Заклинатель душ - Элисия Хайдер

пределы комнаты? — спросил Уоррен. — Мне придется признаться в действительно плохих вещах.

Я протянула свой мизинец.

— Честное-пречестное.

Он зацепил своим мизинцем мой, вызвав еще один небольшой электрический разряд. Это заставило его слегка подпрыгнуть и рассмеяться.

— Не уверен, что когда-нибудь к этому привыкну.

Я потерла палец.

— Я тоже.

Он глубоко вздохнул.

— Ладно. Поехали, — сказал Уоррен. — Когда мне было восемь, я попал в приемную семью. Я и другая девочка, которой было около семи, жили с супружеской парой в пригороде Чикаго. С женщиной все было в порядке, но из-за мужчины мне по ночам снились кошмары. Просто зло во плоти. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Я кивнула и вздрогнула от знакомого ощущения.

— Да.

— Девочку звали Элис. Мы вместе какое-то время провели в системе. Она была немного медлительна и имела дефект речи, но мило общалась со мной, в отличие от многих других детей. После того как мы пробыли там около месяца, мужчина начал забирать нас из школы. Мы возвращались домой, и он забирал ее в свою комнату, — сказал он.

Я прикрыла рот рукой и закрыла глаза.

— Ну, ты можешь догадаться, — сказал он. — Я не понимал, что происходит, но знал, что парень монстр. Элис начала закрываться. Она много плакала и отказывалась говорить или играть со мной.

Мое сердце бешено колотилось, а желудок сводило от тошноты.

— Однажды мы пришли домой из школы, и он начал забирать ее в свою комнату. Элис заплакала. Я закричал и сказал ему прекратить. Парень ответил, что может заставить меня тоже кончить. Я начал плакать, Элис рыдала. А я просто знал, даже в восемь лет, что ему нельзя оставаться в живых. Поэтому закричал, и раздался треск, который эхом отразился по всей комнате. Напоминало, будто молния ударила в дерево. Парень просто упал на колени и уткнулся лицом в ковер. Я взял Элис за руку, и мы побежали к соседям. — Уоррен прервался и сделал глубокий вдох.

— Он умер? — спросила я.

Он кивнул.

— У него просто остановилось сердце.

Я откинулась на спинку дивана и запрокинула голову.

— Это ужасно.

— И я знал, даже тогда, что это дело моих рук, — сказал он. — Даже попытался сказать социальному работницу, что я это сделал, но он мне не поверил.

— Конечно, — ответила я.

— После этого нас с Элис разделили и отправили в разные приемные семьи, и, в конце концов, когда мне исполнилось четырнадцать, меня определили в интернат в городе, — сказал он. — Ни одна семья никогда не выдерживала со мной дольше шести месяцев, потому что все, казалось, боялись.

Я подперла голову рукой.

— Должно быть это травмирующе.

Он кивнул.

— В некотором смысле. Но огромная часть меня яростно защищала других людей. Я знал, что не плохой. Никогда не чувствовал себя плохим ребенком. — Уоррен сделал еще один глоток из бутылки. — Затем, когда мне было шестнадцать, мы с парой других мальчиков из интерната пошли в кино. Они были настоящими детьми системы. Курили, пили, принимали наркотики, участвовали в бандах. Олицетворяли все те ужасные истории, которые ты слышала о детях системы. Но они были единственными людьми, которые не отказывались находиться со мной.

— После окончания фильма мы должны были пойти домой пешком, но они решили последовать за одинокой девушкой. Думаю, она жила где-то поблизости. Они загнали ее в угол в переулке. Я схватил одного, парня по имени Рекс, за волосы и оттащил. Другой парень, Тревис, бросился на девушку и толкнул ее на мусорный контейнер, сильно раскроив ей голову. Тревис запрыгнул на нее и ударил по лицу. Рекс держал меня за рубашку, но я сосредоточился на Тревисе. Он собирался убить девушку, если я его не остановлю. И тогда вновь раздался треск молнии.

— И у него остановилось сердце, — сказала я.

Уоррен кивнул.

— Рекс в потрясении отступил. Когда я повернулся к нему, он бросился бежать.

— Что случилось с девушкой?

— Я взял ее на руки и отнес на заправку за углом. Они вызвали скорую помощь, и я выбежал на улицу до прибытия полиции. Хотя почти уверен, что она выжила, — ответил он.

Я потерла лицо руками.

— Вау.

Он допил пиво и поставил пустую бутылку на пол рядом с собой.

— Я жил на улицах, пока не исполнилось восемнадцать и я смог вступить в армию. Это был мой единственный выход.

— И ты стал снайпером, — сказал я.

Уоррен пожал плечами.

— Я уже был киллером.

Я покачала головой.

— Нет. Ты был спасителем.

Он повернул руки ладонями вверх.

— Совсем не это ощущаешь, когда останавливаешь биение сердец.

Я сильно выдохнула.

— Сколько раз ты это делал?

— Девять раз, — ответил Уоррен. — Три раза во время войны в Ираке в 2006 году.

— Думаю, эта способность тебе пригодилась во время войны.

Он кивнул.

— Да, это так.

— Как это работает? Ты можешь делать это по желанию? — спросила я.

— Вряд ли «по желанию» подходящее слово, но могу сделать это, когда у меня нет другого выбора.

— Что случилось с Элис?

Уоррен сделал глубокий вдох и прислонился затылком к дивану. После длительного молчания стало понять, что он не хочет о ней говорить.

Я положила свою руку на его.

— Все в порядке. Ты не обязан рассказывать.

Он вздохнул и покачал головой.

— Нет, мне нужно выговориться, — сказал он. — Элис мертва.

Моя голова откинулась назад от удивления.

— Как?

Он снова затих. Затем посмотрел на свои ладони и перевел взгляд на меня. В уголках его темных глаз застыли слезы.

— Я убил ее.

Я с трудом сглотнула, но не отпустила его руку.

— Как это случилось?

— Я не видел ее до тех пор, пока не сбежал из детского дома. Когда нашел ее, она отсиживалась в притоне наркоторговцев на другом конце города. Я остался с ней на некоторое время и попытался помочь привести жизнь в порядок, но однажды вечером вернулся с едой для нас, а у нее передозировка чем-то. Я до сих пор не знаю, что она приняла. — Уоррен опустил голову.

Его рука вспотела.

— Она задыхалась от собственной рвоты и билась в конвульсиях. Я пытался очистить ее дыхательные пути, но не получалось, — сказал он. — Я почувствовал, как она ускользает, и понимал, что Элис страдает. У меня не было телефона, чтобы позвать на помощь. Там больше никого не было. Поэтому просто прекратил это.

Я обняла его за шею и притянула к себе. Не понимала, плакал ли он, но его дыхание было быстрым и неглубоким. Неудержимые слезы катились по моим щекам.

— Ты не убивал ее. — Я покачала головой. —