В Plaz’e только девушки - Мила Бограш

– Очень странно. Сказала: «Вот тебе и “Башня”». Не знаю, что она имела в виду.

Знала я. Значит, «Башня», действительно, выпала невзрачной Вере.

– Я видела одно, – продолжала Альбина Георгиевна, – Марта потрясена не меньше меня. Даже больше. Потому что чувствовала свою вину за то, чем обернулась ее неуместная благотворительность.

– Что было дальше?

– Мне кажется, именно из-за этого они поругались. Еремей и Марта. Его возмутило то, что она, не посоветовавшись с ним, связалась с незнакомым человеком, подставила всех нас. Ведь, по идее, нужно было бы сразу сообщить об этом вам…

Я поняла, что она не лично Рикемчука имеет в виду, а МВД, ФСБ и прочие строгие конторы в его лице.

– Но не сообщили… – хмуро посмотрел на нее Рикемчук.

– Нет. Не хотела неприятностей ни для себя, ни для своих близких. Я надеялась, что это дело можно уладить. Попросила Марту никому ничего не рассказывать. Даже Яне. И срочно связаться с Верой. Я бы сама с ней поговорила, показала, что ей вводят под видом спирали. Думаю, она тихо уволилась бы с работы и эту историю удалось бы замять. Но…

– Что?

– Спустя несколько дней прибежала Марта и сообщила, что Вера пропала в Индии. Тогда я поняла, что дело серьезнее, чем я предполагала. Созвонилась с Еремеем.

– А он?

– Сказал, что уже в курсе. Попросил не поднимать шум, что сам займется расследованием. И вскоре уехал на Гоа…

Дальнейшие события нам с Рикемчуком были известны.

– А почему вдруг ушла в отпуск Марта? – спросил следователь.

– Это уже отдельная история… – неохотно сказала Альбина Георгиевна.

– Другая или продолжение предыдущей? – спросил Рикемчук.

– Вы правы… – вздохнула она, – продолжение. Видите ли, недавно вдруг объявилась Вера… – неуверенно начала доктор.

– Вера?! – Рикемчук сделал вид, что удивлен: – Та, которая пропала? Она заходила к вам?

– Нет. Марте позвонила ее подруга Яна и сказала, что Вера нашлась. Оказывается, она была в длительной командировке и сейчас готова приехать, все рассказать. Марта тут же перезвонила мне, сказала, что ждет Веру с Яной. Я потребовала, чтобы они все немедленно приехали ко мне. Немедленно! Но…

Это «но» на протяжении всего ее рассказа было стоп-сигналом. События, как стеклянные шарики, словно наталкивались на невидимое препятствие и разбивались вдребезги.

– Но Яна не приехала… – Альбина Георгиевна отвела глаза. – Спустя несколько часов Марта узнала, что ее подругу нашли в квартире мертвой. А Вера так и не объявилась… Я не поверила в несчастный случай. Надо было срочно спасать Марту, она ждет ребенка от моего сына. Этот будущий кроха – все, что у меня осталось… – она сквозь слезы посмотрела на Рикемчука. С болью, но и с вызовом, тоже. – Я потребовала, чтобы Марта срочно написала заявление об отпуске, отключила телефон. Сказала на работе, что уезжает в глухую деревню. Она так и сделала.

– А вы не боитесь, что Марту достанут и в глуши, если захотят? – нахмурился Рикемчук.

– Нет, – твердо ответила она, – не боюсь. Марту не достанут.

– Почему? Кто ее защитит? – вмешалась я.

– Я… – твердо сказала Альбина Георгиевна, и мы с Рикемчуком одновременно воскликнули:

– Вы?!

– Да. Пойдемте.

Она встала и решительно вышла из кабинета. Мы за ней. Спустились на первый этаж, по переходу прошли в другое здание, снова поднялись и оказались в больничном коридоре. Альбина Георгиевна открыла дверь одной из палат. Это был обычный одноместный бокс. На кровати у окна крепко спала… Марта. Она лежала на спине, ее живот уже заметно круглился под одеялом. Чтобы не разбудить, мы тихо прикрыли дверь.

– Теперь вы поняли? – спросила Альбина Георгиевна. – Она под моей защитой. Здесь ее никто не найдет. Марта в больнице под другой фамилией. В наше клиническое отделение можно пройти только по спецпропускам.

– А вы? Вы ведь тоже в опасности.

– Не думаю. У Веры не было моих координат, связь держали через Яну. Но у Яны телефон Марты был…

– Что же вы, Альбина Георгиевна, нам сразу не рассказали? – с досадой спросил Рикемчук.

– После смерти Яны я собиралась позвонить Василисе. Вы меня немного опередили.

– Как бы нам теперь с Мартой побеседовать?

– Она скоро должна проснуться. Не хотелось бы ее будить, бедная девочка столько пережила. Сон для беременной – лучшее лекарство. Может, пообедаете пока? У нас прекрасная столовая.

– Пожалуй… – согласился Рикемчук. – Как, Василиса?

Я тоже была не против. Альбина Георгиевна проводила нас в столовую для сотрудников и сказала, что спустя час будет ждать в своем кабинете.

Столовая была уютная. Белоснежные занавески, на столиках клетчатые скатерти, а не клеенка для нерадивых уборщиц. Народу было мало. Видно, врачи и медсестры обедали в разное время, когда выпадала свободная минутка. Мы взяли обычный набор: по тарелке борща, я – котлеты, Рикемчук – тушеное мясо.

– Пивка бы… – вздохнул следователь.

– Не держим.

Строгая раздатчица глянула на него так, будто он порцию яда попросил. Видно, в этих стерильных стенах весь алкоголь, кроме медицинского спирта, был под строгим запретом. Рикемчук остановился на клюквенном морсе. Я тоже, морс не вступал в противоречие со спецификой заведения. Молча похлебав борщ, перейдя ко второму, мы разговорились:

– Как вы думаете, что было в той капсуле, Вячеслав Иванович? Наркотики?

– Что гадать, – пожал он плечами. – С Мартой поговорим, глядишь и узнаем.

– У Марты? – удивилась я. – Откуда ей-то знать?

– Так вы же сами говорили, она разными гаданиями увлекается. Может, карты или звезды чего открыли. Уж больно она за своего Еремея беспокоилась… Выходит, было из-за чего.

– Кстати, о Марте… – посмотрела я на часы, – она, наверное, уже проснулась.

Все вместе мы вошли в палату Марты. Альбина Георгиевна поспешила ее успокоить:

– Не волнуйся, девочка, все в порядке.

Мы с доктором присели поодаль на небольшом диванчике. Рикемчук – на стуле у кровати. Заботливо спросил:

– Как вы себя чувствуете, Марта?

– Хорошо… – испуганно ответила она.

– А почему тогда в больнице лежите?

Марта вопросительно посмотрела на Альбину Георгиевну.

– Я все рассказала, – ответила та на немой вопрос, – и ты тоже ничего не скрывай.

– Да уж, – подтвердил Рикемчук, – хватит в прятки играть. Не век же по больницам прятаться.

– Хорошо, – послушно кивнула Марта, – я расскажу. Только не знаю, с чего начать.

– Кто такая Вера? – помог ей Рикемчук.

– Я ее совсем не знаю, – торопливо заговорила девушка. – Мы виделись всего один раз. Ее привела ко мне Яна.

Дальше она рассказала, о том, что нам уже было известно. Про фирму, где Яна познакомилась с Верой. Про необычные условия работодателей. Про страх Веры быть уволенной и про неожиданную встречу с Агнией.

– А кто такая Агния? – спросил Рикемчук.

– Она была женой известного политика Брагина. Тоже устроилась в эту фирму. А потом погибла в автокатастрофе. В Германии, кажется…

– Тоже погибла, значит?

– Да, это был несчастный случай. О нем даже в газетах писали.

– Вот как?

Рикемчук что-то чиркнул в блокноте.

– Так что Агния?

– Вера говорила, что они встретились случайно. Агния повела себя странно, как будто не хотела, чтобы их видели вместе. Потом в отеле местный уборщик передал от нее Вере карту Таро. Когда я рассказала ей про значение этой карты, она решила, что Агния хотела предупредить ее о грозящем увольнении.

– Как Вера отреагировала?

– Она была на грани нервного срыва. Очень держалась за эту работу, вот мы с Яной и придумали, как ей помочь. Я позвонила Альбине Георгиевне… Остальное вы, наверное, уже знаете.

– Да, – кивнул Рикемчук, – кое-что знаю… Не понял одного – почему вы в больнице-то спрятались?

– Я боюсь… – призналась Марта.

– Чего?

– Все, кто как-то связан с этой историей, погибли или бесследно исчезли.

– Кто «все»?

– Яна… Вера… Агния… И Еремей…

– Как в это дело оказался замешан Еремей?

– Когда я ему рассказала, он загорелся, ему показалось, что он вышел на сенсационную тему.

– А почему он так решил?

– Не знаю. Мне кажется, из-за капсулы… Он с кем-то связывался по этому поводу.

– Откуда вам известно?

– Однажды я подслушала его телефонный разговор, – покраснела Марта. – Он говорил взволнованно, почти кричал: «…В этой капсуле?! Да ты что! Ты уверен? Сейчас подъеду…».