Главный врач - Тихон Пантюшенко

- Вы не знаете, как я вам рад, Марья Саввишна. Так рад, как родной матери, - придерживая женщину за локоть, говорил ей Алесь. Он намеревался проводить ее до самого выхода из сельсовета, но под конец Марья Саввишна воспротивилась.

- Не надо, чтобы нас видели вместе. Передадут моей дочери, скажут, что, мол, так и так, видели меня у вас - рухнет вся наша затея, - уходила Марья Саввишна домой успокоенная. И такая в ее душу радость вселилась, что хотелось встретить кого-нибудь из хороших знакомых и рассказать ему о новом участковом. Он теперь придет к ним домой, обязательно придет. Она, слава богу, научилась разбираться в людях. Если все пойдет хорошо, придет время породниться с ним. Человек он, по всему видно, уважительный. Она, Марья Саввишна, ни в чем перечить ему не будет. Разве что Наталья может другой раз из-за своей дурацкой ревности наговорить ему что-нибудь. Ну да они оба, Марья Саввишна и Алесь (так иногда называет его Наталья), образумят ее. С матерью дочка считается. Еще не было случая, чтобы Наталка чем-нибудь обидела ее. Пойдут у них дети. Уж как она рада будет своим внукам. Правда, забот у Марьи Саввишны хватает и сейчас. Оксанка - девчонка не из очень поседливых. Да и, правду сказать, где они сейчас поседливые дети. Малыши, они всегда малыши, как те козлята. И влезут куда не следует, и заберутся куда повыше. Только ходи за ними и посматривай в оба. Ну а что за жизнь была бы без этих забот, без детских голосов? Пустота, одна пустота. Хватит ее, этой пустоты, потом. А пока человек жив, у него должны быть заботы. Взять хотя бы птиц. Ума у них, положим, никакого. А и они, поди, хлопочут, когда приходит время. Галдеж устраивают такой, что голова начинает болеть. А все из-за чего? Из-за своих птенцов. И накормить их нужно вовремя, и доглядеть, чтоб какой-нибудь хищник не подхватил. Да и потом, когда летать начнут, не один день и не одна неделя проходит, пока у них не появится самостоятельность. Это у птиц. А что говорить о человеке? Его нужно научить не только есть, но и добывать пищу. И добывать не просто так, а честным трудом. Научить вести себя, чтобы его любили и уважали не только родители, но и люди. Чтобы он жил по совести. Не так, как Пашуки, по-волчьи, а как добрые люди, как Заневский, например. Уважают его за доброту. Он не только поможет, но и выручит из беды. Как выручил, спас Наталью от неминуемой гибели.

23

Полевановская сельская больница стояла, можно сказать, прямо в Пуще. Иван Валерьянович, видно, и не собирался бы приехать сюда, если бы не приглашение егеря Дербени. Дорога немалая: с объездами за полсотни километров. Добрались до больницы чуть ли не в полдень.

В таких больницах, как Полевановская, серьезных операций не делают. Так, по мелочам: обработка ран, вскрытие гнойников, перевязки. Но хирург есть, как без хирурга. В разговоре с ним Иван Валерьянович сказал:

- Вас, наверное, замучили разными проверками. Так вот: я не формалист. Документация меня не интересует. Важно что? Живое дело! У вас, к примеру, должен состоять на диспансерном учете Павел Васильевич Дербеня. Знаете такого?

- Конечно, - ответил хирург. - Вот, пожалуйста, его контрольная карта.

- Карта картой. А каково его состояние после операции? Вы проверяли?

- Собираемся пригласить.

- Собираетесь. А я семь верст должен киселя хлебать и вместо вас осматривать больного.

- Так ведь прошло всего два месяца. Контрольный осмотр полагается через квартал.

- Въелся в нас, понимаешь, этот формализм. А чтоб по-человечески, не через квартал, а когда надо? Руки не доходят. - Понимая, что упрекает хирурга напрасно, Корзун уже более примирительно сказал: - Ладно. Сам съезжу. Интересоваться судьбой больного должен в первую очередь тот, кто оперировал.

- Рановато вы приехали, Иван Валерьянович, - улыбнулся хирург. Неподходящее сейчас время для охоты.

- А при чем тут охота? - насторожился Корзун.

- Дербеня-то у нас егерь.

- Ну и что?

- Могли бы удовольствие получить.

- Я приехал делом заниматься, - вздернул плечо Иван Валерьянович. - И ваши намеки совсем не к месту. Скажите лучше, где искать Дербеню.

- Скорее всего - в лесничестве.

Полистав все же больничную документацию, Корзун поехал в местное лесничество. Дербеня был там. С жаром стал звать Ивана Валерьяновича к себе:

- Думал, вы уж и забыли, что есть такой Дербеня, - радовался он. - Я рассказывал жене, как вы меня от килы спасали. То-то будет рада повидать вас.

Жил Дербеня на околице Полеванова. Едва подъехали, он выскочил, торопливо открыл ворота и жестом показал, куда ставить машину.

Корзун огляделся и не без зависти подумал: "Крепко живет мужик!" Дом из смолистых сосновых брусьев. Шиферную крышу венчает конек из оцинкованного железа. Оконные наличники и крыльцо в резных украшениях. Рядом с крыльцом конура - из нее доносилось злобное урчание. Тут ничуть не страшась грозного соседства, рылись в земле куры. Иные грелись, закатив от наслаждения глаза, в уютно насиженных ямках и не очень-то спешили на зов большого и пестрого петуха, когда тот принимался скликать свой пернатый гарем. У сарайчика, рядом с корытом, лежала упитанная хавронья. Ко двору примыкал отгороженный низким заборчиком садик-пасека: там в три ряда стояли ульи.

Вошли в дом. Не знай Иван Валерьянович, к кому приехал, он все равно определил бы, что хозяин имеет прямое отношение к охоте. На стенах висели развесистые оленьи рога, на полу перед диваном распростерлась кабанья шкура. Привлекла внимание картина: нетронутый уголок лесной пущи. Корзун не очень разбирался в живописи, но и он отметил, что картину писал не дилетант, а профессиональный художник. Видно, было за что отблагодарить егеря.

- Ну как вам у нас? - спросил Дербеня.

- Знаете, как в музее. Особенно эти рога.

- Какие вам больше нравятся?

- Сразу не скажешь.

- Берите, Иван Валерьянович, на выбор.

- Что вы! Это же редкость. Да у меня и денег таких при себе нет.

- Какие деньги? Вы что, обидеть меня хотите?

- Спасибо, коли так.

Вошла жена Дербени, моложавая, полная и довольно привлекательная женщина. Да еще, видно, принарядилась ради гостя. "С такой, - подумал Корзун, - больше тревог, чем покоя".

- Моя жена Настасья... Анастасия Петровна, - поправился Дербеня и добавил: - А это, Настенька, мой исцелитель Иван Валерьянович Корзун. Я тебе о нем говорил.

- Здравствуйте, - подала руку хозяйка. - Вы извините, я на минутку отлучусь. Гостей надо привечать не только добрым словом.

- Давай, Настенька, уж похлопочи.

- Да что вы беспокоитесь, Павел Васильевич, - проводив хозяйку долгим взглядом, сказал Корзун. - Я, собственно, ненадолго. Заехал узнать, как вы себя чувствуете.

- Спасибо. Грех жаловаться. Все теперь в порядке.

- Посмотреть все-таки надо. Прилягте на диван...

После осмотра Корзун сказал:

- Что ж, действительно все в порядке.

- Пока моя хозяйка собирает на стол, покажу я вам свое пчелиное хозяйство. Вы не увлекаетесь этим делом?

- Все недосуг.

- Не говорите так. У человека всегда найдется минутка для любимого занятия. Вот, например, пчелы. Кроме пользы, ничего от них нет, - Дербеня вышел в сени и тут же вернулся с приспособлением, которое напоминало широкополую шляпу со свисающими сетчатыми полями. - Надевайте.

Во дворе водитель обхаживал "Москвича".

- Вот сюда пожалуйте. - Подойдя к ближнему улью, Дербеня снял крышку и поднял лежавшие под ней защитные планки. Дымокуром отогнал пчел, скопившихся на верхних планках рам. Выбрал раму потяжелее и показал Ивану Валерьяновичу на свет. Несмотря на то, что соты были покрыты тонким слоем белого воска, они горели на солнце, как янтарь.

- В этом году, Иван Валерьянович, думаю получить не меньше чем по пуду на улей. Как считаете, стоящее дело?

- Пожалуй. Как только выйду на пенсию - обязательно займусь пчеловодством.

- Будете подгонять под пенсию - ничего у вас не получится. Это дело такое. Требует, чтоб его любили, а не поркались от скуки. Пойдемте в хату. Там, поди, у Настеньки уже все готово, - Дербеня, не торопясь, закрыл улей, снял сетку и, довольный собою, махнув по пути рукой водителю, неспешно направился в дом.

Стол был накрыт. Среди тарелок со всякой снедью выделялись небольшие глиняные горшочки, запечатанные бумажными листами. В центре стоял запотевший графинчик с багряно-красной наливкой. Дербеня принялся разливать ее по рюмкам.

- Мне не надо. Я за рулем, - закрыв ладонью рюмку, сказал водитель.

- Да здесь же никакого ГАИ.

- Не надо принуждать, - рассудил Корзун. - Порядок, он везде порядок, даже за обеденным столом.

- Нет так нет, - согласился Дербеня. - За встречу.

Когда Корзун чокался с хозяйкой, она посмотрела на него так, что у Ивана Валерьяновича захолонуло сердце.

Закусили ветчиной, солеными боровичками. Наконец хозяйка пододвинула гостю горшочек:

- Отведайте нашего кушанья. Вы такого не пробовали даже в ресторане.