Перехват - Инна Георгиева

— Ах это… — напустила я на себя расстроенный вид. — Мне действительно пришлось провести ночь в палате. Полагаю, вы не в курсе, по какой причине я там оказалась?

Фенрир помрачнел. Вернее, он и раньше выглядел не слишком веселым, но теперь помрачнел окончательно. А я вот, наоборот, улыбнулась еще шире. И когда Брагислава покачала головой, с любопытством подавшись ко мне, я проурчала сладким голосом:

— Ваш сын постарался.

— Оу! — выдохнула волчица. Посмотрела на Фенрира. Потом снова на меня. — Он наверняка не хотел!

— Конечно, нет, — не стала спорить я. — Он просто с медицинскими препаратами обращаться не умеет.

Не думаю, что эта отговорка понравилась Фенриру больше, чем если бы я его сейчас обвинила, мол, еще как хотел! Зубы он сжал так, что желваки заиграли. Но промолчал. А его мама, к сожалению, нет:

— Ничего! Я уверена: он исправится, если ты дашь ему шанс.

Как-то это угрожающе прозвучало. Я сложила руки на груди:

— Вы что-то конкретное имеете в виду?

Леди Тант пожала плечами с таким видом, словно это было само собой разумеющимся:

— Ваш брак, естественно! — А потом эдак заговорщицки подмигнула мне и добавила: — У Фенрира будет целая жизнь, чтобы вымолить прощение.

В легком шоке я перевела глаза на Фенрира, у которого только что открылись весьма занятные перспективы на будущее, и поняла, что они его не вдохновляют. Он выразительно заломил бровь, как бы намекая на то, что я допрыгалась, но продолжал упрямо хранить молчание. У меня, если честно, тоже слов не было. Я просто не ожидала, что леди Брагислава сумеет так быстро перейти от медицинской койки к брачному ложу.

— Надеюсь, ты уже придумал, как будешь отказываться от этой свадьбы?! — прошипела, когда голограмма аристократки, радостно щебечущая о перспективах семейной жизни, наконец исчезла из кабинета.

— Нет, — отрезал Фенрир. — И не собираюсь. Я уже говорил, что это должна сделать ты.

Я скосила на него возмущенный взгляд:

— Вот уж уволь! Я не собираюсь ругаться с матерью только потому, что ты не хочешь ругаться со своей!

— Дело не в этом! — огрызнулся волк. — У меня с матерью договор: если на момент своего сто первого дня рождения я не буду женат, она сама выберет волчицу мне в пару.

— И ты согласишься с ее выбором?!

— Я — аристократ! — надменно ответил лорд. И добавил уже не так пафосно: — У меня выбора нет. В отличие от тебя! Ты-то как раз можешь сказать матери «нет».

«Ага, нашел самоубийцу! — напыжилась я. — То есть когда группой управлять, так какой из волчицы воин. А как против семьи идти — так честь тебе и хвала, боевая подруга! Так, значит?»

— Знаешь, Фенрир, — процедила сквозь зубы. — Я тут вдруг поняла, что выбора нет как раз у тебя. Меня никто за тебя замуж не гонит. А вот тебя — еще как! И вообще, это была идея твоей матери. Тебе с ней и разбираться!

Волк утробно зарычал:

— Ты как будто меня не слышишь! — Он гневно уставился мне в глаза. — Повторяю еще раз: я не могу отказаться!

Я скрипнула зубами.

— А ты попытайся! — ответила, буравя его таким же раздраконенным взглядом. — Ты же у нас такой изобретательный! Или ты хочешь на мне жениться?

— Да чтоб я сдох, если женюсь на тебе! — воскликнул Фенрир.

— Полностью согласна! — рявкнула в ответ. — Чтоб ты сдох, если женишься на мне!

Мы умолкли одновременно. Отвели глаза, потом снова искоса посмотрели друг на друга, синхронно вздохнули, как бы признавая, что ситуация ненормальная, и уставились в противоположные стены.

Черт! Ведем себя как двадцатилетние необученные щенки. Вместо того чтобы объединиться и решить проблему, только ругаемся и шипим друг на друга. Никакого конструктива!

Возможно, для лорда Танта это и в порядке вещей. Я его пока плохо знаю — может, он всегда такой странный. А вот для меня такое поведение не характерно. Я ведь и группу собрать смогла именно потому, что умею быть лояльной и терпимой. Я это давно поняла: нет во мне чего-то особенного и уникального, как считают другие. Просто я умею прислушиваться к тем, кто меня окружает, и принимать их такими, какие они есть. Идти на уступки, избегать конфликтов и просто уважать чужие желания. Не только в том, что касается общего дела, но и в индивидуальных вопросах: религиозные убеждения Ревуса, таинственное прошлое Лакшми, о котором она не хочет рассказывать… даже кулинарные таланты Касиуса! А ведь когда Касиус готовит — это… ну вот как объяснить? Это такие особенные дни, когда мы все завидуем вегану Ревусу! Даже я, хотя я вообще по природе хищник. Ибо то, что едят жители планеты Дирах-два, остальной мир на дух не переносит! Так, как они умудряются приготовить пищу, другие расы не могут ее даже испортить. Но Касиус готовить любит. К тому же, по традициям его народа, бывают ситуации, когда мужчина просто обязан накрыть стол. И угостить друзей. А друзья — это съесть, пусть даже им кажется, что их пытаются отравить особо жестоким образом. И ведь мы едим! Даже почти не возмущаемся. Потому что признаем право других на самоопределение и поддерживаем друг друга.

Вот что отличает меня от других волков. От моих братьев и отца. И от могущественных боссов — героев многочисленных войн, которые не понимают, как мне удалось собрать группу. А как они поймут, если они все — эмпаты? Нас, волков, с детства готовят управлять эмоциями других: и будущих лидеров, и тех, кто им подчиняется. Мы общаемся на этом уровне, именно поэтому волки так хорошо работают в команде. Мы едины эмоционально. Так зачем же нашим вожакам пытаться кого-то понять, если можно надавить и заставить подчиниться? Это ведь куда проще! Но поэтому, как мне кажется, у них и не получается работать с другими расами: ведь эффект от эмпатии лучше всего действует именно на волков. А остальные нелюди пускай и не реагируют на это так же странно, как люди, все равно чувствуют насилие. Кому это понравится?

Я поняла эту истину очень давно. Еще восемь лет назад. Да, я не могу дать своей стае чувство непобедимости и абсолютной уверенности в своем лидере. Но я способна предложить им плечо друга, на которое можно опереться. Волки от этого отказываются, потому что для них этого мало. У них есть другие варианты, попрестижнее. Да, не друзья. Зато лидеры, самцы. Им, видимо, подчиняться легче. Я, конечно, надеюсь, что однажды найду волка, который посчитает иначе, — он бы мне в группе совсем не помешал… но это точно будет не Фенрир!

Я еще раз подняла на него глаза и почувствовала, как внутри стягивается узел. Нет, не быть нам друзьями. Я восемь лет практикую толерантность и терпение, но одного взгляда на этого волка достаточно, чтобы все дружелюбие куда-то исчезло. И единственное, чего мне хочется, — это ощетиниться и зарычать. Ну и треснуть его по голове чем-нибудь. Вот прямо по этой нахальной, вечно ухмыляющейся роже! И как с таким настроением мне с ним еще полгода работать?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});