Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха - Юрий Сушко

В частности, по особому распоряжению фюрера наиболее лояльным деятелям культуры предоставлялась гибкая система налогообложения, льготы и прочие блага. Решение Гитлера поддерживать публичных персон имело особый, стратегический характер. Он стремился к самым тесным контактам с влиятельными, диктующими тон в общественном мнении представителями интеллектуальной элиты. Правда, подарки фаворитам рейхсканцлер раздавал отнюдь не бескорыстно.

Все это давало повод злокозненным европейским историкам, внимательно следящим за нюансами внутренней политики в Германии, нахально сравнивать Гитлера с Людовиком ХIV, королем-солнце. Но это сравнение только льстило фюреру. Он знал о том, что этот монарх господствовал более 70 лет и именно при нем Франция достигла наибольшего могущества.

Только Геббельс, как и прежде, все норовил подыскать любой подходящий повод, чтобы поддеть Чехову. Заметив, что фрау Ольга разъезжает по Берлину на подержанном «Паккарде», через третьих лиц он передал ей свое мнение: «Не пристало государственной актрисе рейха пользоваться авто иностранного производства. Настало время, когда в Германии все должно быть немецким».

Через тех же «посредников» Чехова попросила сообщить герру рейсхминистру, что у государственной актрисы, увы, нет средств на приобретение «Мерседеса», но она с радостью пересядет на любую иную немецкую машину представительского класса, если правительство Германии соблаговолит подарить таковую своей государственной актрисе.

– Не играй с огнем, – советовали Ольге друзья.

Но она обожала опасные игры.

* * *

Не слишком часто, как хотелось бы, но Ольга время от времени также удостаивалась чести оказаться в числе приглашенных на «личную гору» фюрера.

– Знаешь, Олли, какой в твоей жизни был самый мудрый поступок? То, что ты удрала из этой нищей России и перебралась в Германию, это, конечно, гениально, ты – молодец. Но! – Ева многозначительно подняла указательный пальчик. – Главной твоей победой стало то, что тебя в свое время не соблазнил Голливуд, не прельстили американские доллары, как эту продажную предательницу нации Марлен Дитрих[26], и ты вернулась на родину.

– Ты думаешь, Ева? – искоса взглянула на подругу Чехова.

– Я? Нет! – взмахнула кудряшками Ева Браун. – То есть, конечно, да. Но так считают многие большие люди в рейхе. И, прежде всего, Адольф Гитлер. Ты продемонстрировала истинный патриотизм, раз и навсегда избрала Дойчланд и этим подкупила всех. Тебе даже простили русское происхождение…

Ольга нахмурилась: «Сколько раз тебе повторять, я – чистокровная немка, арийка! Точно такая же, как и ты. Пойми, милочка, немцы могут рождаться где угодно, хоть в Африке, хоть в Полинезии, хоть в Сибири, но всегда и везде они остаются немцами. Запомни это раз и навсегда».

– Ладно тебе, не злись. Давай лучше выпьем кофе с ликером. У меня есть итальянский. Ну и покурим заодно.

– С удовольствием.

Кофе с ликером означало смену темы затянувшейся беседы. Хотя разговаривать с Браун на политические темы было совершенно бесполезно. Она рассуждала как ребенок и пользовалась идеологическими шаблонами похлеще любого пропагандиста, ибо слушала их каждодневно, и не по радио, а непосредственно из уст тех, кто их придумывал. А вот посудачить, посплетничать, поболтать о невинных женских секретах…

– Я познакомилась со своим первым мужем Мишей, когда мне было всего семнадцать. Совсем девчонкой приехала покорять Москву, ее сцену, а покорила лишь двух кузенов…

– Представь, мне тоже было семнадцать, когда я познакомилась с фюрером, – как всегда, недослушав, перебила Ольгу Ева. – Ну, тогда, конечно, он еще не был фюрером. Осень 29-го года… – она мечтательно закатила глаза. – Он случайно зашел в фотоателье своего старого боевого товарища Генриха Гоффмана, где я тогда работала и продавщицей, и рассыльной, и ассистенткой фотографа, и вообще мастерицей на все руки.

Фюреру было тогда уже около сорока. Но он вовсе не казался мне пожилым мужчиной. Подтянутый, энергичный, быстрый в движениях, элегантный. Он тоже не мог не обратить на меня внимания. А что? Совсем юная блондиночка (ну, не совсем натуральная, я пользовалась перекисью), с хорошей фигуркой, улыбчивая. Разумеется, я ему понравилась, и он пригласил меня в кино.

– И что же вы тогда смотрели? – с профессиональным интересом спросила Ольга и пригубила кофе с «Амаретто».

– Ой, ты думаешь, я помню! – рассмеялась Ева. – Мы же весь сеанс целовались и тискались! Потом он часто стал приглашать меня в рестораны, кафе, еще в кино. А вот вечера и ночи ему приходилось посвящать Гели. Ну, Гели Раубаль[27], ты, конечно, о ней слышала… Такая миленькая светловолосая девочка, я ее сама видела лишь однажды, и то издалека. Она была ему двоюродной племянницей. Знаешь, – опять хихикнула рассказчица, – а вообще-то он обожал полногрудых блондинок. Я, когда это заметила, стала подкладывать в свои бюстгальтеры носовые платки, чтобы ему понравиться. А потом уже стала систематически заниматься гимнастикой. Результат, – Ева приподняла свои груди, – сама видишь…

Но ее настроение уже изменилось. С Евой такое и раньше случалось. Беспечная и веселая, она вдруг погрустнела, примолкла, а улыбка исчезла. Ева встала, медленно прошлась по комнате, потом удалилась в ванную, откуда послышался шум воды. Вернувшись с посвежевшим лицом, продолжила свою историю:

– В общем, в сентябре 1931 года она умерла. Ее нашли дома. Вернее, она не умерла, а застрелилась. Чьи-то злые языки сразу стали распускать слухи, что Гели покончила с собой из ревности, из-за того, что Гитлер встречался со мной. Но все это чепуха. Хотя тут, конечно, темная история… Узнав о ее смерти, фюрер ужасно переживал, был совершенно не в себе. Его шоферу даже пришлось силой отобрать у него пистолет…

Так или иначе, но со следующего года мы с Адольфом уже стали постоянно жить вместе. В мюнхенском квартале Богенхаузен он купил дом для меня и моей младшей сестренки Гретель, запретил работать в фотоателье. А потом я стала его личным секретарем. Но, знаешь, Гелю он все-таки не забыл, в своей квартире ее комнату сделал мемориальной, куда до сих пор никто не имеет права заходить. Торака заставил изваять ее бюст.

Сегодня он здесь, в «Бергхофе», стоит в большой комнате. Рядом постоянно свежие цветы…

Чеховой не составляло труда изобразить свое сочувствие Еве и сделать вид, что ее девичьи тайны и душевные страдания для нее немыслимое откровение. Ольга и без того знала очень многое о жизни своей подруги. Например, от добродушной болтушки Эмми ей давно было известно, что не только Гели, но и сама Ева Браун была склонна к суициду: дважды пыталась покончить с собой – стрелялась, травилась таблетками…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});