. Эта вода не испортится бесконечное число лет. Лично у меня такая вода хранилась двадцать пять лет, пока я не разбил, по неосторожности, бутылку. Одна женщина мне рассказывала, что ее прадед в молодости ходил в Иерусалим, где участвовал в водосвятии на реке Иордан и принес оттуда бутылку с освященной водой, которая хранится у них уже сто лет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});