Время учеников. Выпуск 2 - Андрей Чертков

Когда-то он, по убогости своей, выдвинул совершенно ребяческое обвинение против Универсума. Но тогда оно казалось вполне солидным. Достаточно «безумным», чтобы его можно было рассматривать всерьез. Пацаны!.. Хотя все эти рыжие карлики в черном, представляющие сверхцивилизацию, сумасшедшие красотки, вещающие от имени «Союза Девяти», молнии, выжигающие юдоль одинокого математика, «баобабы», выскакивающие посреди двора, и вполне реальный труп Снегового — для вящей убедительности, чтобы не сомневались. Только кто из нас, подвергшихся психической обработке, видел этот труп?! А никто… В том-то и дело. Даже такой суперлогик, как ваш покорный слуга, допер до этого очень не скоро. Чего же тогда требовать от трепетного Малянова или непрерывно оптимизирующего свое бытие Вайнгартена, в затруднительные моменты заливающего проблему спиртным?..

Способны ли мы были тогда догадаться, что никто от нас ничего не требует. Никто, кроме нас самих?..

Нет, не были мы на это способны. Слишком крупными категориями мыслили. Звездными туманностями, судьбами человечества и прочими абстракциями. Если кто-то и мог нам противодействовать, то только сверхцивилизация, Гомеостатическое Мироздание, сам Господь Бог… Для нас было слишком унизительным предположить, что все эти катаклизмы — следствие того, что отшельнику Вечеровскому обрыдло его отшельничество, карьеристу Вайнгартену — его научное подвижничество, что его подсознание пинками гонит его в директора, что патологическому (а на самом деле нормальному) семьянину Малянову больше всего на свете хочется все свое время проводить в кругу семьи, а не внутри своих звездных М-полостей, что Глухову давно по фигу американо-японские отношения, а дух его жаждет одиночества и самосозерцания, а Захару обрыдли электронные штучки, которыми он вынужден заниматься, а жаждет он быть азиатским султаном с необъятным гаремом любвеобильных пери… Про Снегового трудно сказать. Практически незнакомы. Но можно предположить, что и ему надоело убивать свою единственную жизнь на «оборонку», ибо на самом деле он очень мирный человек. Но подневольный…

О, как мы зауважали себя, как быстро приняли гипотезу о том, что само Мироздание противостоит нашим жалким интеллектуальным потугам! А как же — ведь это гораздо приятней, чем согласиться с «давлением» собственной лени, безалаберности, животных (это не ругательство!) инстинктов, трусости, неспособности смотреть правде в глаза и изменить собственную жизнь в том направлении, какого внутренне жаждем! Рабы условностей и, более всего, рабы собственного о себе мнения и мнений окружающих, рабы идеала, сотворенного из себя для себя…

Мы никогда не были способны признаться себе в собственных слабостях. И они возымели над нами власть, сопоставимую с властью Мироздания… Когда я это понял? Да там, на осыпи в горах после лавины, когда осознал, насколько слаб и насколько близок к смерти. У меня просто не осталось сил красоваться собой. Я умирал, но еще хотел жить. Тогда я и увидел себя в «истинном свете».

Да-да, Димуля, как еще Ликург, а за ним Сократ советовали: «Познай себя!» Это трудно и неприятно. Проще все валить на Мироздание. У ребенка проблемы с речью, потому что его после гриппа не показали врачу — лень, некогда, авось обойдется (ведь были же намеки!), но не ты с Ириной виноваты — Мироздание. У той же Ирины проблемы с сердцем, потому что она смолит сигареты одну за другой — нет, опять же Мироздание зловредное до твоей семьи докопалось. Ты не способен стать «человеком», торговцем, «спекулянтом», банкиром, рэкетиром, чтобы твоя семья купалась в роскоши, — Мироздание на Россию порчу навело. Однако насчет России особый разговор.

А в то несчастное лето — вспомни — жара стояла несусветная. Нормальные люди сидели в водоемах и тенистых кущах и пущах, а ты чем занимался? Ты жарился в бетонной жаровне, как и твой друг Вечеровский, еще ближе к солнцу на несколько этажей, и насиловал свои извилины М-полостями и звездными туманностями. А чего тебе хотелось на самом деле?.. В кущи и пущи тебе хотелось, свеженькой бабы тебе хотелось. В подсознании! Сознательно ты ни-ни… Вот и получил чего хотел. Очень хотел…

Допустим, можешь ты сказать… А как же тогда наши ирреальные заморочки? Баобабы, просто бабы и все прочее?..

Ирреальные, Дима! В этом ключ! Кажущиеся!.. Ну уж, нет! — хмыкнешь ты, вспомнив про лифчик, который обнаружила Ирина, и про баобаб, реальность которого удостоверила милиция.

Верно, бабу свою ты мог пощупать, и баобаб был. Но где они теперь? Я заходил к тебе во двор. Ни бабы, ни баобаба, ни рыжего карлика… Были и сплыли, как не было. Да и не было! Одно слово — заморочки! Не случайно оно у нас закрепилось.

Но механизм?! — воскликнешь ты.

Я тоже заорал там, в горах. Может быть, желание разгадать этот механизм и дало мне силы доползти до рации?.. Не хотелось подыхать идиотом и лопухом. Очень я высокого о себе мнения, как, наверное, успел ты заметить. А тут такая проруха…

Говорят, путь часто интереснее результата. Но нет никакого смысла телепать тебе о закоулках, о тех самых «окольных тропах» на моем пути. Если суждено тебе их познать, то у тебя они будут свои. От моих же толку тебе нет. Поэтому сразу о результате.

Да, Дима, ты правильно понял. Я утверждал, что во всех наших заморочках виноваты мы сами. Но я никогда не утверждал, что только мы. Так суслик виноват в том, что его сожрал орел, тем, что он суслик, которыми питается орел.

Мы привлекли к себе внимание своего «орла», который не заглотил нас одномоментно, а как Прометея по печени, так и нас долбил по извилинам и нервам. «Жилы тянул», садюга…

Вопрос первый — чем мы его привлекли?

Отвечаю: «запахом жертвы», который чуют хищники. И запашок этот сомнительный, амбре, так сказать, проистекает от повышенной напряженности нашей психики… Если угодно, психополя… Вызванной критическим ее дискомфортом.

Как орлам, волкам, тиграм и прочим хищникам достаются наиболее слабые особи в стаде, так и нашего «орла» интересуют наиболее несчастные… Санитары, черт их подери!.. А психологический дискомфорт, «запах жертвы», несчастность — называй как хочешь, образуются в столкновении, в нестыковке рационального идеала «праведника» и иррациональных инстинктов — всей той «подсознанки», которая остается вне контроля нашего разума. Сшибаются два мощных разнонаправленных психических вектора: «луч Ормузда» и «стрела Аримана». В одной психике! Как же ей не подавать сигналов тревоги, на которые реагирует наш «орел»?

Я тут употребил твой термин «праведник», но лишь для единства терминологии. У нас с тобой разные «праведники». У тебя праведник — понятие этическое, у меня — психическое. У тебя он строит свою жизнь, исходя из императивов этики, у меня — исходя из законов логики, из сотворенного с их помощью рационального идеала. Твой праведник — преимущественно эмоционал, поэт, мой — интеллектуал, ученый. Общее у них то, что они строят свою жизнь, а не бегут на поводке инстинктов. Но это общее, это противостояние инстинктам настолько существенно, что можно обозначать столь разных типов одним термином.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});