Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - Юрий Лобанов

Летов считает, что самая наиважнейшая мера — это предельная живость автора, творца, его одержимость, безрассудство во время творческого акта, и насрать на (пусть даже значительную) долю лажи, которая при этой вдохновенности неизбежна. «Я больше всего охуеваю от всяких народных архаических ритуальных песнопений и музицирований», — говорит Джа Егор. Это просто не может быть профессионально исполнено. Вообще, по-настоящему страшно, захватывающе, горько и светло поет нажравшийся в сракатан мужик, стучащий кулаком по столу, пачкающий и размазывающий кровь, слезы и слюни. Может Егор до сих пор так и не научился как следует играть на гитаре и петь, как, допустим, Александр Борисович Градский, но эму это никогда и на хуй не надо было! Манагер, вот, вообще, петь не умеет. Зато какой невъебенный праздник он переживает, когда поет: это видеть надо: в Новосибирске, в 88-м, во время выступления ОБОРОНЫ Манагер осатанел и забылся до столь исступленной степени, что перестал вдыхать между выпеваемыми-выблевываемыми-выдираемыми с мясом строчками и рефренами, и самым натуральным образом чуть не задохнулся. У него аж кровеносные сосуды полопались на щеках и рожа вся складками одеревенела, превратившись в этакую гримасу зомби, этакий остервенелый оскал. Только через пару часов после окончания концерта к нему вернулась более-менее человеческая личина.

А что касается записи — Летов принципиально записывается дома — своим собственным звуком, который сам изобретает и собственноручно воплощает, работать с которым радостно и интересно, и который вряд ли обрадует и заинтересует эстетствующие массы. Самая же смелая, бескомпромиссная и обидная запись, которую он когда-либо слышал — это сольник Кузи Уо «Трам-та-ра-ра-ра-рам», записанный им лично при участии Манагера. Это — эталон, высший уровень крутизны, идеал непостижимый, и вообще немыслимый. Да и вообще, по-настоящему интересно и здорово может быть лишь то, что не можешь, — то, чего пока не умеешь, а потом уже квалифицированные будни каких-нибудь недохороненных заскорузлых Клэптонов, Джаггеров, Макаревичей. Это ли не юдоль скорби?

Но не все панки разделяют эту точки зрения. Многие считают, что, к примеру, Янка — это круче, чем ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА. По мнению Летова они занимаемся довольно разными вещами. Она занимается, в общем-то, своей структурой. С одной стороны, это говорит о том, что другой пол и т. д. А во-вторых, она идет более от эстетики, а Егор — более от религии.

У ГР.ОБА были постоянные конфликты с местным КГБ и т. д. и в основном с прессой. Летов выделяет особенно прессу, потому что они либо старается их купить, полностью дискредитировать, либо старается полностью унизить, любым способом. Вплоть до того, что пишут про музыкантов, что якобы они возят с собой группу поддержки и поэтому популярность такая, и т. д. То есть все сводят к такому ласково-майскому. Во-вторых, то время, когда Егора забирали вместе с Кузей Уо — его в Байконур, а Летова в психушку — в 89-м начинается снова, потому что Летову опять стали приходить вызовы…

Трудно считать, где сильнее всего эта атака. Например, в Киеве давление еще сильнее, чем в Сибири. В Москве, в Ленинграде это просто не так заметно, у них другие способы борьбы, гораздо более грязные. То есть музыкантов могут просто впрямую задавить, а у вас это будет под каким-то прикрытием, или очень хитро как-нибудь составлено, так что внешне это не будет выглядеть как репрессия.

В 89-м Егор прослушал много скандинавского рока, однако практически ничего не понравилось. Например, есть очень хорошая датская команда FORTY SEVENTH, или финская TERVED KADET, или RAPPIO. В Россию почему-то никто из этих команд не приезжает. Сюда не приехало также ни одной панк-команды, ни одной команды, которая представляет хардкор, или спидкор. Ни одной команды, которая представляла бы настоящий индепенденс или андеграунд. Это удивляет Летова.

Егор также считает, что у нас, по сути, нет андеграунда вообще. Потому что это, в общем, целая культура. Если на Западе андеграунд — это определенная сеть фирм распространения кассет, альбомов и т. д. и определенных центров, которые занимаются устроительством концертов, то у нас этого вообще нет по сути. То есть андеграунд у нас что-то означает, это команды типа ГР.ОБА или ИНСТРУКЦИИ ПО ВЫЖИВАНИЮ… Это команды, которые полностью варятся в собственном соку, пишутся на своих фирмах. Вот мифическая фирма Гр. Об-Рекордз, на которой выпекались альбомы ОБОРОНЫ и других дружественных команд. То есть ГР.ОБ не зависит практически ни от кого. Или например ДК, это настоящий андеграунд. У нас нет такого понятия, как волна андеграунда, потому что у нас нет никаких связей. У нас нету движения вообще. У нас, например, не было в стране никогда панк-движения, потому что у нас панком воспринимается не то, что панком является по сути, по музыке или, скажем, по идеологии. У нас не было панка, у нас не было пост-панка. То есть если у некоторых — на Западе там — все развивается каким-то образом взаимосвязано, то у нас этого общего развития нету, а есть какие-то маленькие определенные очаги, вокруг которых могут группироваться несколько команд.

В том 89-м основной задачей подпольных команд было самоусовершенствование, собственная духовная практика, потому что это уже ни на кого не влияет. Потому что в результате последних событий практически все социальные, политические или религиозные дела полностью себя дискредитировали вообще. То есть никакого доверия не то что нет, а просто быть не может. А люди ходят на концерты так просто поразвлекаться. Поэтому ОБОРОНА занималась концертной деятельностью исключительно с меркантильными целями. Потому что Летов с удовольствием играл бы в подвале для десяти людей, которые именно пришли на них и хотят понимать, и просто любят то, что они делаем, и хотят просто участвовать в этом. Такие есть люди. Но в больших залах обычно все, что устраивается — это коммерция и все. А так как музыканты ГР.ОБА принципиально не работали, никто вообще, то есть не были задействованы ни в какой системе государственной, поэтому их единственный способ выживания — это концерты.

В том же году Егор дал второе интервью журналу «РИО». Где заканчивает свои рассуждения по поводу панка. Рок к тому времени действительно закончился, дошел до финишной точки эволюции. Начали действовать разные установки: если панк — то это хардкор, авангард всякий, rock in opposition (РИО — рок в оппозиции — прим. автора) превратился в неоиндепендент типа 4AD. Ввиду этого нужна была другая форма для облечения прежней идеи.

Таким образом, рок у нас умер, а настоящего панка не было вообще. При нашей извечной социальной ангажированности, пристрастии к содержательным текстам и недовольства любой властью, это удивительно. Хотя Летов считает, что для возникновения панка, нужно было накопить определенную степень усталости от той музыки, которая была до него, как это было на Западе в 1975-76 гг. RAMONES, BUZZCOCKS, LURKERS — они были своего рода реакцией на PINK FLOYD, арт-рок, хард, релакс и все прочие дела, которые расцвели в начале 70-х. Такая музыкальная реакция. А у нас реакция несколько заторможена. С другой стороны, команды типа GBH находят спрос у трех-пяти человек, которые их знают.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});