Жизнь и приключения Лонг Алека - Юрий Дмитриевич Клименченко

Его в полночь должен был менять Алек.

— Извини меня, Курт, — сказал он, поднимаясь на палубу. — Отстою за тебя, когда захочешь, ладно? Понимаешь, задержался на берегу…

Немец понимающе подмигнул:

— Ладно, Алек, о чем говорить. Хоть хорошая была девчонка? Тебе повезло. Ребята обижались. Говорят, нет ни одной бабы, с которой можно было бы провести время.

Алек не ответил. Не хотелось говорить о Марте, как обычно говорили моряки о женщинах. Его сердце было переполнено нежностью к ней. Он вспомнил, как она спала, и улыбнулся.

Матросы в кубрике еще не поднимались, лежали в койках. Алек присел к столу и стал ждать, когда дневальный принесет кофе. Вскоре в кубрике появился Олафсен. Он всегда вставал рано и приходил будить матросов. Увидя Алека, он присвистнул:

— О, появился блудный сын. Что с тобой случилось, Алек? Вчера Иенсен посылал проклятия на твою голову. Не было бы худо.

— Но ведь Курт отстоял за меня?

— Э, ты не знаешь Иенсена. Я говорил, что он попытается списать тебя. И теперь мы не сможем защитить тебя. Формальная причина есть — не вышел на вахту.

— А, ничего не будет, — легкомысленно отмахнулся Алек. — Это дело мое и Курта. Служба не пострадала.

Но он ошибся. После завтрака Иенсен вызвал Алека к себе.

— Можешь собирать свой мешок, — сказал старпом, не скрывая своего злорадства. — Нам не нужны матросы, которые не выходят на вахту.

— За меня отстоял Курт. Мы с ним договорились…

— Меня не интересует, кто за тебя отстоял. Я не разрешал подмены. Ты не вышел на вахту, и все. Получи деньги и убирайся быстрей. Мне надоело смотреть на твою противную рожу.

— Я пойду к капитану.

— Можешь. Вряд ли он станет с тобой разговаривать. Я уже доложил о тебе. Получай свои деньги.

Иенсен выдвинул ящик и выбросил на стол несколько ассигнаций; порылся в кармане, добавил серебряные монеты:

— Забирай. Распишись.

Алек пересчитал деньги, расписался и вышел из каюты. Идти к капитану не имело смысла. Он пошел в кубрик. На палубе стоял боцман, поджидал его.

— Ну что? Выкинули? Я так и знал. Плохо, Алек. Тут тебе будет трудно найти работу на судне.

— Черт с ним! Так уж получилось, Олафсен. Сегодня приглашаю в «Попугай» всех матросов. Приходи обязательно, боцман.

— Поберег бы деньги. Они пригодятся.

Алек махнул рукой:

— Все равно не хватит. Найду работу.

Алек сошел с борта со своим тощим мешком. Больше всех сокрушался Бьёрн:

— Эх, Алек, Алек. Как же так? Потерял хороший пароход. Мне будет не хватать тебя, друг.

Алек снял себе крошечную, самую дешевую каморку в единственной гостинице Сен-Пьера, а вечером все матросы с «Анни Мёрск» собрались в «Попугае». Алек не скупился. Он щедро угощал товарищей. Когда выпили достаточно, языки развязались, Бьёрн сказал:

— Да, ребята… Ничего мы не можем. Захотел Иенсен и выбросил Алека на берег. А по-настоящему, если бы мы все сказали, что требуем оставить его, ничего бы он не сделал.

— Попробуй скажи. Первым вылетишь за ним. Чего уж тут… — опасливо проговорил Шмидт.

— Нет, братцы, Бьёрн прав, — стукнул по столу кулаком боцман. — Мы можем многое. Только нужна крепкая спайка. Единство. Я помню, когда плавал на «Копенгагене», там капитан не давал кофе к завтраку. Все сказали, что бросят работу в море, если не будет кофе. Пришлось ему уступить. И кофе, я заверяю, был отличный.

Моряки засмеялись:

— Кофе — это проще.

— Я думаю, что боцман и Сиг сказали сущую правду, — вмешался Алек. — Ни один капитан не посмеет встать против всего экипажа. Надо только держаться вместе. Я, конечно, сам виноват. Здесь уж ничего не поделаешь.

Матросы зашумели:

— Пошли к капитану. Отстоим Алека!

— Нет, ребята. Не надо. Оставьте… — остановил их Алек. — Я уже не хочу возвращаться на пароход. От этого добра не будет.

Завязался спор: идти или не идти? Разговору положил конец боцман:

— Хватит болтать. Ничего не выйдет.

В «Попугае» просидели до закрытия. Хозяин несколько раз говорил, что закрывает бар. Толпой вывалились на холодную улицу, Бьёрн, грустный и трезвый, обнял Алека:

— Ну, прощай, Алек. Может быть, встретимся на морских дорогах. Если попадешь в Аалезунд, найди меня. Бьёрна там все знают. Прощай, друг.

Все как-то примолкли, по очереди трясли Алеку руку, желали счастья. Олафсен похлопал его по плечу:

— Хороший ты человек, Алек. Жаль, что уходишь. Ну что будешь делать! Встретимся. А может быть, и нет. В море…

Он не договорил, махнул рукой. Еще с минуту потоптались и невеселой толпой двинулись к порту. Алек стоял, глядел им вслед. Он почувствовал себя очень одиноким. Как будто потерял что-то родное. Казалось бы, что они ему? Сегодня один пароход, завтра — другой. Новые люди, новые товарищи. Но в море все по-другому. Быстро узнают, чего стоит человек. Можно ли положиться на него в трудную минуту, придет ли на помощь, если самому придется плохо. За короткий срок узнают достоинства и недостатки друг друга… Он стоял на улице и глядел на моряков до тех пор, пока они не скрылись из виду. Надо было идти в гостиницу.

Забравшись под одеяло, он лежал на холодных чистых простынях с открытыми глазами. Спать не хотелось. Он вспоминал все свое плавание на «Анни Мёрск», Олафсена, Бьёрна и других, с которыми проработал бок о бок целый год. Хорошая была команда.

Куда-то теперь попадет он? Когда? Все было бы не так плохо, если бы он оказался не в Сен-Пьере. Это не то место, где легко можно устроиться на судно. Лондон, Гамбург, Антверпен — вот биржи моряков! А тут… Впрочем, не стоит горевать. Что-нибудь да найдется. Он молод, силен и не боится никакой работы. Он вспомнил о Марте, и на душе у него потеплело. Есть человек, к которому он может прийти в Сен-Пьере. Алек натянул одеяло и заснул.

Утром он съел свой скромный завтрак, неизменную яичницу с ветчиной, и вышел на улицу. Надо было сразу приниматься за поиски работы, денег оставалось немного. С океана дул пронизывающий ветер. Стало еще холоднее. Даже здесь, в городе, слышался шум наката. Это волны разбивались о волнолом, поднимая фонтаны пены. Алек поежился. Хорошо, что он сейчас на берегу. Прежде всего он зайдет к Марте. Возможно, она что-нибудь посоветует. Она здесь все знает. По заснеженной улице он дошел до магазина Марты Шарнье. Он был уже открыт. У прилавка стояли двое краснощеких мальчишек. Марта, розовая, свежая, ослепительно улыбаясь своим маленьким покупателям, развешивала в кулечки леденцы.

— Здравствуй, Алек, — поздоровалась она, и глаза ее засияли. — Я знала, что