История катаклизма. Книга вторая. Пятый Аспект. Часть 1 - Кассандра Дженкинс

Стараясь не выдать собственного смятения, Тарион, оглянувшись через плечо, спросил:

— Прекрасное место, не так ли?

— Нордскол или Чертог? — с невозмутимым видом уточнил эльф.

— Оба, — отрезал мальчик. — Где моя одежда?

За протертым гобеленом оказался дверной проем, ведущий в узкую гардеробную. Эльф скоро вернулся с парой темно-синих брюк, кожаным жилетом на шнуровке и белой рубахой.

— Кстати, другой одежды у тебя пока нет, так что постарайся быть аккуратным.

Тарион покосился на гобелен, скрывающий гардеробную. Эльф покачал головой.

— Нет, у тебя есть только это. Ты знаешь, кто ты?

— Конечно, — мрачно ответил мальчик, сражаясь со шнуровкой на жилете.

— И кто же?

Эльф глядел на него так, словно провалы в памяти собеседника были для него одними из самых радостных событий, случавшихся с ним.

— Мое имя Тарион и я…

Одеревеневшие пальцы впились в переплетение кожаных шнурков. Как объяснить, что самого себя он знает прекрасно, вот только не помнит ничего из своего прошлого, кроме имени? Ведь у него должно быть прошлое? Тарион оглядел собственное тело, на какое-то мгновение показавшееся ему совершенно чужим. С подозрением изучил собственные руки — ладони, кисти, локти, — все, как и положено, человеку.

Мраморные кости древних драконов за окном притягивали взгляд.

Тариону даже не пришлось вглядываться, чтобы различить пики синих гор на самом горизонте, острые шипы мрачной крепости, выстроенной в скале. «У меня отличное зрение, как и положено… человеку, да?», — подумал он, только волоски на руках отчего-то встали дыбом.

Покончить с неопределенностью означало во всем признаться эльфу, а играть в невозмутимого всезнайку Тариону хотелось с каждой минутой все меньше.

— Кто вы такой? — сдался мальчик.

Впервые без намека на улыбку эльф протянул Тариону свою руку:

— Аспект Времени Ноздорму.

Тарион ответил на рукопожатие и уже без всякого удивления осознал, что не имеет ни малейшего представления о том, кем могут быть эти Аспекты. Без сомнений, это была очень важная должность (или обязанность), раз даже эльф не брался шутить над этим.

Ладони Ноздорму легли на худые плечи Тариона, и бронзовые наручи оказались как раз на уровне глаз мальчика. Взлохмаченная черная шевелюра, растерянный вид — таким было его отражение в чистом изумруде внушительных размеров на левом браслете и в овальном, как слеза, камне янтаря на правом. Аспект Времени возвышался над мальчиком почти на целую голову.

— Тарион, — мягко обратился к нему Ноздорму, — на этом свете я твой самый близкий друг. Знаю, что это достаточно неожиданно, учитывая, что ты и припомнить ничего такого не можешь. Сегодня тебе предстоит услышать и другие неожиданные вещи, и это пока самое меньшее из того, что я расскажу тебе. Хочешь спросить меня о чем-то?

«Я ведь правда человек?!», — вихрем пронеслось в его сознании, но он покачал головой.

— Начните рассказывать. Что будет непонятно, я спрошу.

— Тогда пойдем.

Тарион с сожалением покинул ставшую родной спальню. Следуя за Ноздорму по крытым переходам, как один занесенным снегом, погруженный в собственные нерадостные мысли Тарион не замечал, что холод совсем не беспокоил его. Они поднимались все выше, и притягивающие взгляд кости ящеров скрывались в туманной дымке низко плывущих облаков. Перед последней винтовой лестницей Тарион замер, не в силах отвести взгляда от следа на заснеженной ступени. Ноздорму, ничего не замечая, уже поднялся вверх.

«Здесь не только кости», — подумал Тарион, уставившись на отпечаток драконьей лапы, по форме напоминавший огромный четырехлистный клевер. — «Есть и живые».

— Ты идешь или нет? — донеслось до Тариона.

Переступив через ступень с отпечатком, Тарион не хотя поднялся по винтовой лестнице.

Там, где он очутился, никаких стен и в помине не было. Между шестью колонн, словно застывших в вечном хороводе, завывала непрекращающаяся столетиями метель. С подветренной стороны снег лишил колонны грациозности, наградив их тяжелыми ледяными плащами. Тариону на миг показалось, что он попал совсем в другое измерение — ведь в окне его комнаты сугробы искрились в лучах скудного, но все же солнца. Окруженный разыгравшейся стихией, он с трудом мог поверить в существование солнца. Костей ящеров было не разглядеть. Только шпили далекой крепости по-прежнему темнели в хмуром небе, готовом разразиться очередным бураном.

Аспект Времени без всякого страха шагнул в центр круглой площадки, венчавшей сужающийся кверху Драконий Чертог. Ветер нещадно трепал его бронзовые волосы. Будто оказавшаяся на свободе птица, Аспект вздохнул полной грудью. Затем нетерпеливо оглянулся назад, где из проема люка виднелась лишь голова Тариона.

— Вылезай! — отчетливо, словно и не грохотала вокруг стихия, сказал Ноздорму, и мальчик заметил, что он даже не разжимал губ.

Тарион помотал головой, вцепившись в железные перила лесенки.

— Ты хотел знать, кто ты? — продолжил эльф, наступая. — Хотел знать, что ты здесь делаешь? Так вот еще вчера ты был несмышленым младенцем двух лет отроду.

Тарион вздрогнул, когда яркое и четкое видение вспыхнуло перед его глазами, застилая окружающий мир с его метелями:

… дрожащая, черно-белая лапка коснулась его сжатого, маленького кулачка.…

Вчера он был младенцем… Еще вчера! Тарион не знал, чему больше «радоваться» — что детство так внезапно осталось позади или что всего за ночь он потерял десяток лет.

Голос Ноздорму ворвался в сознание Тариона:

— Если тебе доведется встретить Королеву драконов, то поблагодари ее за столь щедрый дар. Сегодня тебе уже почти шестнадцать и в тебе достаточно силы, чтобы выполнить свое предназначение.

Видение сменилось другим, более долгим:

… красивая высшая эльфийка с огненными локонами что-то шептала ему. Он чувствовал ее дыхание на своей щеке, мокрой от ее слез, но растекающийся в груди холод не позволял произнести ни слова, ни даже вздохнуть…

— Вылезай, Тарион! — прогремел Ноздорму. — Этот мир потерял достаточно Времени, пока ты резвился в бронзовом святилище, круша древнейшие статуи. Азерот не может ждать!

Внезапно лестница со скрежетом и лязганьем заходила ходуном под пальцами мальчика, и это не было видением. Вся башня — каждая каменная глыба в ее кладке, каждая из нескольких десятков колонн, — все строение целиком изогнулось в одну сторону, словно спасаясь от невидимого удара. Паутиной трещин покрылись ледяные наросты на колоннах Чертога, снег с глухим уханьем скатился со скатов крыш.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});