Анжелика. Маркиза Ангелов - Анн Голон

Аббатство словно большой корабль, который буря швыряет в разные стороны и который трещит по швам. Но он не пойдет ко дну, пока в его стенах есть набожные души. Среди нас еще остались люди, стремящиеся вопреки всему вести святую покаянную жизнь, которая была им предназначена Богом. Как это непросто! Чего только не выдумывает дьявол, чтобы сбить нас с пути… Тот, кто не жил в монастырях, никогда не видел настоящего лица Сатаны.

Ему так хочется властвовать в божьей обители!.. Словно недостаточно тех испытаний, на которые нас обрекают муки желания от присутствия женщин, вхожих в наши стены; он сам является к нам по ночам, стучится в двери, будит, обрушивает на нас свои удары…

Он поднял рукав, обнажив руку, покрытую кровоподтеками.

— Посмотрите, — проговорил он жалобно, — посмотрите, что со мной сделал Сатана.

Анжелика слушала его с растущим ужасом.

«Он безумен», — подумала она.

Однако еще больше она боялась, что он не безумен. Слова монаха казались правдой, и от страха у нее зашевелились волосы на голове. Когда же кончится эта невыносимая, гнетущая ночь?

Монах упал на колени на твердый холодный пол.

— Господи, — взывал он, — помоги мне. Сжалься над моей слабостью. Отврати Сатану!

Анжелика отошла и снова села на край кровати. Во рту у нее пересохло от необъяснимого страха. Ей вспомнились слова, которые так часто встречались в сказках кормилицы: «Роковая ночь». Вокруг было что-то невыносимое и непонятное, что заставляло сердце замирать от страха.

* * *

Наконец звон колокола вознесся в ночь, разбив мертвенную тишину монастыря.

Брат Жан встал с колен. Анжелика видела капли пота, блестевшие у него на висках, словно он только что вел изнуряющий бой.

— Заутреня, — сказал он. — Еще не рассвело, но я должен идти с братьями в часовню. Вы можете пока остаться здесь, если хотите. Я приду за вами, когда будет светать.

— Нет, я боюсь, — возразила Анжелика, которой хотелось уцепиться за рясу своего защитника. — Можно, я пойду с вами в церковь? Я тоже буду молиться.

— Если хотите, дитя мое.

И он прибавил с грустной улыбкой:

— Раньше нельзя было и помыслить о том, чтобы привести к заутрене маленькую девочку, но сейчас наш монастырь скрывает в своих стенах столько людей, которым нечего здесь делать, что уже ничто не может удивить. Потому-то я и привел вас сюда, где вы будете в большей безопасности, чем в риге.

Он посмотрел на нее серьезно:

— Когда вы покинете эти стены, могу я просить вас, Анжелика, никому не рассказывать о том, что вы здесь видели?

— Я обещаю, — произнесла она, подняв на него чистый взор.

Они вышли в коридор, на старых камнях которого, казалось, проступила холодная роса.

— Зачем в вашей двери то маленькое окошко? — спросила Анжелика.

— Некогда мы были орденом отшельников. Отцы оставляли кельи только во время службы, а в пост запрещалось и это. Послушники передавали еду через окошки. А теперь помолчите, дитя мое. Ведите себя так тихо, как только можете. Вы меня этим очень обяжете.

Фигуры с капюшонами на головах проходили мимо под стук четок и шепот молитв.

Анжелика забилась в самый дальний угол часовни и попробовала молиться, но монотонное пение и запах горящих свечей убаюкали ее.

Когда она проснулась, часовня уже опустела, только дым от недавно потухших свечей все еще курился под темными сводами.

Она вышла во двор. Вставало солнце. В его алых отблесках черепичные крыши казались пурпурными. В саду рядом со старой статуей святого ворковали голуби. Анжелика широко потянулась и зевнула. Она спрашивала себя, не приснилось ли ей все это…

* * *

Брат Ансельм, добродушный, но медлительный, запряг свою повозку лишь после обеда.

— Не волнуйтесь, детишки, — весело приговаривал он. — Я только немного оттягиваю вашу порку. Мы прибудем в деревню к ночи. Ваши уставшие от забот родители уже будут валиться с ног.

«Если только они не мечутся по полям в поисках отпрысков», — подумала Анжелика, не испытывая ни капли гордости. Ей казалось, что за последние несколько часов она внезапно повзрослела. «Больше никогда не буду вытворять таких глупостей», — пообещала она себе с грустью.

Брат Ансельм из почтения к дворянской крови Анжелики, посадил ее на козлы рядом с собой, в то время как мальчишки сгрудились в повозке.

— Но! Моя хорошая! Моя красавица! — напевал монах, потрясая вожжами.

Однако мулица и не думала торопиться. Наступил вечер, а они все еще тащились по римской дороге.

— Поедем короткой дорогой, — сообщил монах. — Весьма неприятное путешествие, скажу я вам, ведь она проходит рядом с протестантскими деревнями Волу и Шайе. Дай-то бог, чтобы скорее стемнело, и еретики нас не заметили. Мою монашескую рясу не больно-то чтят в этих местах.

Он спрыгнул на землю и потянул мулицу вверх по тропинке. Анжелика, которой хотелось размять ноги, пошла рядом. Она с любопытством оглядывалась вокруг, поскольку никогда не была в здешних краях, хотя до Монтелу оставалось всего три лье. Тропинка вилась вдоль какой-то насыпи, напоминавшей заброшенный карьер.

Анжелика присмотрелась и разглядела несколько разрушенных строений. Ее босые ноги скользили на потемневших кусках лавы.

— Странные камни, — сказала она, подняв крупный с наплывами камень, поранивший ее ногу.

— Это очень старый свинцовый рудник, принадлежавший еще римлянам, — пояснил монах. — В древних монастырских рукописях его величали Аргентум, так что, похоже, здесь добывали и серебро. Его разработку пытались возобновить в XIII веке, и почти все заброшенные печи стоят здесь с тех самых пор.

Анжелика слушала его с интересом.

— А вот эти тяжелые черные валуны застывшей лавы — наверное и есть та самая руда, из которой добывали свинец?

Брат Ансельм состроил умную мину.

— Вовсе нет! Руда — это большие желтые глыбы. Говорят, из нее также добывают ядовитый мышьяк. Поэтому не подбирайте тут ничего! Лучше я найду вам блестящие серебристые кристаллики. Правда, они очень хрупкие.

Некоторое время монах занимался поисками, потом позвал Анжелику и показал ей выпуклые черные вкрапления в скале, похожие на барельефы из-за правильной геометрической формы. Он поскоблил их немного, и выступила серебристая блестящая поверхность.

— Но если все это и правда серебро, — заметила Анжелика, — почему его никто не собирает? Ведь оно, должно быть, стоит очень дорого, уж точно хватит заплатить все налоги.

— На самом деле все не так просто, сиятельная мадемуазель. Во-первых, не все то серебро, что блестит, и вы видите всего лишь свинцовую руду. Серебро здесь, конечно, тоже есть, но добыть его сложно: только испанцы и саксонцы знают как. Они делают что-то вроде пирогов из руды, угля и смолы, и плавят их в кузнице на сильном огне. Так получаются слитки свинца. Когда-то этот расплавленный свинец лили на головы врагам из башен вашего замка. Но добывать серебро — дело искусных алхимиков, а я не гожусь им даже в подметки.