Темная история нефти - Андрей Всеволодович Остальский

покупатель и продавец находят друг друга, заключают контракт на более или менее немедленную поставку определенного количества нефти в определенную точку, и деньги переходят из рук в руки в обмен на товар, все понятно. Несколько сложнее обстоит дело с поставками, отсроченными по времени. Ведь нефть не картошка, ее надо куда-то заливать, хотя и для хранения овощей нужны специально оборудованные помещения. Емкости нефтехранилищ и, главное, нефтеперерабатывающих предприятий ограниченны.

У трейдеров есть свой термин: «контанго». Он означает некую надбавку на цену продажи, пропорциональную времени отсрочки. В эту надбавку заложена стоимость хранения и страхования (только безумец не станет страховать свою нефть). Например, на пять месяцев отсрочки надо накинуть обычно доллара четыре с половиной – пять за баррель. Но случаются ситуации «суперконтанго», когда надбавка эта вдруг начинает расти, раздуваться, как пузырь. Это означает, что рынок ожидает значительного роста цен в обозримом будущем. Допустим, если есть основания предполагать, что спрос почему-либо резко рванет вверх, Китаю вдруг понадобится несколько лишних миллионов баррелей из-за ввода в строй дополнительных мощностей. Или, наоборот, предложение сильно упадет, если возможны очередные неприятности на Ближнем Востоке или еще что-нибудь в этом духе. В предвкушении барышей некоторые компании начинают копить нефть впрок – модно сейчас держать в море налитые по самый верх нефтью танкеры.

Но это все равно ценовой механизм, связанный с реальным движением товара – хоть на склад, хоть со склада, хоть напрямую от производителя потребителю. Между тем над этим механизмом надстраивается еще один мир – торговли виртуальной, сюрреалистической. И этот верхний мир начинает давить на мир нижний, реальный.

Бумажная нефть

Нью-йоркская биржа NYMEX когда-то торговала молочными продуктами и яйцами. Потом придумала торговать уже не самим товаром, а фьючерсными контрактами (от английского слова «фьючерс» – будущее). Ведь товар был скоропортящимся, не подлежащим длительному хранению, а многие участники рынка были заинтересованы в том, чтобы зафиксировать, гарантировать себе ту или иную цену. Потом главным товаром биржи стал замечательный картофель из штата Мэн. Но однажды там случился такой чудовищный неурожай, что биржа чуть не прогорела. С горя пришлось обратиться к торговле сырьем, с некоторой опаской решили попробовать нефть. Вроде пошло. Место яиц и картошки заняли нефтяные фьючерсы. Каждому овощу свое время.

И свой масштаб тоже. В хороший день объем торгов на бирже NYMEX приближается к 200 миллионам баррелей, а то и зашкаливает за эту цифру.

Как же так, скажет просвещенный читатель. Сколько баррелей в день мир потребляет? Ну допустим, 85–90 миллионов. А NYMEX продает и покупает в два с лишним раза больше. Это как?

А вот так! Добро пожаловать в виртуальный мир. Мало того, объем нефти, которым реально располагают продавцы на нью-йоркской бирже, – около 4 миллионов баррелей в день. Всего! А это значит, что каждый баррель за день здесь перепродается раз так 50!

Понятно, что трейдеры и брокеры пристально следят за каждой строчкой новостей, которые могут повлиять на будущие цены, они ищут любую, пусть даже самую крохотную дырочку, просвет между ценами, чтобы найти так называемый арбитраж, маржу, разницу, на которой можно наварить цент-другой. Копейка рубль бережет; на бирже NYMEX один цент, помноженный на миллион баррелей, бережет кому-то 10 тысяч долларов… А 50 центов, а доллар? Ведь и такие скачки бывают. При колоссальных объемах торгов малейшие колебания цены – а они непременно происходят по много раз за день – означают возможности огромных заработков. Ну и страшных убытков, соответственно, тоже, одного без другого не бывает.

Но кто же создает рискующим такую возможность? Тот, кто хочет от риска, наоборот, застраховаться. Их называют хеджерами. (Слово «хедж» происходит от английского игорного термина, означающего, что игрок ставит деньги на границы между несколькими цифрами – в случае выигрыша он получает значительно меньшую сумму, но имеет и в несколько раз больше шансов выиграть.) А нефтяной рынок настолько непредсказуем, настолько, как говорят профессионалы, волатилен (то есть швыряет его из стороны в сторону), что страховаться надо. А кому-то, в свою очередь, хочется рискнуть своими деньгами и выиграть в случае чего. Если прогноз твой в смысле повышения или понижения цены на нефть окажется верным. Своего рода пари заключается.

Рискующие инвесторы объединяются в хедж-фонды, которые и играют в эту игру. Рассчитывая вроде бы не на чистое везение, а якобы на глубокий анализ поступающей информации. Так опытные игроки на ипподроме всё якобы знают про лошадь, на которую ставят, и все равно часто проигрывают и разоряются.

Модным и относительно чуть менее рискованным способом вложения капиталов среди хедж-фондов считалась игра на повышение индексов товарно-сырьевых бирж, рост которых в основном определялся именно движением цен на нефть.

К миру торговли обязательствами по будущим поставкам и индексам пристраивается еще один виртуальный этаж – там торгуют производными от производных от производных. «Контракты на разницу», «спреды» упаковываются в «финансовые инструменты», в сложные опционы («путы» и «колы» – право продать и купить в определенные моменты времени) и даже свопционы (этаж уже третий или четвертый, смотря как считать) – права на обмен правами на покупку или продажу. Рассчитываются они по головоломным математическим формулам, но на практике означают возможность за несколько минут стать мультимиллионером и с тем же успехом остаться без последней рубашки. Куда там казино… Какая там рулетка…

А теперь не забудьте еще, что в эти самые финансовые инструменты, в эти деривативы играют чаще всего в долг, беря под них кредиты. Кто-то еще частенько эти кредиты страхует, покупая кредитный своп на случай дефолта, а потом кто-то третий этот своп перепродает кому-то четвертому. Найдется ли в конце цепочки кто-то, кто в случае чего вернет банку первоначальный долг? Как показывают события последнего времени, в этом не может быть никакой уверенности. Недаром самый знаменитый инвестор нашего времени Уоррен Баффет называет деривативы «финансовым оружием массового уничтожения»…

Ведь кредитный кризис только спровоцирован был проблемами с негодными американскими ипотеками – они стали последней каплей, переполнившей чашу. Этот растаявший ледник вызвал потом обвальный сход целой лавины деривативных контрактов, заключенных на многие десятки триллионов (!) долларов. Никто, впрочем, не знает точно на сколько – таких денег, в общем-то, в мире не существует…

Но можно не сомневаться, что головокружительные рывки цен на нефтяном рынке сыграли во всем этом немалую роль.

Тем временем обычный, реальный рынок, где каждый день торгуют реальной, вязкой, пахнущей серой нефтью, не знает и не хочет знать ничего про виртуальные триллионы, уплаченные или обещанные кем-то за несуществующую виртуальную нефть.

Я попросил моего друга Сергея Сереброва, достаточно долго занимавшегося практической торговлей нефтью «через прилавок», то есть вне биржи, рассказать, как