Испанские репортажи 1931-1939 - Илья Эренбург

Борьба происходит в гористой части Андалусии. Дорог мало. Крестьяне ездят по тропинкам на мулах или на ослах. Тропинки эти никем не охраняются. Каждый день крестьяне деревень, занятых фашистами, переходят к республиканцам. Партизаны — жители Андалусии — прекрасно знают все тропы. Они пригоняют к республиканцам скот, берут амуницию и уходят назад. Фронт растекается пятнами, переходя в тыл фашистов. С одной горы, занятой республиканцами, видна Гранада — сады Альгамбры и трущобы Альбасина. С другой высоты видна Кордова. Республиканские отряды повисли над этим городом.

В начале февраля фашистам удалась крупная операция: они взяли Малагу… Итальянцы располагали железными дорогами и сетью шоссейных дорог. У республиканцев была всего-навсего одна дорога. Взяв Малагу, фашисты решили с той же легкостью осуществить вторую операцию, еще более крупного масштаба. Они готовились к ней добрый месяц. На фронте происходили только небольшие стычки. В конце февраля республиканцы произвели боевую разведку в районе Гранады. Их батальон штыковой атакой выбил фашистов из города Алькала-ла-Реаль и этим отрезал Гранаду от Кордовы. Фашистам пришлось сосредоточить большие силы, чтобы вернуть потерянную дорогу. Это внесло некоторую заминку в подготовку той операции, которая по замыслу Кейпо де Льяно была походом на Альмаден и которая свелась к длительной борьбе за Пособланко.

Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять стратегическое значение Альмадена. Республиканцы удержали после октябрьского отступления западную часть Эстремадуры от Касту эры до Дон Бенито. Они вклинились в расположение фашистских армий, угрожая на юге Пеньяррое, а на севере Талавере. Этот клин военные называют «Эстремадурским языком». Фашисты прекрасно понимают всю опасность положения — республиканцы, находясь в ста километрах от Бадахоса, представляют постоянную угрозу стыку северной и южной армий. Если взятие Бадахоса в сентябре прошлого года означало для фашистов начало продвижения к Мадриду, потеря этого города будет для них началом разгрома. Близость республиканских войск воодушевляет партизан Эстремадуры и этим дезорганизует коммуникации фашистской армии. Кейпо де Льяно рассчитывал, взяв Альмаден, освободить от угрозы Бадахос и выпрямить фронт по линии Толедо — Андухар.

Альмаден — небольшой городок. Белые дома с решетками на окнах; женщины с глиняными кувшинами; люди в широкополых шляпах жмутся к стенам, скрываясь от беспощадного солнца Андалусии. Однако Альмаден не только белые дома и глиняные кувшины. Альмаден — это ртуть. Альмаденские копи были открыты в конце пятнадцатого столетия. В последние годы добыча ртути доходила до восьмисот тонн, и копи приносили около двенадцати миллионов золотых песет.

Горняки Альмадена с гордостью показали мне копи. Каждую неделю они работают один день безвозмездно, «для победы». В январе прошлого года добыча ртути составляла тысячу семьсот одиннадцать фраско (фраско равняется тридцати четырем кило). В январе настоящего года она дошла до трех тысяч ста сорока девяти фраско. Февраль 1936 года дал восемьсот фраско, а февраль 1937 года — четыре тысячи двести тридцать девять фраско. Нелегка теперь жизнь в Альмадене. Очереди за хлебом, теснота. Городок в двенадцать тысяч жителей приютил восемь тысяч беженцев. Несмотря на это, горняки Альмадена вчетверо увеличили продукцию. Кейпо де Льяно уже торговал вожделенной ртутью. Он заявил по радио: «Мы начали еще одну военную прогулку…»

Армия Кейпо де Льяно провела наступление на Пособланко по трем дорогам: от Вильяарты, Эспиэля и Бельмеса. Впереди шли семь таборов марокканцев. Табор представляет собою небольшую бригаду в тысячу штыков с кавалерийским эскадроном и с полевой артиллерией. За марокканцами следовали четыре полка регулярной армии: гранадский, кадисский, «Павия» и «Лепанто». У наступавшего противника было не менее пятнадцати тысяч штыков. Ежедневно пятнадцать-двадцать самолетов бомбили позиции республиканцев. Республиканская армия была захвачена врасплох. Сказалась слабость Южного фронта: здесь еще имелись колонны, плохо усвоившие военную дисциплину. Отсутствие дорог затрудняло подвоз резервов. Отдаленность аэродромов связывала республиканскую авиацию. Противник быстро продвинулся к Пособланко, заняв первые дома этого города. Положение республиканцев было критическим, и Кейпо де Льяно уже объявил о взятии Пособланко. Войсками, защищавшими город, командовал полковник Перес Салес. Это офицер старой армии, честный республиканец, человек угрюмый и мужественный. Вопреки всему, он решил отстоять Пособланко.

Каждый день городок громили итальянские бомбардировщики. Многие улицы — развалины, по ним нельзя пройти. На крыше одного дома автомобиль: его закинуло силой взрыва. Церковь снесена бомбами, уцелел только каменный Христос, он смотрит на разрушение, совершенное во имя его. На колокольне пустое гнездо, внизу валяется мертвый аист. Артиллерия фашистов закончила дело, начатое авиацией: тяжелые орудия били по домам. Город опустел. В нем остались только полковник Перес Салес с шестью ближайшими помощниками. Окопы проходили под самым городом. Два батальона республиканцев отбивали днем и ночью атаки фашистов. У противника под Пособланко было восемь тысяч солдат и девять батарей. Пособланко оказался маленьким Мадридом. Двадцать девятого марта батальон республиканцев, находившийся на правом фланге, перешел в контрнаступление. В ночь с двадцать девятого на тридцатое марта фашисты решили во что бы то ни стало взять Пособланко. Бой длился четыре часа. Пособланко не был взят. На заре фашисты, не выдержав понесенных потерь, начали отступать по всему фронту.

Республиканцы после трех недель непрерывных боев, в лохмотьях, исхудавшие, небритые, с глазами, красными от усталости, выбежали из окопов. Они гнали врага с песнями. Отступление фашистов напоминало бегство. В деревне Алькарасехос республиканцы нашли на столе котелок с еще теплой похлебкой: фашисты не успели пообедать. Они бросали орудия, ящики с патронами, грузовики, пулеметы. Дойдя до первых высот, фашисты открыли огонь: они пытались прикрыть отступление. Бои шли пятнадцать дней. Республиканцы вернули всю территорию, утерянную в марте, а на правом фланге заняли три деревни, которые были полгода под гнетом фашистов.

Фашисты теперь укрепились на линии высот. За одну из них — Чиморру (1117 метров) — идут жестокие бои. Чиморра переходит из рук в руки. Республиканцы заняли ряд высот вокруг Пеньяррои и Фуэнтэ Овехуна. Другие высоты находятся в руках фашистов.

Окопов мало и у фашистов и у республиканцев. Камни, положенные один на другой, даже не прикрытые землей, — это укрепления. Днем обычно артиллерийский огонь. Ночью говорят ручные гранаты. Одну ночь атакуют фашисты, другую — республиканцы. Внизу — Пеньярроя, она сейчас окутана дымом: республиканцы бьют по батарее противника. Шахтерский поселок пуст, все заводы эвакуированы. Железная дорога между Кордовой и Пеньярроей перерезана республиканцами. Фашистам осталась только узкоколейка. Каждую ночь республиканская кавалерия совершает налеты на близкий тыл противника. Бригады, сформированные из крестьян Андалусии и Эстремадуры, героически атакуют врага…

На участках, где стоят регулярные части фашистов — мобилизованные крестьяне, — иногда по нескольку дней не раздается ни одного выстрела. Сначала появились перебежчики-одиночки. Теперь солдаты переходят группами. Двадцатого апреля на сторону республиканцев перешла первая рота батальона «Сан-Фернандо», застрелив ротного командира. Они прорвались с боем, прихватив мортиры. В Пособланко не успевают допрашивать перебежчиков. Они смотрят на всех счастливыми глазами. Они рассказывают: «Марокканцы нас били палками»… Они просят: «Пошлите нас скорее на фронт». На одном — светло-серая португальская шинель, на другом — немецкие сапоги, на третьем — итальянская шапчонка: «национальная» армия Франко одета в лохмотья, подаренные далеко не щедрыми интервентами. Под иностранной шинелью бьется испанское сердце — это крестьяне Андалусии и Эстремадуры. Они с ненавистью говорят о чужеземцах. Они были солдатами республиканской армии. Фашисты взяли их в плен под Навалькарнеро двадцать девятого октября. Их посадили в тюрьму. Гражданские гвардейцы всласть измывались над ними. Но генералу Франко нужны были «патриоты». Пленных отправили под конвоем в Вильяфранка-де-лос-Баррос, где итальянцы формировали сборную бригаду «Голубые стрелы». В этой бригаде командный состав — итальянцы. Большинство солдат — мобилизованные испанцы. Девятнадцатого апреля бригада «Голубые стрелы» прибыла на фронт в секторе Санта-Барбара, двадцать первого Франсиско Пелегри и Габриэль Гарсиа стали снова солдатами республики. За ними последовали другие. Двадцать третьего в окопы республиканцев приползли два итальянских солдата. Они сказали: «Мы тоже рабочие и не хотим драться за Муссолини».