Зверь. В плену его желаний - Вера Шторм

говорить получается с трудом, потому что я чувствую:  осталось чуть-чуть — и я разорвусь на тысячи осколков. — Ты сначала предложение сделай, а я подумаю... Подумаю, стоил ли принимать его...

Андрей хрипло смеется. Утыкается носом в шею, дышит часто, втягивает воздух через нос.

— Будет тебе предложение, — говорит он еле слышно. — Обязательно будет.

Он, пульсируя, выплескивает в меня сперму. Живот сводит сладкими судорогами. В голове туман.

Андрей падает рядом. Укутывает меня одеялом, обнимает сзади. Шепчет обещания, я же не различаю, не понимаю, что он говорит. Проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от голоса безумно любимого мужчины. Все еще темно, значит, он опять не спал. Работал.

— Завтра я покажу ему жизнь. Покажу, как наказывают, когда на женщину руку поднимают. На мою женщину!

Пытаюсь сообразить... И на ум ничего не приходит, кроме...

Боже... Неужели отчим?!

— Влад, он будет гнить за решеткой. Даже если Вероника будет против, он все равно будет там гнить. А такая мать, как ее, Нике даром не нужна. Не подпущу к своей. И точка.

Меня буквально трясет. Мама безумно любит своего мужа, каким бы он кретином ни был. Доверяет ему намного больше, чем родной дочери. Но я наплевала на все. Пусть бог наказывает виноватых. Я же, черт подери, не хочу матери зла!

— Я заеду через пару часов. Еще та сучка говорить начала. Амиль разбирается. Не хочу пахнуть ее духами. Не хватало еще, чтобы  Ника черт знает что напридумала. Она беременна. Нельзя волноваться, а сестра сказала, женщины в такой период на все остро реагируют. Давай, отключаюсь. Успеешь поздравить.

А следом тихий смех и тяжелые шаги.

Глава 24

Андрей

— Давно встала?

Прищуриваясь, заглядываю в глаза Вероники. Она бледная, трясется. Возможно, мой разговор с Владом услышала. Но нет причины так волноваться. Я, в конце концов, не для себя стараюсь. Ее обезопасить пытаюсь.

— Т-только что... — врет, конечно же.

Присаживаюсь на край кровати, обхватываю голову свой девочки руками и заглядываю в глаза. Между нами миллиметры, и в нос моментально ударяет запах клубники, исходящий от нее. Крышу снова срывает, так и хочется впечататься в нее. До самого вечера не выходить из дома. Забить на работу. Я снова голодный. Хочу ее до скрежета зубов.

— Я никогда не сделаю тебе больно, ты меня слышишь? — голос пропал, осталась только хрипотца. — Скажи, что тебя волнует?

— Мама его любит, — шепчет еле слышно. Обнимает меня крепко, прижимается к губам своими. — Мама его любит, Андрей. Ты понимаешь? А если все узнает...

— Ник, она должна все знать, — стараюсь сказать как можно мягко, аккуратно, чтобы она поняла суть. — Ты не маленькая, Вероника. И ты не единственная, с кем он так поступает. Кроме твоей матери, в его жизни есть еще несколько баб. И после этого ты не хочешь, чтобы я открыл глаза твоей матери? Ты ей еще хуже сделаешь, Ник.

Она распахивает глаза от удивления. Не верит?! Кивает несколько раз, то морщится, то хмурится, но глаз от моих не отводит.

— Ожидаемо, — слегка отстраняется. — Да. Это ожидаемо. Вполне возможно.

— Ник, — смеюсь. Ее реакция такая забавная... — Ты как ребенок.

— Какая есть, — пожимает плечами. Улыбается, но не могу заметить, что эта улыбка грустная. — Когда сломаешь ему ребра? И... Можешь кое-что пообещать? — выжидающе заглядывает в глаза.

— Чего хочет моя девочка? Конечно, могу, Ник.

— Я хочу, чтобы он без рук остался. То есть... И те самые руки ему поломай, которыми он меня лапал. Пожалуйста.

До скрежета зубов сжимаю челюсти. Нет, девочка моя, я ему не только руки, но и ноги вырву. Сукин сын. Обещаю.

— Не злись, — снова обхватывает мое лицо руками и снова приближается. Этот запах... — Для меня только ты есть в этой жизни. Даже матери плевать на меня, Андрей. Я уверена, она в любом случае будет его защищать. А ты... Ты меня не оставляй только, хорошо?

Ее глаза наполняются слезами, а потом они текут по щекам.

— Ты почему плачешь? Ник?!

— Тебя боюсь потерять. Береги себя, пожалуйста. Знай, что у меня, кроме тебя, никого нет.

Она шмыгает носом, всхлипывает, обнимает меня крепче. У меня же сердце на куски разрывается. Крышу сносит окончательно.

— Вероник, прекрати, родная. Никогда я тебя не оставлю, солнышко мое. Ты не думай ни о чем. Просто ложись спать, окей? Еще рано вставать.

— Хорошо, — выдыхает, обнимая меня еще крепче. — Ты мне позвони, скажи... Я хочу знать реакцию маму.

— Хорошо, родная. Давай ложись.

Покидаю дом, убедившись, что Вероника заснула. Влад ждет меня у дома мудака. Приехал не один, а со своими парнями.

— Ну, поздравляю! — хлопает по плечу, а потом обнимает, смеется. — Мальчик или девочка?

— Ангелочек, — отвечаю, тожн смеясь. — Он дома?

— Куда он может в семь утра? Конечно, дома. С женой своей. Пойдем.

Даже не приходится нажимать на звонок. Влад одним ударом вышибает дверь.

Сукин сын! Живет в огромном особняке с женой, но с бабами в разных гостиницах встречается. Я не понимаю, как женщина не может понять, изменяет мужик ей или нет? Неужели мать Ники ни разу не натыкалась на косяки своего мужа? Или же принимает его таким, какой он есть? Смешно, блядь. Нахер такой мужик бабам нужен?

— Что происходит?

По лестнице спускается тот самый кретин, заметив нас,  замирает. Глаза свои распахивает и матерится себе под нос.

— Вниз гони, — командую.

Сука, узнал меня. Я приходил и даже не раз. Веронику искал. Этот сукин сын мне сказал, что Ника из дома сбежала давно и не появляется. А если бы не Влад, то черт знает, что бы с ней сделал.

— Я сказал, вниз, — повторяю. 

Мужик размораживается.

— Кто они, Алеша?

Вот и любящая мать появляется. Терпеть не могу таких баб, которые каждый приказ мужа выполняют. Должны же быть у женщины свои пожелания. Характер, в конце концов. А не как кукла безмолвная делать все, что муж командовать будет.

— Ты тоже вниз, — говорит Влад, направляясь в гостиную. — Давайте, вашу мать, времени у нас мало!

— Выйдем на улицу, — предлагает «Алеша». — Этот разговор не для ушей жены.

— Не-а, — отвечаю моментально. — Я тебе