Операция - Фридрих Незнанский

– Да я помню. – Мужчина встал, поставив бутылку на стол. – Что ментам передать?

– А что передать? – Егор Петрович пожал плечами. – Пусть ловят еще. Работники тут всегда нужны. Они ж дохнут, как мухи, больше трех месяцев никто не выдерживает. И скажи, чтобы доходяг не присылали, а то меньше получат. Я тут одного на крепость попробовал, так он больше минуты не простоял. Ну что это за работники, спрашивается…

Егор Петрович еще долго возился со своими камушками. Сначала взвесил их на маленьких весах, потом высчитывал на калькуляторе караты, потом рассортировал по величине и только после этого ссыпал всю кучку в маленький бархатный мешочек.

– И скажи, чтобы следующую партию сами сортировали! А то здесь только я пять кондиций насчитал!

Пилот вышел из дома и захрустел сухой травой в направлении вертолета. Как раз удобный случай, чтобы улететь отсюда в город. Незаметно пробраться в кабину и дать о себе знать только в воздухе…

Гоша уже спрыгнул на землю, уже перекатился в кусты и побежал к поляне, но вдруг остановился.

Как же так? Выходит, что пилот привозит сюда камушки, а не отвозит их отсюда? Или есть еще прииски? Допустим, если этот прииск – главный и всю добычу свозят сюда, то в этом нет ничего странного. А камни отправляют на Большую землю каким-нибудь другим способом.

Но где тогда другие прииски? И каким способом переправляются камни?… Нет, бежать отсюда еще рано. Да и зачем торопиться? Воздух тут хороший, работа пока не напрягает, да и угрозы для жизни еще нет. Борю с его кулачищами и автоматом Мамонтов за большую угрозу не считал.

Глава 25. Москва, 1996, 10 июля, 14.48

Телефонный звонок ничего не дал.

Во– первых, сам звонок стоил Сомову стольких нервов, что лучше и не вспоминать. Малинов был неуловим. Причем неуловим в каком-то высшем смысле. Он все время был то в Кремле у президента, но в Белом доме тоже у президента, но уже американского. Иногда для разнообразия заходил к премьер-министру. Скорость его передвижения по миру была космической. Еще вечером он разглядывал в Вашингтоне улицу имени академика Сахарова, а утром уже беседовал в Барвихе.

Сомов начинал искать Малинова довольно вяло. Конечно, он понимал, что за птица случайно чиркнула крылом по его сети, конечно, понимал, что радостных песен эта птица не споет. Но с какого-то времени ему стало противно. Противно, что он крутится-вертится на ничтожную следовательскую зарплату, а все вокруг воруют, и воруют миллионы. И не в рублях. В долларах.

Сколько раз он ловил подонков за руку, сколько раз выкладывал на стол генеральному прокурору самые серьезные материалы, тот приказывал: «Докручивай». А потом все спускалось на каких-то неведомых ему тормозах. И при этом никто и никогда не был виноват. Находились объективные причины – выборы, саммиты, политическая обстановка…

Сомов ходил к Меркулову, тот тоже пытался как-то двигать застревающие на каждом шагу дела, несколько раз ему это удавалось, но чаще всего он лишь разводил руками на вопросительный взгляд Сомова:

– Высшие интересы. Говорят, еще время не пришло.

– Да придет ли? – взрывался Сомов.

– Придет, Вадим Сергеевич, придет. Правда, боюсь, что «жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе»… – мрачно шутил замгенерального.

Сомов видел, что Меркулов сам нервничает, но – бессилен.

На этот раз Сомов решил: во что бы то ни стало докручу.

И он стал названивать Малинову с упорством любовника, который и дня не может прожить без своей пассии.

Наконец почти недельное висение на телефоне дало кое-какой результат.

Он вдруг наткнулся на самого Малинова.

– Слушаю вас, – мягко отозвалась трубка.

– Вас из Генеральной прокуратуры беспокоят. Следователь по особо важным делам Сомов.

– А! Добрый день, Вадим Сергеевич, – вдруг чему-то обрадовался Малинов.

Сомова немного удивило, что Малинов знает его имя-отчество, но, с другой стороны, немного и польстило.

– А я давно вашего звонка жду, – разливался Малинов. – Уж собирался сам вам звонить…

– Нам бы встретиться, Дмитрий Яковлевич, – все еще пытался держать расстояние Сомов.

– А как же! Обязательно! Завтра же. Что у нас завтра – десятое? В половине третьего вас устроит?

– Вполне. Я оставлю вам пропуск.

– Нет, я, к сожалению, не смогу заехать к вам в следственную часть. Давайте лучше вы ко мне, в Министерство обороны, встретимся у центрального входа.

Сомов отметил, что Малинов мягко взял ситуацию под свой контроль. «Ладно, пусть потешится», – подумал.

– Хорошо, в половине третьего у центрального входа.

– А как там наш общий знакомый? – вдруг сам снял недоговоренности Малинов. – Коровьев?

– Коровьев – нормально. Вернее, что может быть нормального у человека, который сидит в Лефортове.

– Да-да… – загрустил Малинов. – Ну ничего, я думаю – ненадолго.

Сомов не стал комментировать этот оптимизм Малинова. Ему вдруг захотелось швырнуть трубку. И хорошо бы прямо в самого Малинова. Беда – не долетит.

– Ну что ж, Вадим Сергеевич, значит, уговорились. Целую, обнимаю.

До встречи Сомов перебирал в памяти все вопросы, которые, как он был уверен, приведут Малинова в полное замешательство. И очень хотел отблеск этого замешательства увидеть в глазах сытого мальчика-мажорчика. Как же он ненавидел всех, кто вылез наверх таким нечистым способом.

Правда, что за способ такой, Сомов, пожалуй, ответить бы вразумительно не смог. Но были догадки, какие-то разговоры, какой-то нездоровый шум в газетках. «Вокруг порядочных это не вертится», – думал Сомов.

Вообще настроение у следователя, как, впрочем, и во всей прокуратуре, было далеко не радужное. Высокие профессионалы и в общем честные люди, под водительством Меркулова они бились с такой расползающейся гидрой, что даже если бы никто не ставил им палки в колеса, вряд ли справились бы.

В коридорах он порой беседовал с коллегами так, на ходу – времени у всех было в обрез. Он знал, что уже известен и убийца Холодова, и заказчики убийства Листьева, но опять же – выборы, политическая ситуация, саммит…

Телефонный звонок ничего не дал. Сомов напрасно ожидал от Малинова хоть чего-нибудь. Это же сразу слышно – волнуется человек или нет, есть ли грех за его душой, или он чист, как слеза младенца.

С Малиновым было все непонятно. Вернее, все было слишком ясно – если и есть за душой этого мальчика-мажора какой-нибудь грех, то индульгенцию он себе уже давно прикупил.

Сомов был похож сейчас на супруга, который все никак не может доспорить с собственной женой. Я ей скажу, а она мне скажет, а я ей на это, а она мне на это, а я тогда как выдам…

Он мысленно выстраивал все возможные вопросы и ответы в этой предстоящей беседе. Нет, не сможет Малинов ответить на все его сто восемьдесят миллионов вопросов.

Телефонный звонок ничего не дал, зато встреча будет из напряженных. У Сомова, как у хорошей гончей, уже раздувались ноздри от предчувствия добычи.

С утра он надел все чистое и глаженое. Не было у него жены и не было даже любовницы, все приходилось делать самому. А на прачечную денег не хватало. Куда-то разлетались они моментально.

Служебную машину не дали. Пришлось добираться муниципальным транспортом.

Но поспел Сомов на встречу вовремя. За две минуты до срока. А ждал еще двадцать минут.

Дежурный на входе ничего про следователя не знал. Вежливо, но настойчиво отвечал:

– Гражданин, не мешайте проходу. Отойдите в сторонку.

Сомов начинал закипать. Мимо него шмыгали туда-сюда генералы-полковники-майоры, все холеные, сытые, чистенькие, на следователя – ноль внимания, фунт презрения.

– А что же вы тут стоите? – наконец раздался сладкий голос прямо за спиной.

Откуда вынырнул Малинов, Сомов не понял. Вероятно, из-под земли, как черт из табакерки.

Собственно, Малинова Сомов видел первый раз. Ну конечно, по телику там, в газетах, но вот так, можно сказать живьем, впервые.

И был страшно разочарован. Потому что на лице Малинова никакого блуда, никакого греха написано не было. А совсем-совсем наоборот – приветливое, открытое лицо, добрые чистые глаза и ясная улыбка.

Сомов даже растерялся.

– Заждались? Вы уж извините, негодника, – виновато развел руками Малинов. – Шеф сегодня был весьма разговорчив. А мужик, должен вам сказать, крепкий. Говоришь с ним, и аж подтягиваешься изнутри. Знаете, там про погоду, ля-ля-тополя – не проходит. Он сразу в корень, сразу быка за рога. Без подхода.

На этом монологе Малинов увлек Сомова за собой, они беспрепятственно прошли мимо строгого дежурного, двинулись по холлу направо, потом по какой-то лестнице.

– Я и сам только подъехал, – продолжал Малинов. – Кстати, вовремя. Но как тут обойдешься без доклада. Министр к себе кличут! – иронично улыбнулся генерал. – Докладывай подробно, обстоятельно… А сам с ним каждый день по телефону треплется.

Дверь распахнулась, и Сомов оказался в здоровенном кабинете. Обставленном соответственно.