Добыча - Таня Джеймс

шрамам, к их путанным следам под кожей.

Наконец в приступе скуки и раздражения он подходит к окну и отодвигает тяжелую черную штору. Луна большая, яркая, плоская, как шляпка гвоздя, удерживающего небо.

Он вспоминает жаркие ночи, когда он с братьями спал на улице, а звезды были яркими, полными жизни. Возможно, где-то сейчас его мать смотрит на ту же луну, гадая, что стало с ее младшим сыном. Он так ясно видит ее: как в конце дня она расплетает истончившуюся косу, укладывается на бок, подложив руку под щеку, а другой рукой обнимает пространство, где когда-то помещался маленький он.

Он знает, что теперь ему нет места рядом с ней. Его лицо, тронутое смертью, испугало бы ее. Что с тобой случилось? – спросила бы она, и у него не нашлось бы слов для ответа.

2

На следующее утро Жанна спешит через дорогу, с ужасом обнаружив, что шторы в магазине открыты. Вчера перед уходом она задернула их, чтобы до Изабель не дошли слухи, что ее племянница живет со смуглым мужчиной. Изабель, худая как спица, пронзительна в своих суждениях. Также она последний источник финансовой поддержки для Жанны.

Жанна делает еще один шаг внутрь магазина и останавливается. Койка пуста. На маленьком столике лежат, исправно тикая, часы с Сократом. Страх пронзает ее: Аббас ушел. Она так много хотела сказать ему, слова словно плясали у нее во рту, как никогда не бывало со словами французского языка.

– Ты пришла, – раздается из-за спины его голос.

– Ах! – она оборачивается и видит его с открытыми карманными часами в руке.

– Pardon. Я чувствую себя гораздо лучше. И я починил часы с головой.

– Я думала, ты не закончил учебу.

– Простой ремонт мне по силам. И если ты позволишь… – он смотрит в пол. Она чувствует, как он набирается смелости. Спроси меня, думает она. Просто спроси.

– Позволишь ли ты остаться мне, если я буду работать, чтобы заработать себе на жизнь? До тех пор, пока…

– Конечно! – говорит она, а затем более сдержанно добавляет: – Пока ты не найдешь что-то получше. Мы должны помогать друг другу, ведь мы земляки.

Он благодарит ее и удаляется к своему рабочему столу, хотя она призывает его сначала позавтракать тем, что осталось от вчерашнего сыра и мяса.

Протирая окна, она замечает его отражение в стекле. Он ест медленно и рассеянно, его челюсти усиленно пережевывают корочку. Где тот мальчик, который с гордостью подарил ей желтую юлу? Вместо него сидит мужчина с тяжелым взглядом, так безнадежно неподвижный, что муха может пробежать по его лбу, а он не заметит.

Она знает, что его развеселит. Она начинает рыться в записных книжках и чертежах Люсьена и наконец находит аккуратную вырезку из газеты, мягкую от старости.

– Смотри, – говорит она, кладя листок на стол; колонка длиной не больше ее ладони. – Это твой тигр.

Он прищуривается, пробегая взглядом строчки мелкого английского текста, пока не доходит до иллюстрации. Жевание прекращается. Иллюстрация завораживает его.

Ей приходит в голову, что он может не уметь читать на английском, или вообще читать, на любом языке, и она объясняет, что это вырезка из английской газеты, обзор лондонской выставки, посвященной пятой годовщине падения Серингапатама и представляющей коллекцию предметов, связанных с Типу и принадлежащую леди Селвин, жене покойного полковника Горация Селвина из Твикенхэма, «включая, но не ограничиваясь: стул Типу, Музыкальный тигр, несколько диковинных видов оружия, а также военный тюрбан и платье, которые Типу носил во время Адонских походов». Музыкальный тигр, как утверждается, был главной достопримечательностью выставки. Десятки посетителей выстраивались в очередь, чтобы повернуть ручку. При этом «раздавался стон, который можно интерпретировать либо как утробное рычание тигра, либо как подавленный вопль страдальца». Автор предполагает, что игра на тигре была «ежевечерним ритуалом тирана, единственной целью которого было воскресить в памяти невыносимые муки, которые он любил причинять».

Она останавливается, не зная, слушает ли Аббас. Его взгляд не отрывается от иллюстрации.

– Как ты это нашла? – мягко спрашивает он.

– Старый друг из Лондона прислал вырезку. Он сказал, что сам ходил посмотреть на тигра в дом Селвина, который называется замок Клеверпойнт. У леди большая коллекция восточных диковинок, и она одержима всем, что связано с Типу Султаном. Этот друг, мистер Пайк, – фермер и джентльмен, но не благородных кровей и рода. Он просто приехал и попросил посмотреть, а она любезно провела ему экскурсию. Хотя есть и плохая новость. Мистер Пайк сказал, что механизм пришел в негодность. Большую часть времени он накрыт простыней. Люсьен очень хотел сам посмотреть на него, может быть, даже предложить починить… – она замолкает, не в силах закончить фразу, и ждет, пока Аббас подаст какой-нибудь знак, что слышит ее. Она замечает его запах, хороший, сильный и немного смущающий, даже нервирующий, потому что напоминает ей, что она допустила в свою жизнь незнакомца, человека, которого видела всего один или два раза и вокруг которого витает аура нестабильности.

Наконец с усилием он придвигает вырезку к ней.

– Оставь себе, – говорит она, и свет, озаривший его лицо, возвращает того мальчика.

Из «Красной курицы» Аббас приносит очень мало вещей: зубную щетку, кусок синего мыла, расческу и складной нож. Остальную одежду он хранит под койкой в маленьком кожаном кофре, который называет «морской сундук». К тому моменту, как она приходит утром в магазин, койка всегда идеально заправлена, натянутая и безликая, как и он сам. И все же один вид его, сидящего на табурете Люсьена и расчленяющего механизм крошечными инструментами, поднимает ей настроение.

* * *

За первые две недели работы Аббас расправляется с горсткой карманных и домашних часов, чьи недуги не выходят за рамки его возможностей. Почистить шестеренки и поднастроить механизм – это в его силах. Но часы с кукушкой – совсем другое дело. За их маленькими дверцами скрываются две маленькие голландские девочки, которые должны выезжать из своих домиков по прошествии часа и встречаться в центре, чтобы стукнуться лбами, а затем вернуться обратно. Вместо этого маленькие голландские девочки погружены во взаимное молчание.

Он обращается к чертежам Люсьена за подсказкой, но карандашные заметки, выцветшие и неровные, не поддаются расшифровке.

Потерпев поражение, он просит Жанну вернуть часы с кукушкой владельцу. Как и несколько других часов с маятниками, владельцы которых, по всей вероятности, теперь отправятся на другой конец города и обратятся за помощью к конкурирующему часовщику по имени Годен.

* * *

Аббас приносит пользу по дому: рубит дрова, ухаживает за маленьким огородом и заменяет шифер на крыше, когда его