Колонна Борга - Алекс фон Берн

Гели стала для Бормана ценным источником информации о фюрере. Именно от Гели Раубал Борман узнал о мазохистских наклонностях Гитлера и его проблемах в интимной жизни; о романе бабки Гитлера Марии Анны Шикльгрубер с бароном Ротшильдом, а также и то, что крестным отцом Гитлера также был еврей.

Гели тяготили неестественные отношения с дядей, она находилась на грани нервного срыва, и Борман легко внушил ей мысль завести любовника. Для начала он остановил свой выбор на личном шофере Гитлера Эмиле Морисе, который был в то время самым влиятельным человеком в «ближнем круге». Однако, к глубокому удивлению Бормана, когда домогательства Мориса стали известны Гитлеру, наглеца не только не утопили в ближайшем пруду, но и выдали ему двадцать тысяч марок на открытие частного магазина. Это свидетельствовало об одном: фюрер не имел рядом абсолютно верного человека, которому можно было бы поручить любое деликатное дело.

Вот это место и хотел занять Борман!

Но для начала необходимо было погрузить Гитлера в вакуум полного одиночества. Значит, наступила очередь Гели Раубал. Весной 1931 года, гостя в Вене у родственников, Гели познакомилась с художником-евреем. Вскоре они стали любовниками, — при активном содействии Бормана, разумеется.

Развязка наступила 18 сентября 1931 года, когда во время ссоры с Гитлером Гели сообщила Гитлеру, что имеет любовника и хочет выйти за него замуж. Мало того, она уже ждет от своего любовника ребенка. Окончательно доконало Гитлера то, что его соперником оказался еврей. Влетевший на звук выстрела в квартиру на Принцрегентплатц Морис был потрясен увиденным: Гитлер в бешенстве пинал ногами окровавленное тело Гели.

Когда на место преступления прибыл следователь мюнхенской полиции, он обнаружил труп Гели. У нее были сломаны два пальца, нос и подбородок, а рядом валялся револьвер Гитлера.

В последующие несколько суток Борман улаживал дело со следователем. С места преступления бесследно исчезли все улики, включая дневник Гели и письма возлюбленного. В протоколе отсутствовало упоминание о следах побоев. Брат Гели Лео Раубал пригрозил сгоряча «разобраться в этом деле», — спустя некоторое время он погиб на Балканах при загадочных обстоятельствах. Помогло и то, что министром юстиции Баварии в то время был член НСДАП Франц Гюртнер. В конце концов было официально объявлено, что Гели забавлялась с пистолетом Гитлера в его отсутствие и случайно выстрелила в себя.

Все это время Гитлер провел с неотлучно находившемся при нем Грегором Штрассером: фюрер был совершенно невменяем и товарищи по партии всерьез опасались, что он наложит на себя руки. Хотя Штрассер и утратил все свои позиции в партии, но он продолжал не только пользоваться уважением у значительного числа «старых бойцов», но и сохранил хорошие отношения с фюрером. Последнего Борман не простит Штрассеру никогда, и летом 1934 года во время «ночи длинных ножей» Грегор Штрассер будет застрелен в камере внутренней тюрьмы гестапо на берлинской Принц-Альбрехтштрассе видными эсэсовцами Гейдрихом и Эйке вопреки категорическому приказу фюрера сохранить Штрассеру жизнь!

Так Борман одержал еще одну маленькую победу.

В ночь на 14 марта 1932 года в своем кабинете на первом этаже «коричневого дома» Гитлер с волнением следил за ходом выборов рейхспрезидента. Результаты были неутешительны: Гитлер проигрывал Гинденбургу. В этот трудный момент рядом с Гитлером находились те, кто никогда не говорил ему «нет», кто с почтением внимали его не раз слышанным откровениям: Гесс, Бухлер, Ханфштангль. Был там и Борман. Он наконец вошел в «ближний круг».

31 июля 1932 года на выборах в рейхстаг НСДАП получила почти 38% голосов избирателей и завоевала двести тридцать мест. Партия Гитлера стала сильнейшей в стране. И Борман сделал следующий шаг на пути к вершине.

5 октября Борман направил Гессу письмо, в котором обвинил руководство СА и лично Рема в предательстве фюрера и НСДАП и намерении значительной части штурмовиков голосовать на следующих выборах за коммунистов. Откуда Борман получил такую информацию, неизвестно. Но ноябрьские 1932 года выборы в рейхстаг, казалось, полностью подтвердили его утверждения: НСДАП потеряла тридцать четыре места, а коммунисты резко увеличили свое представительство в рейхстаге, получив сто мест.

В декабре 1932 года партию потряс новый удар: на местных выборах в Тюрингии за представителей НСДАП проголосовало почти вдвое меньше избирателей, чем на последних выборах в рейхстаг, а шеф организационного отдела НСДАП Грегор Штрассер начал тайные переговоры с канцлером фон Шлейхером с целью получения поста министра в правительстве.

Это был уже настоящий заговор «старых борцов». Для того чтобы обезглавить оппозицию, Гитлер поспешно издал распоряжение, в котором провозгласил независимость местных партийных лидеров от центрального аппарата и их ответственность исключительно перед фюрером. Получившие полную самостоятельность благодарные гауляйтеры на партийной конференции единодушно поддержали Гитлера, а не Штрассера. Так закончилась политическая карьера главного идеолога и организатора НСДАП.

Гитлер осудил Штрассера и назначил на его место Роберта Лея (ограничив, впрочем, полномочия последнего). Хотя партийное руководство и гауляйтеры единодушно осудили Штрассера, авторитет старого партийного деятеля среди ветеранов партии оказался не поколеблен. Партии грозил раскол, противники Гитлера предрекали его политическую смерть. Борман с досадой подумывал о том, чтобы снова сменить политическую ориентацию.

Но 30 января 1933 года под давлением влиятельных промышленников Гинденбург назначил Гитлера рейхсканцлером. Гитлер возродился, словно Феникс из пепла. Партии ничего больше не оставалось, как сплотиться вокруг победителя.

Борман не собирался киснуть в «Фонде пособий»: старик Шварц крепко держал в руках казну партии и на служебный рост Борману рассчитывать не приходилось. Борман обратился с просьбой к Гессу подобрать ему работу в политической организации партии. Гесс переговорил с Борманом, остался доволен его опытом организационной работы, и 3 июля Гитлер утвердил назначение Бормана на должность начальника штаба (штабсляйтера) в бюро Гесса. По своему обыкновению, Гитлер не уточнил полномочия пока не существующего штаба, что открывало безграничные возможности для интриг.

Первой победой Бормана на новом посту стал «Фонд германской промышленности Адольфа Гитлера» (ФАГ).

ФАГ был организационно оформлен в середине 1933 года крупными промышленниками, и все предприниматели каждый квартал делали взносы в фонд в размере пяти процентов от прибыли соответствующего квартала прошлого года. Официально управляющим ФАГ был назначен Гесс, но фактически фондом распоряжался, конечно, Борман. Но это было еще не все.

На гауляйтеров была возложена ответственность за своевременное оформление и передачу в ФАГ наследств, добровольно отписанных немецкими гражданами лично фюреру. Кроме того, Борман предложил обязать местные власти закупать и бесплатно вручать каждой паре молодоженов подарочный экземпляр книги Гитлера «Моя борьба» и сборник речей Гитлера, что резко увеличило авторские гонорары фюрера. В благодарность за это Гитлер передал Борману важнейшую (с точки зрения «ближнего круга») прерогативу, доселе принадлежавшую президенту Имперской палаты печати рейхслейтеру Максу Аману: вручение фюреру его гонораров.

Так Борман стал фактически личным казначеем фюрера и бесконтрольным распорядителем многомиллионного денежного потока. Кроме удовлетворения личных потребностей фюрера — от грандиозного строительства резиденции фюрера в Оберзальцберге и до подарков любовнице Гитлера Еве Браун — Борман размещал капиталы за границей. Он финансировал создание и расширение немецких колоний, подпитывал инвестициями нищие экономики стран Латинской Америки и подкармливал прогермански настроенных политиков. Только в Латинской Америке до 1940 года Борман разместил капиталов более чем на сто миллионов(!) американских долларов (по тогдашнему курсу). Без преувеличения можно сказать, что корни бразильского и аргентинского «экономических чудес» кроются в золоте Бормана.

Восхождение Бормана по карьерной лестнице превратилось в стремительный бег. 22 сентября 1933 года Гитлер отменил для Гесса его титулы «рейхсляйтер» и «СС-обергруппенфюрер», и оставил за ним лишь звание «заместитель фюрера». В переводе на нормальный язык это означало, что Гесс теперь вознесен как над остальными рейхсляйтерами, так и над СС и стал фактически вторым в партийной иерархии после фюрера. Бормана также не забыли: 10 октября того же года он стал рейхсляйтером, а в следующем месяце — депутатом рейхстага. Таким образом, в партийной иерархии Борман оказался на одной ступеньке с преемником Грегора Штрассера, — шефом организационного отдела партии Робертом Леем. Теперь Борман был готов на равных бороться с ним. Правда, л ока еще опираясь на поддержку Гесса. Первым чувствительным ударом по Лею в борьбе за власть стал инцидент с бланками.