Все оттенки мрака - Март Михаил

— Мне надо все переварить, — ответил Угрюмов. — Всего сразу не охватишь.

— Ладно, иди отдыхай. Завтра свободен. Выспись, а потом я заряжу тебя по полной. Работы невпроворот.

— У меня не все, Тимур. Мы произвели обыск на обеих яхтах. Ничего особенного не нашли. Я задел случайно колпачок на перилах палубы. Они никелированные трубчатые вдоль всех бортов. На носу и корме трубы обрываются, и на них надеты пластиковые колпачки, чтобы вода не затекала в перила. Везде они сидели крепко, хрен сорвешь, а этот сам отлетел. Так вот. Внутри я нашел кассету с пленкой для фотоаппарата. Судя по изогнутому кончику пленки, торчащему из кассеты, пленка уже побывала в аппарате и была отснята. Непонятно, кто и зачем ее спрятал в тайник. Думаю, что гостей при выходе на берег обыскивали, а отснятый материал отбирали. Одно мне понятно. Фотограф был знаком с правилами и порядками. Второе. Он мог зайти на яхту в отсутствие хозяина, чтобы забрать пленку. Третье. Судя по колпачку, его часто снимали и надевали. Он разболтался. Значит, тайником пользовались не раз и не два. Мы проявили пленку. И вот результат.

Угрюмов достал из папки конверт, в котором лежали снимки.

— Я их разложил так, как они были сняты. С первого кадра до последнего.

Все фотографии были сделаны с высоким качеством и в цвете.

— Лаборант сказал, что фотографировал профессионал. При таком слабом освещении очень трудно добиться хороших результатов. Все негативы получились безукоризненными. Первый снимок мы не смогли расшифровать. Что-то похожее на зрительный зал. Люди сидят в креслах и на что-то смотрят. Вроде как на стриптиз в клубе. Но это не клуб. За их спинами кирпичная стена и нет никаких столиков. Но тут мы видим трех знакомых нам людей. Михаила Колпакчи, Елену Еланскую в креслах, а за спиной Колпакчи стоит его телохранитель Тарас Цикуба. Тот, что обнаружил труп хозяина и вызвал нас. Рядом сидят стриптизерши. Но они абсолютно голые. Очевидно, это какой-то кастинг. Но при чем тут Еланская?

— Теперь, Вася, клуб принадлежит ей. Но я не слышал ни от кого, будто она им интересуется. Мы задержали сегодня несколько девушек, допросил я пока одну из них. Среди них есть и эта брюнеточка с этого снимка, — задумчиво протянул Балабанов. — Может, она даст комментарии к этой фотографии?

— Хорошо бы. Такой снимок только один. Вероятно, была целая серия таких снимков, но они, похоже, остались на предыдущей пленке. Когда пленка кончилась, фотограф зарядил новую и сделал этот снимок. Следующие пять кадров снимались через иллюминатор яхты. Это каюта Кузьмы Борового, а женщина, с которой он занимается любовью, — Елена Еланская, жена Иннокентия Суконникова. Я думаю, что фотограф делал эти снимки для мужа или для шантажа.

— Нет, Вася, — возразил Балабанов. — Фотограф человек свой, если Кузьма приглашал его на яхту. Тут и дураку стало бы понятно, кто мог сделать такие снимки. Покажи он фотки Суконникову, тот бы их забрал как доказательства, а шантажировать любовницу генерала полиции глупо. Он и дня не прожил бы. Думаю, что этот парень собирал досье. Выжидал момент. Но, поняв, что генералы не уехали, не стал доставать свой архив. А уж он-то точно знает, кто уехал, а кто нет. Либо его уже убрали. Такой свидетель никому не нужен.

Балабанов нажал на кнопку, и в кабинет вошел лейтенант с повязкой «помощник дежурного».

— Приведи ко мне Таисию Сидюхину. Высокая брюнетка.

— Понял. Разрешите исполнить?

— Действуй.

Девушка мало отличалась поведением от предыдущей. Смелая, самоуверенная и гордая. Складывалось впечатление, будто за ними стоит всемогущая сила, способная их всех защитить.

— Мы уже два часа здесь, начальничек. У тебя нет полномочий вытаскивать нас из постели и тащить в контору, да еще в обезьяннике держать.

— Я подумаю, отпускать тебя или нет. — Балабанов надел маску насмешника. Мол, теперь он хозяин города, а все остальные пешки. — Но сначала ты мне прокомментируешь несколько фотографий.

Девушка увидела на столе с десяток снимков, но они лежали обратной стороной кверху. Подполковник взял верхний снимок и перевернул.

Она увидела зрителей в зале и прекрасно поняла, где это снято. Лицо ее побледнело, а тон стал более мягким.

— А что тут скрывать? Думаете, мы по своей воле в порнухе снимались? Попробуй, откажись. Тут же в зоопарк отправят на неделю.

— Кто деньги платил? — спросил Балабанов.

— Миша платил. Гроши. А сам греб лопатой.

— Все девушки участвовали?

— Пятерых точно видела. Нас на бригады разбили. Так, чтобы были выходные и мы могли выспаться.

— Ты, я вижу, в зоопарке была?

— Все мы через него прошли.

— Место определить можешь?

— Нет. И где этот подвал, — она кивнула на фотографию, — я тоже не знаю. Нас возили в крытом железном фургоне без окон. От клуба до подвала минут десять ехали, а до зоопарка около часа. Все время в гору. В машине трясло. Камней много. Нам надели мешки на головы, но когда приехали, у меня мешок упал. Все, что я запомнила, так это мачты. Зоопарк находится на одном уровне с яхт-клубом, но намного выше.

— Что в пещере?

— Ничего. Узкий проход и клетки по сторонам. Много. На всех хватит. Два метра на два. И еще навозом воняет, вот мы и прозвали тюрьму зоопарком. Клетки не чистят. Неделю в такой посидишь, так потом сутки в ванне отмокаешь. Да и то не отмоешься. Ведро духов надо на себя вылить, чтобы клиенты клуба от тебя не шарахались.

— Кто возил вас на съемки?

— Послушный раб Мишки Колпакчи. Тарас Цикуба. Вот он на фотографии за его спиной стоит. Чья машина, не знаю. Обычный «уазик» с глухим салоном. К Тарасу у нас нет претензий. Он относился к нам по-доброму. А с Дианкой, той, что погибла, даже роман завел. Тихий паренек.

— В тихом омуте черти водятся. Важно другое. Он знал, как найти зоопарк и где находится студия.

— Конечно. Вот только вы его найдите сначала. Главбух его уволил. Похоже, парень уехал. Дина погибла. Чего ему делать здесь?

Балабанов вернулся к фотографии.

— Кто мог сделать такой снимок? Это же не для нас делали.

— Кроме Пашки никто не мог снять. Только он стоял впереди с камерой и треногой.

— Пашка оператор?

— Да. Молодой совсем. Пашкой его Колпакчи называл. Больше никто о нем ничего не знает. Я даже его голоса не слышала. Иногда его отпускали, но он уходил без сопровождения, глаза ему не завязывали, когда подводили к лестнице. Двадцать шесть ступенек и очень крутых. Этажа два. Думаю, что это жилой дом.

— С чего ты так решила?

— Запах жареной курицы унюхала. Значит, там есть кухня. А потом дверь, крыльцо с шестью ступеньками и у крыльца машина. Пока проходишь этот короткий участок, чувствуешь запах цветов. Это сад.

— Кто же вел съемку, когда Пашку отпускали?

— Елена Макаровна. Она вставала за камеру. Режиссировал Миша Колпакчи. Но она то и дело его подзывала и что-то шептала на ухо. Он только кивал, а потом менял мизансцены.

— Значит, он исполнял ее инструкции.

— Вероятно. Она вообще баба очень умная. К нам относится хорошо, приветливо. Несколько раз репетировала с нами новые номера в клубе. Женщина с фантазией. Кто-то говорил, будто она раньше была гимнасткой. Двигается она шикарно. У нас так не получается.

— Ваше участие в съемках оговаривалось?

— Да. В контракте указано участие в эротических шоу. Расплывчато. А потом тебе поясняют, что съемка тоже шоу. И тебе начисляют дополнительные бонусы в размере ста долларов. Сейчас шлюхи с улицы больше зарабатывают. Но Колпакчи сдох, и съемки кончились.

— Кто же будет вашим новым хозяином? — спросил Балабанов.

— Без понятия. Главное, чтобы он не знал, где находится зоопарк.

— Почему вы не уходите?

— Куда? — Девушка рассмеялась. — Машка, к примеру, приехала из Винницы. Вся ее семья безработные. Сидят у нее на шее. Мать, брат, его жена и двое племянников. И все ей завидуют. Я из Гомеля. У нас не лучше. Две дурехи попытались бежать. А потом их в кювете нашли. Машина сбила. Но на опознание нас не вызывали. Колпакчи нам заметку из газеты прочел, а потом фотографии показал изуродованных трупов. Но не газетные снимки, а сделанные на месте преступления фотографом. Цветные, хорошего качества. Больше никто о побеге не задумывался.