Простые волшебные вещи - Макс Фрай

– Хорошо, – откликнулся великан. – Только… Ты ведь можешь сделать так, чтобы я умер не здесь, а в Хумгате? Сам знаю, можешь. Если я призову этих людей, ты сделаешь это для меня?

– А почему нет? – неожиданно смягчился Джуффин. – С этого и нужно было начинать наш разговор. Ты честно заслужил такую возможность, Гугимагон. Как-никак, совершил невозможное… Но сначала я отпущу твоих пленников. Позови их, пока еще можешь.

Теперь одноглазый старик выглядел почти счастливым. Куда только подевались давешние упрямство, ненависть и ярость?

«И правда безумец, – подумал я. – Какая разница, где умирать? Смерть – она и есть смерть… Или все-таки нет?»

Джуффин неожиданно дернул меня за ухо. Рожа у него при этом была самая бандитская, но глаза показались мне серьезными и даже немного печальными – небывалое для него настроение.

– Они пришли, наши с тобой товарищи по несчастью. Ты чувствуешь их присутствие, Макс?

– Ничего я не чувствую… А кто пришел-то? Вы имеете в виду вон те привидения?

«Привидения»? – удивился Джуффин.

– Ну да. Прозрачные, мерцающие силуэты возле воды… Что-то не так?

– Да нет, все так. Просто ты видишь их очень забавным способом! Для меня они выглядят иначе. Вернее, вообще никак не выглядят. Мы с тобой совершенно по-разному интерпретируем одно и то же явление. Но так даже лучше… Сколько этих «привидений» ты видишь?

– Сейчас, дайте сосчитать… Семнадцать.

– Все правильно, семнадцать. Десять в состоянии найти обратную дорогу к себе, остальные – как повезет… Слушай, Гугимагон, тебя же лечили Кристаллом Памяти, пока ты валялся на казенной койке в Приюте Безумных! Вот и давай его сюда. Им это может здорово помочь.

– Возьми. – Одноглазый протянул Джуффину темный блестящий предмет, больше всего похожий на кусок антрацита. – С каких это пор ты стал такой заботливый? – сварливо спросил он. – Какое тебе дело, что будет с этими тенями? Их хозяева – не твои люди.

– Конечно, не мои. Они вообще не из Ехо. И даже не обитатели окраин Мира. Только одна женщина наша, из Тулана, а прочие… Магистры знают, откуда их сюда занесло!.. Так, нам нужно разделить Кристалл Памяти на семнадцать частей. Десять поменьше, семь побольше… Сейчас посмотрим, гожусь ли я в помощники знахаря! – Джуффин ритмично постукивал пальцами по темному камню. – Все, готово. Держите, ребята!

Он швырнул в море темные осколки кристалла. Я заметил, как зашевелились светящиеся призрачные фигуры, замершие было у воды; нечто, что служило им руками, потянулось навстречу медленно опускающимся на дно камушкам.

– Постарайтесь вернуться к себе, ребята, – с удивительной нежностью сказал им Джуффин. – И еще, постарайтесь запомнить хоть что-то из всей этой истории. Вы попали в мерзкую переделку, но память о ней может оказаться очень полезной потом, когда вы войдете в Коридор между Мирами самостоятельно… если это вообще когда-нибудь случится. А теперь я открою вам Дверь.

Джуффин поднял перед собой руку и с силой начертил в воздухе что-то вроде здоровенного прямоугольника. Это выглядело так, словно он разрезал очень плотную ткань не слишком острым ножом: самые большие усилия требовалось прикладывать, чтобы вырезать углы. Тем не менее его затея увенчалась успехом, во всяком случае, мне показалось, что я даже вижу контуры этого прямоугольника, мерцающие бледным красноватым светом.

Семнадцать призрачных существ устремились к Джуффину, одно за другим; они исчезали, соприкоснувшись со светящимися границами невидимой Двери. Не прошло и минуты, как все было кончено. Шеф снова уселся на песок, рядом с останками Гугимагона. Кажется, дела одноглазого были совсем плохи: он все меньше походил на живого человека. Но Джуффин не обращал на это никакого внимания. Он повернулся ко мне и обезоруживающе улыбнулся.

– Когда-то очень давно, когда я был почти мальчиком, со мной случилось то же самое, что и с ними. Какой-то тип, вроде этого, – он кивнул в сторону неподвижного тела Гугимагона, – похитил мой дух… Очень небольшую его часть, мне еще повезло. Разумеется, тогда я так и не понял, что со мной случилось. Внешне я оставался вполне нормальным парнем, никому и в голову не пришло бы упечь меня в Приют Безумных. Просто мне чего-то не хватало, хотя я, конечно, не осознавал своей потери. Я был очень молод и не знал, как ощущают себя прочие люди. Полагал, что эта пустота внутри – нормальное человеческое чувство, что жизнь пуста, глупа и безрадостна для всех… Меня ничто не интересовало по-настоящему, все происходящее казалось бессмысленным: скучные и противные дни, похожие один на другой, ночи без сновидений, и усталость – такая бесконечная усталость! Я болтался, как неприкаянный, и мои тусклые глаза не видели ничего, кроме собственных отражений в многочисленных зеркалах, от которых меня смутно тошнило… Это метафора, Макс. Слов, которые нужны, чтобы объяснить, как это было паршиво, все равно не существует. Хуже всего, что какая-то часть меня все еще помнила, что бывает и по-другому. Это приносило боль – неосознанную и неописуемую… Так продолжалось, пока старый шериф Махи Аинти не предложил мне место своего помощника. Теперь-то я знаю: первое, что он сделал, познакомившись со мной поближе, – это отправился в Хумгат, разыскал маленькую частичку меня… ну, наверное, дал по морде кому следует, – одним словом, освободил мой заблудившийся дух из плена. И тогда я снова узнал, чем пахнет настоящая жизнь…

Джуффин улегся на спину, вытянул ноги, закинул руки за голову, сладко охнул – не то от телесного благополучия, не то от полноты чувств – и продолжил:

– В ту ночь я дежурил в Доме у Дороги. Это было мое второе ночное дежурство… Или все-таки третье?.. Я задремал, сидя в кресле, а потом вдруг проснулся. Подскочил как укушенный, потому что ветер распахнул окно, и оказалось, что в мире существуют такие вещи, как мелкие капли дождя и запах мокрых листьев дерева шотт – не меньшее чудо, чем восход какого-нибудь лилового Солнца на другом краю Вселенной… Я вылез в окно и поперся бродить по городу. Обошел все мосты – ты ведь помнишь, сколько мостов в Кеттари, Макс? – пил какую-то дрянь в ночном трактире, изумляясь интенсивности вкусовых ощущений, пытался потрогать руками все, что можно потрогать, просто чтобы убедиться, что оно настоящее… Вернее, что я сам настоящий. Что правда, то правда: в ту ночь я наконец-то снова стал «настоящим» и чуть не рехнулся от вернувшейся ко мне остроты ощущений! Честно говоря, я до сих пор в восторге от факта собственного существования и от каждой травинки у меня под ногами заодно: мне есть с чем сравнивать, я все еще помню время, когда жил среди всего этого, не чувствуя почти ничего… А потом я кое-как взял себя в руки и вернулся на службу. И хитрец Махи часа три ворчал на меня за самовольную отлучку. Теперь-то я понимаю: он распекал меня, чтобы я не свихнулся от счастья. Хотя, не могу сказать, что он выбрал эффективное средство!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});