Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Штайнау нужно было во что бы то ни стало не дать шведам высадиться на неприкрытом месте, поэтому он, в зависимости от разведданных о маршруте шведов, то и дело переставлял свои полки вдоль берега Двины, чтобы не пропустить противника. У шведов на противоположном берегу было около 18 тысяч человек. Когда шведская кавалерия появилась под Кокенхаузеном, саксонцам стало ясно, что форсировать Двину шведы намеревались именно в этом месте, и они принялись укреплять и дооборудовать местность.

Но вечером 17 июля король неожиданно даже для своих генералов отдал приказ всем частям идти форсированным маршем к Риге, и Штайнау в большой спешке стал перебрасывать подкрепления на Рижское направление. В конце концов он убедился, что фортификационные укрепления по берегу были вполне солидные и шведскому королю прорваться сквозь них с ходу будет нелегко.

Около Риги ширина Двины составляла 600 метров, берега в этом месте были отлогие, а русло изобиловало многочисленными наносными островами. Лодки, плоты, баркасы, подготовленные Э. Дальбергом и М. Стюартом, могли за один раз взять шесть тысяч человек пехоты, пару эскадронов кавалерии и немного пушек. Остальные части должны были перейти по понтонному мосту. Диспозицию к атаке составлял все тот же Стюарт, что и при высадке под Копенгагеном, только здесь поставленная перед ним задача была намного сложнее.

Переправу наметали на следующий день, 18 июля, но подул штормовой ветер, и мероприятие пришлось отложить, что позволило саксонцам спокойно перебросить из-под Кокенхаузена свою кавалерию. Утром 19 июля ветер стих, и в четыре часа утра шведы бросились к реке, сели в заранее подготовленные лодки и плоты и оттолкнулись от берега. Король в сопровождении генерал-адъютанта Дюккера, шталмейстера Ройтеркранца и камер-пажа Клинковстрёма в небольшой лодке плыл в центре колонны одним из первых. Французского посла де Жискара не взяли, и он в месте с графом Пипером мог наблюдать за всем происходившим с одной из башен рижской крепости. В последний момент посол уговаривал короля отказаться от идеи форсировать Двину — ведь на том берегу были не какие-нибудь русские варвары, а отличное саксонское войско. «Пусть хоть французы!» — резко ответил ему на ходу Карл на латинском языке.

Саксонцы обнаружили десант, когда он доплыл уже до середины реки, и начали его обстреливать. То ли они спали, то ли в предутренней дымке была плохая видимость, то ли шведы применили дымовую завесу, но факт остается фактом: немцы прозевали начало шведской операции. Генерал-лейтенант О. А. Пайкуль[66] стал выстраивать своих пехотинцев, чтобы обрушить их на противника, как только тот поднимется из воды на берег. Заработала саксонская артиллерия, не причинявшая, впрочем, большого вреда шведам; в ответ с крепостных стен Риги заухали гарнизонные пушки, противно «затявкала» малая артиллерия короля с плотов. Битва разворачивалась по всем правилам военного искусства.

Первым на левый берег Двины ступили лейб-гвардейцы» с гренадерским батальоном которых плыл и король; за ними со штыками наперевес бежали вестманландцм, уипландцы и далекарлийцы. Палисадные заграждения саксонцев были преодолены с ходу, и захваченный плацдарм по приказу генерал-майора Б. фон Ливена быстро был обнесен линией испанских рогаток. Нужно было делать все в большой спешке, чтобы успеть оградиться до атаки гренадеров Пайкуля. Через несколько минут саксонцы появились у плацдарма и — пехота в центре и великолепные в своем величии и блеске кирасиры по флангам — бросились в атаку. С помощью длинных пик[67] и испанских рогаток шведам с трудом удалось устоять и расстроить ряды атакующих. Саксонцы отступили, чтобы перестроиться и вновь наброситься на шведов.

С безопасного расстояния, как пишут шведы, за битвой наблюдал князь А, И. Репнин. Он якобы выжидал момент, когда шведов опрокинут в веду, чтобы дать команду своим солдатам вступить в бой. Но когда саксонцы отступили и показали спины шведам, он будто бы моментально исчез с поля боя вместе со своим войском[68]. О. А. Пайкуль ходил в атаку на шведов еще два раза, был ранен в бою, но шведы стояли. Тогда на поле боя появился сам Штайнау и повел саксонцев в третий раз. Схватка, в которой был ранен и саксонский фельдмаршал, была ожесточенной. Саксонцы использовали свое преимущество в кавалерии. (Дело в том, что шведская кавалерия к бою практически не поспела: как только по команде Стюарта начали наводить понтонный мост, поднялась непогода, и саперам не удалось закрепить его противоположный конец на южном берегу. Мост взломало сильным ветром, и он уплыл вниз по течению. Подкрепление шведам приходилось перевозить уже в ходе завязавшегося боя все на тех же лодках и плотах, на которых высадили первую десантную группу.)

Ситуацию снова спасли 150 драбантов и 50 кавалеристов из лейб-гвардейского полка. Саксонские кирасиры первой волной смяли правый фланг шведов, и положение для шведов стало критическим. Неизвестно, как бы закончилась вся операция, если бы не храбрость и стойкость драбантов короля, Потом подоспело подкрепление, и саксонская атака задохнулась. Штайнау дал команду на отступление. Было всего 7 часов утра. Отступление происходило организованно и с сохранением полного порядка на глазах у шведов. Преследовать противника ям было невозможно, и, к великому огорчению Карла XII, потерпевшая поражение, но почти полностью сохранившаяся армия Августа легко оторвалась от противника и исчезла в польских пределах. Шведам достались три знамени, вся артиллерия, большой обоз (Магнусу Стенбоку было где поживиться) и запасы продовольствия, амуниции и боеприпасов.

Весь левый берег реки был очищен от саксонцев, малые крепости были взяты штурмом или капитулировали без боя, за исключением острова Лутцаусхольма, который отчаянно защищали 400 русских солдат и офицеров. Пути к отступлению для них были отрезаны, и они стояли насмерть. Штурмовали остров части засидевшегося за крепостными стенами рижского гарнизона и, как признают сами шведы, милосердия к «московитам» не испытывали. Их ненависть к противнику усилилась еще и потому, что при штурме шведы потеряли своего полковника и много «хорошего народа». В живых из защитников острова оставалось всего 20 человек, когда на острове показался Карл XII. «В то время, — сообщает нам между прочим Ф. Г. Бенггссон, — русских еще не принимали за людей, не говоря уж за приличных солдат; в них видели нечто среднее между грабителями-убийцами и паразитами, и когда предоставлялся случай, с ними не без удовольствия расправлялись на месте, предпочитая не связывать себе руки подобной скудной и бесполезной добычей». Поскольку уважаемый шведский историк (мир праху его!) дипломатично умалчивает о том, каким же все-таки образом распорядился поступить с 20 русскими солдатами самый справедливый король в мире, можно сделать вывод, что «паразиты» были уничтожены.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});