Новый Мир ( № 5 2009) - Новый Мир Новый Мир

 

*       *

 *

 

Классного звали как Троцкого Лев Давыдович.

Физика физика третий закон Ньютона.

Я отвечаю. Он смотрит и смотрит на вытачку.

Что там такого — стою перед зеркалом дома?

Если масса тележки А

Больше массы тележки В,

То и скорость тележки А

Вдвое меньше

Если я пропаду одна

В этой вольной школьной борьбе,

Станет поровну на земле

Мужчин и женщин.

Он мне на ухо выучи пятый билет,

Выучила вытянула второй с краю,

А Тоньке поставили тройку и Троцкого больше нет,

И на выпускной не пришёл и что с ним никто не знает.

Пуля выпущенная из ружья попадает в брусок деревянный,

он положенный на тележку отправляется в дальние страны

по рельсовому пути

с компенсированным трением

И я писала пальцем по воде

Что действие равно противоде...

 

*       *

 *

 

Во втором санитарка —

Покажите манжеты и ногти!

В третьем я звеньевая —

Покажите тетради в линейку!

В пятом я председатель отряда —

Покажите на что вы способны!

И ни разу не знала, что делать потом,

Когда все уже всё показали?

Вот и пропустила информационный бум в конце 80-х.

 

*       *

 *

 

Ой кто-нибудь знает где Владик Шевцов-то?

Я знаю! Ему повезло больше всех,

Он — профессиональный наркоман!

Продает дедовскую библиотеку прямо с асфальта на Николаевке.

 

*       *

 *

 

Amo — я люблю

Amat — он любит

Amas — мы любим

Далеко в архиве евклидова геометрия,

Астрономия Птолемея, римское право, христианская догма,

Лишь грамматика, закаляясь и матерея,

О трех лицах заходит в речь и сидит там как дома.

И одним лицом говорит ничего не бойся,

Amas, Amat, Amamus мы все как боги,

А вторым лицом говорить не умеет вовсе,

Предпочитает живому журналу блоги.

А до третьих лиц ей вообще никакого дела,

Только верное Amo в александрийском списке

Всё хватается за перо, за кусочек мела,

За короткую паузу голосового пробела

Перед произнесения непосильным риском.

 

Аня! Это опять я, Ира Писная, ты спрашивала, кто ещё из наших ну так вот — Юра Адаменко, Женя Ковалёв, Игорь Вагин, но я была только на Юркиной могиле.

 

*       *

 *

 

Качели трогаются с места,

Как настоящий самолёт,

И как всё будет неизвестно,

Подумал маленький пилот,

Какие выплывут детали,

Кто остановит, даст сойти,

Когда слетит с ноги сандалик,

И солнце встанет на пути.

 

Из цикла «Место для жизни»

Винер Юлия родилась в Москве, закончила сценарное отделение ВГИКа. Прозаик, поэт. С 1971 года живет в Израиле. Постоянный автор “Нового мира”.

 

АЛОХА-ОЭ

детстве Поля мечтала жить на острове посреди океана. Не на необи-

таемом, наоборот, чтоб были добродушные гостеприимные туземцы, вроде Пятницы Робинзона Крузо или дикарей, которых открывал на океанских островах капитан Кук. Они встретят ее приношениями свежих овощей и фруктов, наденут ей на шею гирлянду из душистых цветов и напоят ее молоком кокосового ореха. Они будут говорить ей что-то вроде “алоха-оэ, эке-уна-уна”, но она быстро научит их говорить по-человечески, то есть по-русски, а потом и читать и писать — они окажутся очень понятливыми и старательными.

И благодарные туземцы выстроят ей на берегу океана уютную хижину из пальмовых ветвей. Молодые женщины будут наперебой стараться заменить ей мать, старые туземки будут ей добрыми и все прощающими бабушками, а старики станут учить ее древней туземной мудрости — у них ведь непременно должна быть своя древняя мудрость.

Легко догадаться, что дома у нее не было ни веселой любящей мамы, ни терпеливой ласковой бабушки, ни мудрого дедушки. То есть они были, а какие — не очень важно, ясно только, что совсем не такие, каких хотелось Поле. Туземный папа в ее мечтах не фигурировал, она просто не умела его себе представить, поскольку никакого папы не было и в здешней ее жизни.

По ночам, сбросив осточертевшее школьное форменное платье, из которого давно выросла, она ложилась в постель и надевала коротенькую юбочку из пальмовых листьев. Туземные дети учили ее плавать, но отплывать далеко в океан она пока боялась и с наслаждением барахталась в прибрежной пене, хватая горстями гладкие мокрые камушки. Подумать только, сколько тысяч — или миллионов? — лет океанские волны должны были обкатывать острые угловатые обломки скал, чтобы они превратились в голыши такой совершенной круглой или яйцеобразной формы! И лазать по деревьям она научилась, и перелетать от дерева к дереву на длинных лианах, как Тарзан. Ухватившись за гибкую лиану и сильно оттолкнувшись ногами от ствола дерева, она пускалась в полет, распугивая трепетавших над цветами пестрых колибри, но, не долетев до следующего ствола, обычно засыпала.

Когда она вырастет, она съездит ненадолго на родину, чтобы выйти замуж за Аркашу Кузнецова, и привезет его на свой остров... Впрочем, так далеко ее мечты заходили редко, а Аркаша и вообще ничего не знал о ее планах.

К концу школы она решила, что пойдет учиться географии, чтобы ездить в экспедиции и открывать неведомые земли. В одной из экспедиций она спрыгнет с борта экспедиционного корабля в воду, просто чтобы поплавать. Никто из экипажа не обратит на нее внимания, она будет, лежа на спине, качаться на волнах, задумается, глядя в необъятный синий купол, и не заметит, что корабль ушел, скрылся за горизонтом. Тогда она поплывет, куда понесут ее волны, куда потянет подводное течение. Пропажу, конечно, обнаружат, но к тому времени, как корабль вернется на прежнее место, она будет уже далеко.

И волны вынесут ее к неведомому острову. К ее острову. Там добродушные приветливые туземцы встретят ее приношениями свежих фруктов и овощей, наденут ей на шею гирлянду из душистых цветов и скажут ей “алоха-оэ!”. И выстроят ей на берегу океана хижину из пальмовых ветвей... И она научит их...

Но очень скоро стало ясно, что неоткрытых земель на свете уже не осталось и что географию она будет не делать, а преподавать нелюбопытным подросткам в средней школе. Неоткрытым оставался только ее остров, и она ревниво скрывала его ото всех.

В положенное время она вышла замуж, не за Аркашу Кузнецова, конечно, тот даже и не догадывался о ее чувствах, а за Мишу Бурштейна. Не сказать, чтобы по любви, но замуж выходить полагалось, а мама была очень довольна: Миша был из хорошей еврейской семьи, мама всегда говорила, что жениться и выходить замуж надо за своих. Он был зубной техник и прилично зарабатывал, Поля считала, что ей повезло, но взять его на свой остров ей и в голову не приходило. Она по-прежнему плавала в своем океане и летала на лианах с туземными ребятишками, а на полуголых молодых парней с гладкой темной кожей и прямыми черными волосами с грустью поглядывала только издали — ничего не поделаешь, она была замужем. Все они были хороши и стройны, но особенно она отличала одного, которого звали, как она считала, Тонто, — широкоплечего коренастого юношу с мягким взглядом блестящих черных глаз. И он тоже всегда пристально смотрел на нее при случайных встречах, и она знала, что нравится ему. Но нет, она была замужем и должна была хранить верность своему Мише.

В положенное время у них родился сын, и его она, разумеется, брала с собой на остров. У него оказались слабые ножки, она закапывала его по пояс в нагретый песок, раскладывала вокруг него на пальмовых листьях игрушки, голыши, кусочки фруктов и овощей, и он смирно сидел так иногда по полчаса. А сама она плескалась в прибрежных волнах, не спуская с него глаз. Только изредка она позволяла себе нырнуть и несколько секунд любовалась на разноцветных рыб с прозрачными радужными хвостами и на сине-розовые заросли подводных растений.