Рикошетом в грудь (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

Глава 28

— Я, вообще, не знаю, ради чего ты жениться мог бы, Гриша, — отозвалась Катя все с теми же нотками осторожности. — Тем более всего после двух недель знакомства… — у нее, однозначно, имелись какие-то свои настороженности и страхи.

Но, что не могло не радовать, как-то автоматом на него откинулась, позволила Грише своей опорой стать. Будто на подкорке у нее доверие к нему в этом уже встроено.

— Шесть лет, ангел, — поправил ее, понимая, что на лице все шире расплывается чуть идиотская усмешка. — Шесть греба*ных лет поиска, не забывай… И две с половиной недели чистого кайфа, несмотря ни на что, — он зарылся пригоршнями в ее волосы, накрутив длинные пряди на пальцы. — И жениться я могу только ради того, что единственное в жизни смысл имеет. А у меня именно такое чувство около тебя, по ходу, — и не пытаясь вилять, глянул в ее глаза прямо, заставив чуть повернуть лицо.

Его ангел вглядывалась в него, будто что-то, лишь ей известное, разыскивая во взгляде Григория, в мысли проникнуть старалась. И, словно не замечая, сильнее свои пальцы на его руках сжимала, как и сама притягивала его крепче к себе.

Прекрасно! Оба подсели друг на друга жестко.

— Ты ж не могла уже меня не узнать, Катя. Все эти долгие хождения вокруг да около, притирки и присматривания — не про меня оно, ангел, не надо пытаться впихнуть нас в рамки тех, кто только и умеет, что жить по стандартам. У меня один критерий во всем: или сходу мое и вкусно до отвала башки, или совсем мимо, даже думать не о чем, — обхватил ее щеку своей ладонью, развернул всю Катю к себе, воспользовавшись перерывом в музыке и программе шоу. — А с тобой я еще тогда, годы назад, влетел, потеряв голову, и сейчас только глубже залип, — наклонился к ее губам, легко-легко коснулся, заставляя Катю тянуться за ним в желании настоящего поцелуя.

Блин! Самому пекло, но продолжал с ней говорить.

— И мне «вкусно», — дразня ее этой улыбкой, слизывая все сомнения и страхи, которые она еще и высказывать не начала, а он уже опротестовывал их поцелуем, пробивающим до аорты обоих, добавил. — Во всех смыслах. Так, что насытиться тобой не могу. Потому, давай на чистоту, я не из тех, кто свое отпускает на все четыре стороны, должна была уже понять. А ты — моя, ангел, это выяснили определенно. В меня нервами вшита, кровь у нас на двоих одна по венам течет, не чувствуешь разве? — прихватил своими жадными губами ее губу, не позволяя Кате вернуть себе дыхание. — Так чего кота за хвост тянуть? Или ты реально думала, что я наиграюсь и отпущу тебя куда-то? — сжал руку, чуть натягивая волосы на ее затылке, запрокинул голову Кати, нависая теперь над ее лицом.

А смотрит все так же прямо, чтобы не возникло сомнений.

Да и помнит про характер своего ангела, знает уже, как ей важно разобраться во всем до последней мелочи. Ну и да, про все страхи и сомнения, что за жизнь голову забили Катюше, помнит. Только у Гриши сила воли такая, что фиг вам любыми страхами переспоришь!

— Я тебе в первый же вечер все это сказал, ангел. И про колесо Сансары; и про то, чтобы уже без вариантов для тебя; и про то, что ты моя… Была, есть, будешь… Не знаю, что другие имеют в виду, когда про любовь рассказывают, но у меня оно только так, видимо. По фигу, сколько тех жизней у нас было или будет — я ж тебя в любой найду, потому что мы спаяны чем-то, что глубже и нервов, и кожи, тем, чему я и названия не знаю, да и ты навряд на своих операциях видела, ангел мой, — погладил пальцами ее щеки, ловя губами трепыхание ресниц, потерся носом о ее висок, не в состоянии оторваться. — Ну и про то, что я метаться не хочу и не собираюсь, предупреждал. Я свое и свою нашел. И терять или выпускать не планирую. Да и ты, Катюша… Разве готова меня лишиться?… — снова ухмыльнулся, поддевая и играя на ее характере, который тоже успел изучить же.

И, не особо ей там простор оставляя для всяких маневров, алчно накинулся на приоткрытые губы, врываясь языком между ними, распаляя, оглаживая, хоть как-то утоляя ту жажду, что день и ночь его изгладывала по ней!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Эти его поцелуи! Вечно туманят мысли, дурманят душу, словно наружу ту из ее тела вытягивая, накрепко привязывая к Грише. И его слова… Как он так подбирает те, что прямо в душу ее пробивают?! Разве не ответ на все страхи и вопросы Кати, которые сегодня разум терзали не меньше, чем опасения по поводу ситуации? Или больше даже. Так хочется забыть обо всем, броситься в эту прорву чувств, что грудь рвут!

Горячее облегчение душу затапливает, а она и подумать не может о том, чтобы отойти или вырваться из сладкого плена его рук и губ! Тонет в этом мужчине и выплывать не хочет, и воздух Кате нужен не так, как его вкус, чуть терпкий, немного жесткий, весь на ней, на ее губах уже, на коже…

Доводы, что он нашел… Кажется, только так и смогла бы поверить. Да и ощущала уже, не раз видела и чувствовала эту их связь. Прав Гриша, который еще в первый вечер четко и однозначно все точки над «i» расставил. Здорово, наверное, настолько ясно, как он, перспективу видеть. А Катя все никак разобраться не могла ни в себе, ни ему довериться, в личном не умела так решительно главное вычленять.

Аж завидно, что умеет настолько ясно в суть смотреть, особенно там, где вопрос чувств касается — темная же область для нее. Но с Алхимиком… не страшно! С ним одним готова на все… Да и сама же осознала сегодня, что любит. Так, может, пора довериться мужчине, который раз за разом доказывает, что и он готов на все ради нее, а не вечно сомневаться и жалеть, идя на поводу у своих страхов?

— Ну, если ты так это преподносишь… Пожалуй, представить не могу, чтобы ты свое что-то из рук выпустил, — прошептала в ответ ему в губы едва слышно. Сама не могла их поцелуй прервать. — Дай слово, что никогда и никуда не отпустишь… — вдруг сорвалось как-то жалобно, будто из самой глубины души.

— Никогда, ангел! Я крепко держу! — не сказал, поклялся натурально! — Уже и решил, и утвердил, чтоб ты и не сомневалась, — рассмеялся искренне Гриша с тем невыносимым теплом в голосе, которое вечно ее подкупало даже сильнее их страсти.

Обхватил так, что даже приподнял над полом, крепко-крепко прижав к своему телу. И она чувствует его жар, желание, потребность, возбужденный пах, пульсирующий у ее бедер твердым и налитым членом!.. Но ведь снова и снова ставит Катю на первое место, отодвигает плотское ради того, чтобы ей доказать, убедить, донести все… А Катя… пуганым зверьком себя ощутила.

Надоело! Хотела, жаждала теперь иначе с ним жить!

В этот момент словно лопнуло нечто внутри, освобождая, отпуская, избавляя от привычной попытки спрятаться от собственных чувств. Возможно, впервые позволила себе целиком рухнуть в этого мужчину, в его поцелуй, в их связь, которая, точно что нереальной и вне пределов одной этой жизни существовала, казалось! От силы этих объятий кулон на ее шее сильно в кожу вдавился, будто больше спаивая их, клеймо ставя.

Когда Гриша так обнимал, никаких сомнений по этому поводу не возникало. А он ее ведь всегда теперь так держал.

И неизвестно, куда бы их этот поцелуй завел, потому как и к шоу уже интерес утратили, если бы кто-то не постучал резко в дверь… Спасибо, хоть не вошел после! Потому что они, вообще, не сразу сообразили, что это за стук и как реагировать? Тому, кто ни хотел бы их видеть, пришлось еще раз постучаться, прежде чем Гриша нашел в себе силы разорвать их объятия и опустить Катю на пол. И только потом к двери двинулся.

Глава 29

Блин, вообще никакого желания не имел сейчас видеть кого-то, кроме самой Кати! У него вон жизнь как налаживается, а! Роспись на носу, можно сказать. И того, кто влез в такой момент, отправить на все четыре стороны доступным языком хотелось.

Но четко же понимал: глобальная проблема висит грузом над ними, и если охрана кого-то допустила сюда, значит — не мелочь, и надо разобраться, как бы пульс желанием вены не рвал совершенно другой насущной потребностью!