Лабиринты памяти - Кристина Робер

class="p1">– Не знаю… – Алекс скомкал страницу. – Как ты узнала, черт возьми?

Ника молчала. Кажется, Маркел говорил искренне, и это разозлило ее. Уж кто-кто, а он-то должен был знать!

– Тогда зачем ты вообще пришла? – прошипел Алекс.

Ника поспешно затушила сигарету и с опаской уставилась на него.

– Если хочешь поговорить начистоту – вперед. Если нет – вали на все четыре стороны. – В его глазах вспыхнули недобрые огоньки. – Я тоже живой человек, так сколько можно! Приходишь, швыряешь в меня информацию… Да я с ума уже схожу от всех этих головоломок!

Ника интуитивно отползла. Сердце учащенно забилось, и ей стало труднее дышать.

– Зачем ты их убил? – едва слышно спросила она.

Лицо Алекса исказилось от муки и разочарования, как будто он ожидал любой другой вопрос, но только не этот.

– Они опасны. У меня не было выбора! – с горечью выдавил он.

Ника не успела ответить: дверь открылась и вслед за громкой музыкой на лоджию вплыла Ада.

– У меня подарок, – нараспев протянула она, но тут же посуровела, переведя недовольный взгляд с Алекса на Нику.

– Мы просто разговариваем, – спокойно сказал Маркел. – Иди сюда.

Переступив через ноги Ники, Ада села рядом с Алексом и протянула ему поднос с капкейками.

– Выбрала самые вкусные, с изюмом, – просияла она.

– Только у меня на изюм аллергия. – Алекс натянуто улыбнулся. Он искоса посмотрел на Нику: – Мне больше нечего добавить.

– Вот блин. – Ада наигранно надула губы, и Маркел приобнял ее.

У Ники от злости кровь застучала в висках и все внутри налилось тяжестью. Ей захотелось схватить этот несчастный кекс, затолкать ему в глотку и долго-долго смотреть, как он задыхается. Ника заставила себя подняться и уже готова была вернуться в комнату, но на пороге обернулась и с жаром выпалила:

– Ты хотя бы задумался, в чем опасность этих людей? Его отец на днях скончался от инфаркта. Старый больной человек – о да, это очень опасно! Если я во всем ищу логику, то ты – тупой исполнитель! Даже не разобрался, для чего все это… Так что засунь свои долг и мораль в задницу!

Ада смотрела на нее с открытым ртом. Маркел стиснул зубы. Его грудь ходуном ходила, а ноздри раздувались от злости. Глаза покраснели – нет, это не обман зрения: на нее действительно смотрело животное.

Он вскочил, сжав рукоять своего меча. Я видел страх в его глазах. В зал ворвался очередной воин, и волчица в считаные секунды растерзала его горло, а потом бросилась к трону. Мы знали, что она пришла убить его.

Из воспоминаний Гидеона, заточённых в книгу и оставленных на хранение Стамерфильдам

Глава 11. Три главных вопроса

Вторая половина ноября выдалась удручающей. Преподаватели с головой завалили будущих выпускников домашними заданиями и подготовкой к промежуточным тестам. На улице было жутко холодно, и ученики все свободное время проводили в корпусе. В комнатах отдыха было не протолкнуться, и ни о какой возможности сосредоточиться в такой атмосфере и речи не шло. Даже самые равнодушные к учебе теперь тусовались в библиотеке и под предлогом чтения слушали музыку либо смотрели фильмы на ноутбуках, чем сильно раздражали миссис Хигс. Увеличилось количество влюбленных парочек. Конечно, может, их и до этого было достаточно, но так как доступ к школьному двору был закрыт, а укромных мест вроде прачечной в корпусе на всех не хватало, объятия и поцелуи встречались на каждом углу. Складывалось впечатление, что «Форест Холл» из элитного учебного заведения в считаные дни превратился в площадку для кастинга романтического реалити-шоу. Ника больше не могла уединяться между книжными шкафами на втором этаже: то и дело кто-то в порыве страсти наваливался на стеллажи и ронял на нее книги, а когда она громко кашляла, обозначая свое присутствие, глупо хихикал и убегал прочь.

В их спальне тоже невозможно было находиться. Роман Маркела и Блодвинг набирал обороты, а Стейси безудержно лила слезы, сутками напролет обсуждая свои душевные переживания с Барбарой. Однажды Ника проснулась глубокой ночью оттого, что блондинка нашептывала подруге свои возмущения по поводу поведения Маркела. Барбара со скрещенными руками сидела на кровати, откинувшись на подушку, и стеклянным взглядом смотрела в стену перед собой. Выглядела она настолько напряженной, что казалось, будто из ее ушей вот-вот повалит пар. А потом новый день, новая сцена от влюбленных и очередной поток истерики от Стейси.

Ника нашла поддержку в лице Мари и Доминика. Они втроем часто сидели под главной лестницей в холле и по несколько часов подряд просто молча занимались своими делами. Как-то одна из парочек попыталась занять их место, но Доминик обрушил на них такой шквал ругательств, что ребята пулей бросились прочь и всякий раз, когда попадались парню на глаза, спешили найти укрытие.

Доминик шутя называл их троицу «Кружком независимых женщин» и на вопрос Ники «А что не так?» профессорским тоном объяснял:

– Ладно мы с Мари: у меня всех девчонок Маркел увел, а у нее вообще парень умер, ну согласись, уважительная причина. Но посмотри на себя! Ты хоть и отмороженная на всю голову, но все же красотка, однако сидишь тут с нами, неудачниками, вместо того чтобы обжиматься по углам с каким-нибудь идиотом, и делаешь вид, что все эти страсти не для тебя.

Ника смеялась. Она даже рассказала Доминику, что раньше считала его придурком, за что получила насмешливый поклон в знак признательности за изменение мнения.

Смех смехом, но это действительно было так. Когда Алиат находился вдали от своих друзей и девчонок из группы поддержки, перед которыми все время выпендривался, он казался вполне сносным и приятным в общении. И он с такой братской, но совершенно ненавязчивой заботой относился к Мари, что со стороны могло показаться, будто между ними гораздо больше, чем простая дружба. Как-то Ника спросила соседку об отношениях с Домиником, и та категорично заявила: их дружба превыше всякой романтической лабуды, и, если ее тупой братец променял здоровые отношения на лобызания с мерзкой стервой, она не собирается следовать его примеру.

После этой душещипательной речи Ника всячески избегала упоминаний о Маркеле и его новой пассии. И если Алекс не стремился быть у всех на виду двадцать четыре часа в сутки и о нем легко можно было забыть хотя бы на время, то, чтобы не думать о Блодвинг, стоило выколоть себе глаза. Ада, как паучиха, наследила везде, проникла в каждый уголок школьной жизни, даже в самый недоступный. Каким-то неведомым образом она убедила Ингрид принять ее в группу поддержки, хотя в середине года никто и никогда не получал там места. Мисс Роуз почему-то завела привычку звать Блодвинг к себе на чай. А однажды после своего урока профессор Дикман поблагодарила эту занозу за сборник стихов Теда Хьюза, которого она, оказывается, обожает!

– Она сказала «обожает»? – шепнула Мари. – Я не ослышалась? И кто такой Хьюз?

– Муж Сильвии Плат, – бросила Ника. Подперев голову рукой, она лениво заштриховывала поля тетради. – «Я представляю полночь, глушь лесов – и тьму… Но что-то в этой тьме таится…»[10] – Ника запнулась, поймав ошарашенный взгляд Мари, и мысленно выругалась. – Хорошая память на всякую дрянь.

О том, что это было одно из любимых стихотворений Риты, а сама Сильвия – тайной ее завистью, Ника решила не упоминать. Рита боготворила Плат за храбрость, ведь та рассталась с жизнью, несмотря на душевную болезнь. Вспомнив об этом, Ника закатила глаза. Самоубийство – вот так храбрость, с ума сойти. Когда у тебя с мозгами проблемы, уход из жизни – это не храбрость, а бунт остатков здравого смысла.

Ника заставила себя переключиться на Блодвинг и сосредоточиться на ее противной улыбке, лишь бы выкинуть мысли о матери из головы, но тщетно: девица слишком сильно ее напоминала, и Ника была уверена, что именно такую дочь Рита всегда хотела. Хитрую, изворотливую, красивую, элегантную, манерную и умеющую угождать людям в корыстных целях.

Жаль, что родителей не выбирают. Равно как и детей. У природы хорошее чувство юмора.

После урока Барбара битый час негодовала оттого, что за четыре года обучения мисс Дикман даже «спасибо» никому не сказала, а тут во всеуслышание объявила, что Блодвинг угадала с ее обожаемым поэтом. «Обожает! Она сказала: о-бо-жа-ет! Убейте меня!»

Ника же, наоборот, поняла, что ей происходящее только на руку. После случая на балконе Блодвинг бросила идею наладить с ней отношения и всячески ее игнорировала. В какой-то момент Ника даже задумалась: «А как Маркел объяснил Аде ее пылкое высказывание?» – но тут же отбросила эти мысли. В принципе, она узнала, что хотела: Маркел тоже понятия не имел, кто такая Джей Фо, а следовательно, он больше