Прыжок над бездной - Владимир Михановский

– Отходить надо через болото.

– А мы прикроем! – подхватил Сергей. – Ребята не подведут. Одно слово – осоавиахимовцы!

– Готовь людей к отходу, Василий Петрович, – обратился командир к Иванову, подошедшему к ним.

Партизаны с десантниками крутили самокрутки, прикуривали друг у друга, с беспокойством поглядывая в сторону противника.

– А какая она была, радистка ваша? – неожиданно спросил Сергей.

– Дивчина как дивчина. Красивая. У нас тут один парень успел в нее без памяти влюбиться.

– Значит, Таня ее звали…

– А может, Маша, – вступил в разговор боец, стоявший рядом и слушавший их разговор.

– С чего взял? – повернулся к нему Сергей.

– Да чудно как-то получилось… – замялся партизан, пожилой мужик с проседью в волосах.

– Говори же, – нетерпеливо схватил его за плечи Чайкин.

– В бою… когда она ползла к раненому Семену… Тот позвал ее: «Маша».

– Может, ослышался, Захарыч? – сказал Аникеев. – Грохот адовый стоял, долго ли обмишулиться?

– Нет, – решительно покачал головой Захарыч, – своими ушами слышал, я недалеко был, в соседнем окопе. Он несколько раз позвал ее.

Сергей побелел.

– А фамилия? Фамилия ее как? – затряс он Захарыча.

– Не знаю.

– Млечина?

– Может, и Млечина, – согласился Захарыч, потихоньку высвобождая плечо из железных пальцев Сергея.

– Худо тебе? – спросил Аникеев, с тревогой глядя в бледное, словно мел, лицо Чайкина.

– Ничего. Значит, так, – сказал Сергей, поправляя брезентовую сумку. – Вы отходите, после мы к вам присоединяемся.

Теперь командиру десанта предстояло за максимально короткий срок правильно оценить сложившуюся ситуацию. Документы у него в руках, но это еще полдела. Необходимо переправить их через линию фронта и доставить по адресу. Враг наседает и может вот-вот ворваться на полигон. Поэтому сейчас самое важное – надежно прикрыть отступающих партизан. Лучше всего с этим справятся десантники. Оставить свой отряд он не может.

Приняв решение, Чайкин подозвал своего заместителя, протянул ему сумку с документами.

– Пойдешь с партизанами через болото, – произнес он. – За сумку, документы отвечаешь головой до тех пор, пока я не присоединюсь к вам с отрядом. Если погибну – сам переправишь через линию фронта. – Чайкин раскрыл блокнот, черкнул несколько слов, затем вырвал листок и протянул заместителю: – Вот по этому адресу.

– А если…

– Тогда уничтожишь! Сумка не должна попасть к фашистам, – перебил его командир десанта.

– Я останусь с вами, через болото потом провести, – сказал Аникеев.

– А отряд кто поведет?

– Комиссар.

Фашисты зашевелились, и десантники по команде Сергея поспешно заняли окопы, покинутые партизанами. Затем Чайкин взорвал несколько дымовых шашек, прихваченных с аэродрома, и под прикрытием завесы партизанский отряд двинулся через болото, прочь от Танеевского полигона.

Какое-то время они шли, вытянувшись узкой цепочкой по одному. «Словно канатоходцы над пропастью», – подумал Чайкин, оглянувшись. Затем, достигнув чахлого заснеженного подлеска, исчезли в нем.

Отряд десантников, воспользовавшись относительным затишьем, отошел с полигона и занял новую линию обороны на узкой полоске земли, отделяющей полигон от болота.

Сергей облюбовал себе место за большим лобастым валуном с покатыми боками, покрытыми изморозью. От камня веяло холодом.

К Чайкину подошел Аникеев.

– Примолкли. С чего бы это? – произнес он задумчиво. – Устали, что ли?

– Не думаю, – ответил Сергей, расчищая на верхушке валуна место для автомата. – Мы пока не представляем для них интереса: в бункере они надеются, наверное, найти добычу получше.

Десантники лихорадочно окапывались.

Глухо рокоча моторами, подтянулись фашистские танки. Они остановились, вытянулись в одну неровную линию. В головном танке открылся люк, из него вылез танкист в черной форме, картинно потянулся и не спеша зашагал в сторону бункера, куда чуть раньше уже вошло несколько офицеров.

– Хороша цель, так и просится на мушку. Берусь попасть в любую наперед заданную точку, – заметил Чайкин.

– Нельзя.

Сергей вздохнул:

– Сам знаю.

Каждая минута передышки была драгоценна для партизан, отходящих через болото. Внезапно выпавшая пауза помогла им удалиться на безопасное расстояние от Танеевского полигона.

– Я, между прочим, ворошиловский стрелок, – заметил Чайкин. – И чемпион аэроклуба по стрельбе. Да и ребята мои не подкачают. Так что, когда фрицы очухаются и сунутся, мы будем для них крепким орешком.

Аникеев вытащил папиросы, закурил, протянул пачку Сергею.

– Спасибо, не курю, – сказал Чайкин. – Знаешь, командир, мне стрелять по живой цели еще не приходилось…

Фашисты расхаживали по полигону как хозяева, уверенные в полной безопасности. Подошла их походная кухня, потянуло дымком, а потом совсем по-домашнему – пригорелой кашей.

– Основательно действуют, – покрепче затянулся Аникеев.

Офицер, стоявший у входа, скрылся в бункере и долго не появлялся.

Замаскировавшиеся десантники успели продрогнуть, когда все офицеры вылезли из бункера. Они переговаривались возбужденными, какими-то лающими голосами.

– Сейчас должно начаться, или я ничего не соображаю, – произнес Чайкин.

– Командуй, Серега, – сказал Аникеев. – Ты обучен военному делу. Ратному, как говорили когда-то. У меня в отряде есть школьный учитель…

Аникеев не договорил. На полигоне началось движение. Фашистские автоматчики с оружием на изготовку двинулись в сторону болота. Они не подозревали о присутствии заградительного отряда десантников.

Аникеев, стоявший за валуном, бросил окурок, зачем-то тщательно затоптал его и ползком двинулся к своему окопу.

Дав гитлеровцам подойти ближе, Чайкин крикнул: «Огонь!» – и нажал спуск автомата. Облюбованный им танкист, шедший с автоматчиками в передней цепи, нелепо взмахнул руками и, мгновение помедлив, начал заваливаться набок.

Сергею очень хотелось следующей очередью снять высокого офицера, но тот успел скрыться за танк при первых же звуках стрельбы.

Первая атака захлебнулась, но за нею почти без передышки последовала вторая. Теперь фашисты, сориентировавшись, переменили тактику. Они не лезли на рожон, а настойчиво, короткими перебежками продвигались вперед, используя каждое естественное укрытие.

Немцы быстро разобрались, что обладают огромным численным перевесом. У врага было, впрочем, еще одно преимущество: ему не нужно было экономить боеприпасы, в то время как у десантников каждый патрон был на счету.

Чайкин велел отказаться от очередей, даже коротких, и производить только одиночные выстрелы. Каждый выстрел Сергея поражал цель. Лихорадочное волнение ушло, уступив место яростной сосредоточенности. «Один… второй… третий…» – считал он поначалу, но потом сбился со счета.

Зажигательная пуля одного из десантников угодила в полевую кухню, фургон зачадил и вспыхнул.

– Эх, крепко подгорит у фрицев каша! – крикнул Чайкин.

– Все равно, кроме нас, ее некому расхлебывать, – сквозь грохот боя донесся до него ответ Аникеева.

После очередной атаки фашисты залегли в непосредственной близости от редкой цепи десантников. Люди понимали, что через несколько мгновений завяжется рукопашная.

Фашисты поднялись для очередного броска. Сергей успел подумать, что впервые в жизни так близко видит перед собой врага.

Высокий офицер, сопровождаемый двумя автоматчиками, ринулся к валуну, за которым Чайкин выбрал позицию. Сергей нажал спуск, однако выстрела не последовало: патроны кончились.

Выскочив из-за валуна, Чайкин бросился навстречу атакующим. При виде ладной фигуры десантника, неожиданно, подобно привидению, возникшей перед ними, гитлеровцы на короткое мгновение замешкались. Офицер остановился и сделал шаг назад. Сергей бросился на него, мгновенным ударом ноги отклонил дуло автомата. Смертоносная очередь ушла в хмурое, низко нависшее зимнее небо.

Через мгновение Сергей и офицер сплелись в рукопашной. Оба автоматчика беспомощно топтались рядом. Они не стреляли, боясь попасть в своего. Небольшого промедления оказалось достаточно, чтобы десантники, неслышно подкравшиеся сзади, схватились с автоматчиками.

Между тем Сергей безуспешно пытался заломить немцу руку за спину: офицер, как и Чайкин, отлично владел приемами самообороны. Сумев провести болевой прием, он так захватил Сергея, что у него потемнело в глазах.

Отовсюду слышались возгласы, стоны, глухие удары.

Сергей сумел провести контрприем и освободиться от железного захвата. Молниеносно пригнувшись, он нанес противнику удар головой в подбородок. В уголках рта фашиста показалась кровь. В ответ, изловчившись, тот коленом ударил Чайкина в пах и, пока Сергей разгибался, выхватил кинжал. Узкое лезвие тускло блеснуло в бледном переменчивом свете очередной осветительной ракеты, которые гитлеровцы выпускали с педантичной точностью, через равные промежутки времени.