Практика в преисподней - Ольга Райская

уткнуться в стакан. В принципе, они узнали все, что я намеревалась им сказать.

Маги молчали, я пила. И только мои глотки и дыхание, звук которого усиливался стеклянными стенками, разбавляли тишину.

— Да-а, дела-а-а… — наконец произнес Фонтей. — О таком мне, признаться, даже слышать не приходилось. Надо же, туррон, меняющий личину! Они, конечно, мастера маскировки, но тут речь идет о магическом вмешательстве и целенаправленном создании определенной человеческой копии. Однако…

— Наличие кольца на пальце не доказывает, что это существо Франа, — тихо сказал Кремер. Он обнял меня крепче, и я чувствовала, что нужна ему. Именно сейчас, как поддержка и опора.

— А вот тут ты не прав. Твоя невеста, вращаясь в магическом сообществе постоянно, ничем не выдала себя. Знаешь почему? — Элазар пытливо взглянул на Сильвестра.

— Почему?

— У Франы Кавецкой, определенно, были эмоции. Даже ты не заметил подвоха, а ведь тебе приходилось с ней встречаться, так ведь?

— Так, — кивнул Кремер. — Но ее реакции всегда казались мне несколько заторможенными. Я списывал это на холодность и отсутствие чувства юмора. Но в одном вы правы, Франа действительно испытывала если не эмоции, то страсти. Она злилась, ненавидела, завидовала и всегда вела себя так, словно общество тяготит ее.

— И, тем не менее, не пропускала ни одного хоть сколько-нибудь значимого политического события. При этом стремилась там появиться в твоем обществе. Я прав?

— Правы, магистр.

— А ты когда-нибудь видел это кольцо на пальце Ковецкой?

— Никогда. Франа не носила магического кольца и имела весьма средний магический потенциал, судя по обязательному замеру.  И к чарам прибегала крайне редко и неохотно, словно магия вызвала у нее неприязнь.

— Задачка… — Фонтей почесал подбородок и поднялся, принявшись мерить палату шагами. — Допустим, имея знакомых специалистов, результаты замера можно было и подделать. Вряд ли у девицы есть магическая сила. Скорее всего, вся магия заключена именно в кольце.

Я молчала, упиваясь близостью одного зеленоглазого мага. Хотелось прижиматься к нему или вообще тереться, как кошка, впитывая в себя его запах и оставляя на нем свой. Казалось бы, серьезный вопрос обсуждаем, а у меня все мысли о другом. Кремер, как мой персональный афродизиак. Никогда ничего подобного за собой не замечала.

— А скажи мне, Ксения, ты ведь знала Франу Кавецкую лично? — вдруг спросил дед.

— Конечно, — тут же несколько удивленно ответила я. — Она вела у нас предмет «Основы фундаментальной магии».

— И на занятиях эту самую магию использовала редко?

— Редко, — подтвердила я.

— А тебя она выделяла и невзлюбила с первого взгляда, так? — смотрел Элазар внимательно, без тени присущего ему ехидства.

Пришлось рассказать все о первой встрече, о том, как меня озадачил ее ненавидящий взгляд, и при каких обстоятельствах Кавецкая показала мне кольцо. Вопросы из чародея сыпались и сыпались. Поведение Франы на лекциях его не заинтересовало, а вот ее поход вместе с человеческими девушками на процедуру определения дара — очень. Он понимающе хмыкнул и спросил, были ли еще попытки вмешаться в мою магическую судьбу. А ведь попытка была, когда Кавецкий пытался предложить своего менталиста, и как был недоволен, когда ему это не удалось. Кажется, тогда загадочно исчез проверенный специалист Кремера.

— Менталист нашелся? — уточнил у Сильвестра чародей. Я решительно не понимала, к чему он клонит, и зачем собирает по крупицам подобную информацию.

— Нашелся. Выпил кофе в городе, а проснулся спустя сутки в обычной больнице без мобильного и бумажника.

— Хмм… — Элазар снова забегал по палате. — На магическое вмешательство проверяли?

— Проверяли.

— И?

— Не было его. Обычный клофелин. Кофе пил с девушкой, которая сама же к нему и подсела.

— Значит, обычный кловелин и девушка. Расспросишь его о кольце. Вдруг приметил. Но, полагаю, вряд ли, хотя и имел дело с нашим турроном.

— Дед, не юли, — предупреждающе нахмурилась я. — Говори все, что там надумал. И все — это означает все.

— Да, понял я уже, — насупился Фонтей. — Итак, начну с того, в чем точно уверен. Поддельное кольцо существует. Причем, в единственном экземпляре. А раз это так, значит твоя бывшая невеста, — он посмотрел на Кремера, — все же не человек, но и не туррон.

— А кто? — вырвалось у меня.

— Поясните вашу мысль, магистр. — Это уже Сильвестр хором со мной.

— Поясняю. Турроны — неспособные к магии существа. Вся магическая мощь, которой они пользуются, исходит от артефактов, созданных на основе энергии человеческих душ, которая как питает их, так и дает силу.

— А разве кольцо не такой артефакт? — вырвалось у меня.

— Такой, да не такой. Почему, думаешь, древние маги превращали свои души именно в кольца и перстни?

— Почему?

— Потому что замкнутая окружность — символ бесконечной цикличности. Проще говоря, подобная система позволяет создавать целостность, а значит — сохраняет индивидуальность. Поэтому кольца обладают нравом и характером магов, чьи души в них заложены. А раз это так, то ни один подобный артефакт никогда не примет туррона, как нового владельца. И именно поэтому все артефакты турронов имеют иную, отличную от замкнутой окружности, форму. Чаще это кулоны, броши, серьги, созданные из наборных компонентов.

— А как же кольцо Франы?

— Полагаю, тут совпало два условия. Хотя… Я сам не понимаю, как такое возможно. Турронам удалось создать замкнутую цикличность из нескольких душ.

— Допустим, — произнес Кремер. — Но даже в этом случае туррон не смог бы воспользоваться свойствами кольца.

— Безусловно, не смог бы! Безусловно! Но только в том случае, если бы не был носителем магического гена! Человеческого гена, Вест!

— Что? — пораженно выдохнул Сильвестр. Надо признать и Фонтей выглядел весьма ошарашено. Я мало что понимала в их размышлениях, кроме одного — случилось что-то страшное, чего до этого раньше никогда не происходило.

— Я сам, признаться, в подобное не могу поверить, но факты — упрямая вещь, и лишь этим можно объяснить все произошедшее.

— Считаете, что гефам удалось создать гибрид туррона и человека?

— Скорее, вывести туррона, носителя человеческого ДНК.

Кажется, я начинала понимать. «Ты — наша надежда и удача» — сказал главный туррон. А еще он говорил о женских формах. И помолвка… И взгляд Франы, злой, ненавидящий. Возможно, в первые секунды она, как туррон почувствовала во мне