Чистилище. Грань - Дмитрий Янковский

Андрей прорвался к дерущимся, кое-кто из них попытался было защищаться, но несколькими ударами ребята их раскидали.

– Где пистолет?! – Андрей обвел всех взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Живо выложили!

– Вы что, собираетесь нас обыскивать? – давясь кровью, текущей из носа, поинтересовался лысый старикашка. – Не имеете права!

– Если посчитаю нужным, я вас не только обыщу, – пообещал Андрей. – Я с вас всю одежду сдеру и засуну в жопу керосиновую лампу, чтобы лучше осмотреться! А не поможет – выпотрошу, как свиней!

Для убедительности он поднял острие ножа и двинул лезвием так, чтобы оно сверкнуло в лучах закрепленной под потолком галогенной лампы.

У старикашки, в суматохе завладевшего выпавшим пистолетом, не выдержали нервы. У него не было никакой конкретной цели, остались одни звериные инстинкты, и эти инстинкты требовали от него одного – любой ценой защититься от страшного человека с ножом в руке. Что будет дальше, он не думал. Просто последние годы, проведенные на высокой должности, напрочь отучили его подчиняться. И уж тем более – подчиняться насилию. В старом мире у него была для этого личная охрана, полиция, даже армия на случай народных волнений. А тут у него был только пистолет, и ничего больше. Поэтому, за неимением более привычных средств, он пустил в ход его.

Но двигался он слишком медленно, так что когда выхваченное из-за пояса брюк оружие сверкнуло в его руке, Олег с короткой дистанции метнул нож ему в шею. Отточенное тяжелое лезвие вошло в мягкую плоть до половины. Старикашка вскрикнул и хотел было выстрелить, но уже не сумел. Андрей рванулся вперед, перехватил его руку, но пистолет выпал из нее, шлепнулся на бетонный пол и выстрелил последним патроном. Его закрутило отдачей, а затвор остался в заднем положении, встав на задержку. К счастью, пуля прошла низко и никого не задела, застряв в столешнице перевернутого стола.

Но больше всего Кирилла поразил Олег. Он шагнул к закатившему глаза старикашке, спокойно выдернул нож у него из шеи, а затем быстрым умелым движением перерезал ему горло.

– Чтобы не мучился, – пояснил он, опустив окровавленное лезвие.

– Еще желающие дергаться есть? – Андрей обвел прижавшихся к стенам мужчин и женщин тяжелым взглядом. – Пошли вон отсюда! Живо!

Народ беспорядочно бросился к выходу. Кирилл сел на ближайшую лавку, ощущая облегчение оттого, что не ему пришлось пустить в ход нож. Он чувствовал, как у него дрожат ноги.

«Прав был Вадим Семенович… – подумал он. – Куда мне воевать?»

– А где мама? – спросил он и не узнал своего голоса – так звенело в ушах от выстрелов в замкнутом помещении.

– Была на кухне, – ответила Рита.

Ее голос тоже плыл, словно на неисправном магнитофоне.

Кирилл встал, направился к линии раздачи и сразу увидел маму. Она лежала на полу, уставившись остекленевшим взглядом в потолок, а на ее груди, по ткани белого поварского халата, накинутого поверх отпускного платья, растекалось огромное пятно крови. Сразу было понятно, что она мертва. Одна из пуль, когда беспорядочно стреляли в свалке, все же нашла свою цель.

Что-то делать было уже поздно. Поэтому Кирилл, чувствуя, как немеют ноги, просто опустился перед ней на корточки, посидел пару секунд, а затем поднял лицо к потолку и, зажмурившись от бьющего в глаза яркого света, завыл в полный голос. Не жалея глотки, протяжно и громко, совершенно по-волчьи.

Казалось, остановится сердце, ему даже хотелось этого, но оно лишь вибрировало в резонанс с воем, отзываясь яростной, щемящей болью. И в какой-то момент боль эта сделалась настолько всепоглощающей, что просто вытеснила все остальное из восприятия мира. Вой оборвался, словно струна лопнула. Кирилл сжал кулаки и медленно, неуклюже повалился на спину. Психика так сжалась в спазме, что выталкивала из себя сознание. Оно еще теплилось, но в сильно измененном виде, словно под черепом бушевал ледяной буран из образов вместо снежинок. В наступившей тишине раздался далекий, как из другой галактики, голос Риты:

– Сварили, блин, супчик…

И навалилась тьма. Спасительная в какой-то мере, но глухая и безответная, как земля на глубине четырех метров.

Когда из центра мониторинга Измайлову доложили о драке в столовой сектора прибывших, первым его побуждением было отправить туда отделение автоматчиков, снова запереть всех по камерам и прекратить всякую вольницу. Но все произошло настолько быстро, что предотвратить уже ничего было нельзя, а значит, и в поспешных решениях не было необходимости.

– Я бы оставила все как есть, – выразила свое мнение Милявская на собранной по поводу происшествия летучке.

– Из каких соображений? – поинтересовался полковник.

– У них там образовался и развивается отдельный, обособленный социальный кластер, – пояснила начмед. – У них есть яркий лидер, который уверенно держит все под контролем. Молодой, но уже опытный, сильный, волевой. Вокруг лидера уже сформировалось некое ядро кластера, из таких же молодых и сильных, но готовых подчиняться вожаку. У них есть женщина репродуктивного возраста, что немаловажно.

– Вот она лидеру и достанется. – Измайлов поморщился.

– Это как раз не факт. – Милявская покачала головой. – Вы не понимаете женщин. Они очень часто симпатизируют не сильным и грубым, как было бы логично с точки зрения эволюции, а, наоборот, слабым. Пока она тяготеет к приемному сыну полковника Рощина, например, но при необходимости на этот процесс можно будет повлиять извне. Или мотивировать саму девушку каким-то образом, или, что мне представляется более правильным, подкинуть к ним в сектор еще четыре, может, пять женщин репродуктивного возраста из нашей «женской зоны». Согласятся они с радостью, сами понимаете, так как в секторе им будет предоставлена хоть какая-то свобода, а сейчас у них перспектива всю жизнь работать матками в одиночных камерах. Тут куда важнее другой фактор. Понимаете, если мы сейчас отдадим Андрею сектор в полное и безраздельное пользование, там возникнет отдельный кластер. А если мы еще и женщин туда подкинем, то этот кластер даст отдельный, генетически обособленный от остального бункера росток. И тогда мы получим возможность время от времени разбавлять кровь одной ветки кровью из другой. В противном случае у нас неизбежно возникнут проблемы с близкородственным скрещиванием.

– Пожалуй, – согласился Измайлов. – Тогда отберите им самых лучших женщин, молодых, крепких. Мы тут числом будем брать, а они там качеством.

– Все верно. Надо только выдержать этих женщин в «женской зоне» хотя бы недельку, парочку осеменить у них на глазах, чтобы они в полной мере понимали, что их тут ждет. А уже потом предложить перебраться в другие условия, где нет одиночных камер и обязательного запланированного зачатия. Тогда они там проще впишутся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});