Гвардеец - Дмитрий Дашко

– Но это я хочу драться с краснорожим! – попытался еще качать права лекарь.

– И я тоше хочу, – на лице Аскела появилась мечтательная улыбка. – Тафно хочу порупить эту наклую красную рошу. Тепе, рус, по сакону рупить Арне нелься, но мне мошно. Сафтра путет фсе мошно.

Глава 24

Просторный дом, где они провели ночь, наполнял запах гнилого дерева и перепревших листьев. В помятом закопченном котелке бурлило подозрительное варево: в мутной пенистой воде крутились волнистые, лопнувшие и раскрошившиеся шляпки странных – синюшных, в белую крапинку – грибов. Грибочки смахивали на обычные мухоморы, но собирали их явно в котловых лесах: все они несли на себе следы мутаций.

Дружинники Аскела поставили эту неаппетитную похлебку на огонь еще утром и варили ее уже второй час, время от времени подливая воды и подсыпая каких-то тертых корешков. Подменяя друг друга, викинги мешали зелье большой деревянной ложкой. Хэрсир лично контролировал процесс.

Аскел был серьезен, собран и неразговорчив. С пленниками он не общался совсем, со своими дружинниками лишь изредка перекидывался скупыми фразами. Остальные викинги тоже, казалось, не замечают присутствия пленных русов, которые расположились у стены на глиняных скамьях, прикрытых старыми вылинявшими шкурами. Наверное, сейчас можно было бы выскользнуть из дома незамеченными. Будь от этого хоть какой-то прок.

Снаружи выставлена охрана. На улицах – люди Арне. На валу, окружающем селение, тоже бдит стража, а за поселком викингов простирается незнакомая и опасная местность. И главное: пока не найдены Костяника и карта поморов, думать о побеге рано.

Пленники, предоставленные сами себе, наблюдали за викингами и тихонько переговаривались.

– Да что за дрянь такую они там варят-то, едрить?! – морщился Костоправ. – Зелье от морской болезни, что ли? Или завтрак из поганок?

– Завтрак? Фу! – Змейку от подобного предположения аж передернуло. – Вы как хотите, а я эту гадость жрать не буду.

– Я тоже, – буркнул Виктор. Он однажды уже имел дело с котловыми грибами – огненные которые. И это ему очень не понравилось.

– Не думаю, что нас этим угостят, – покачал головой Василь. – Скорее всего, Аскел варит это для себя.

– Ты знаешь, что это? – удивился Виктор.

– Догадываюсь, – кивнул помор. – Я кое-что слышал о таких грибных похлебках.

Он негромко окликнул оказавшегося поблизости воина и задал ему какой-то вопрос на наречии викингов. Дружинник Аскела, против ожидания, не отмахнулся – ответил. Причем подробно и обстоятельно.

– Так и есть, – кивнул Василь. – Это напиток берсеркеров. Викинги специально собирают в Котлах мутировавшие мухоморы и варят их перед важным боем.

– На кой? – угрюмо осведомился Костоправ.

– Викинги верят, что это зелье делает берсеркера непобедимым и неуязвимым для вражеского оружия и обычному человеку тоже помогает в бою. Оно якобы придает сил, притупляет боль и освобождает от страха. Ну, так говорят…

– Чушь! – фыркнула Змейка.

– За что купил – за то и продаю. – пожал плечами Василь.

– Хм, а ведь в принципе такая фигня может быть, – заметил вдруг Костоправ. Лицо его стало задумчивым. Лекарь смотрел на булькающий котелок уже не с брезгливостью, а с профессиональным любопытством.

– Ты веришь в берсеркерские сказки? – удивился Виктор.

– Да какие, на хрен, сказки! – отмахнулся Костоправ. – Я сам собирал котловые травки и корешки с обезболивающим и стимулирующим эффектом. Некоторые действительно на время увеличивают силу и реакцию. Дурь, правда, та еще! И действие у нее скоротечное и неконтролируемое. Это как… – Костоправ запнулся, подбирая подходящую аналогию. – Ну, как вспышка пороха, что ли. Пыхнуло, сожгло все вокруг и погасло. Потом – отходняк и ломка, мля, такая, что жить не захочется.

– Ты что, пробовал? – живо заинтересовалась Змейка.

– Случалось, – поморщился лекарь. Воспоминания были явно не из приятных. – Но до котловых мухоморов у меня дело не доходило.

– А вот Аскела, видать, здорово припекло, – Виктор покосился на вожака викингов.

– Ну да, похоже, у них с Арне давние счеты, – кивнул Василь. – Нашему хэрсиру перед отплытием кровь из носу надо завалить краснорожего.

От глаз помора, конечно, не укрылось то, что и так лежало на поверхности.

«Интересно, – подумал Виктор, – а позволяют ли правила поединка пользоваться допингом из мухоморов? И если да, не воспользуется ли им и Арне тоже?»

Викинги тем временем сняли котелок с огня, перелили варево в пузатый жбан, присыпали сверху какими-то травками и оставили остывать.

* * *

Незадолго до полудня Аскел начал готовиться к поединку. Впрочем, приготовления не заняли много времени. Доспехов надевать хэрсир не стал, оставшись в штанах и рубахе. Видимо, того требовали правила предстоящего единоборства. Аскел лишь водрузил на голову шлем и прицепил к поясу меч.

В доме стояла гробовая тишина, в то время как снаружи, на площади, уже шумел народ, ожидавший схватки.

Аскел зачерпнул ковшом грибного варева и отпил под молчаливыми взглядами дружинников. Видно было, что мухоморная похлебка не столь сладка, как хмельной мед. В хэрсирову глотку она вливалась тяжело и пару раз норовила выскользнуть обратно. Однако Аскел проявил должную твердость духа и желудка. Морщась и борясь с рвотными спазмами, он все же заставил себя сделать несколько больших глотков.

Хэрсир бросил ковш в жбан, расплескав часть содержимого, и долго стоял на месте, закрыв глаза и что-то бормоча под нос. По краю жбана медленно сползал большой осклизлый кусок синюшного гриба. Видно было, как все тело Аскела бьет дрожь. Потом хэрсир тряхнул головой, будто быконь, оглушенный ударом палицы, и вскинул над головой кулак.

Дружинники приветствовали своего предводителя воинственными воплями, однако почему-то старались при этом держаться от него на расстоянии. Не прекращая кричать, викинги начали выходить из дома.

Аскел задержался перед пленниками, возле которых лежал тяжелый круглый щит, обтянутый кожей и усиленный пластиком и железом.

– Теперь молитесь, чтопы я попетил, русы, – оскалился он, поднимая щит. – Иначе Арне фсех фас посатит на цепь, как куснеца, а фашу потруку прикует к сфоему лошу-у-у!

Аскел вдруг взвыл, словно раненый волкопес. Взгляд его помутнел, руки с удивительной легкостью разодрали добротную рубаху на груди и бросили обрывки ткани на пол.

В тот же миг откуда-то снаружи, словно в ответ на вой хэрсира, донеслось полузвериное рычание, свойственное скорее мутанту, нежели человеку.

Аскел выскочил из дома, походя сбив оказавшегося на пути дружинника и даже не заметив этого. Бедняга викинг отлетел в сторону, будто попал под автоповозку. Определенно, мухоморное пойло придало хэрсиру сил, но и мозги затуманило ему не слабо.

Вскоре вся дружина Аскела была на улице. А вот пленникам выйти из дома викинги не позволили: их закрыли внутри, подперев дверь крепкими кольями.

Этот дом при необходимости, наверное, мог служить не только жилищем, но и мини-крепостью. Однако когда тяжелую, похожую на ворота дверь заперли снаружи, дом из крепости превратился в темницу.

Окон нет. Дымоходное отверстие – слишком высоко. Под рукой – ни лестницы, чтобы добраться до дымохода, ни каких-либо инструментов, чтобы высадить дверь, расковырять толстые прочные стены или сделать подкоп. Внутри почти не было мебели. Только стол – старый пластиковый, легкий и потрескавшийся: такой не сгодится ни в качестве тарана, ни как подпорка. Вдоль стен тянулись земляные лавки со старыми шкурами. Даже очаг не выложен камнями, а окружен невысоким глиняным барьерчиком. Еще имелся, правда, деревянный жбан с грибным варевом, но им дверь тоже не выбьешь. Зато между неровными дверными досками имелось несколько щелей, и каждому пленнику нашлось место для наблюдения.

* * *

Дом, в котором их заперли, располагался на небольшом возвышении возле площади в центре Стейнхьера, причем дверью к ней, так что все происходящее там можно было видеть сейчас очень хорошо.

Посреди площади лежал расстеленный и растянутый на колышках плащ. Повторяя его контуры, на земле были очерчены два квадрата. Третий контур образовывали ограждения из обшарпанных и потрескавшихся пластмассовых блоков и переносных орешниковых плетней.

Судя по тому, что зрители толпились за пределами ограды, немудреный заборчик обозначал границы ристалища. На огороженной площадке уже стоял Арне – обнаженный по пояс, вооруженный щитом и секирой, в рогатом шлеме. Видимо, и он принял приличную дозу мухоморного отвара: краснорожего колбасило не по-детски. Рыча и воя, словно зверь, Арне грыз край своего щита.

– Ишь ты, тоже набухался! – хмыкнул Костоправ.

Ага, а вот на ристалище вошел Аскел. Хотя «вошел» – не то слово. Он легко и почти без разбега перемахнул через ограду высотой по плечо рослому мужику. Аскел, как и Арне, был не в себе. Безумное лицо, оскаленные зубы, крик, в котором нет ничего человеческого.