Письма императора - Валерия Вербинина

Быстрее! Еще быстрее!

Это уже не подвал, а комната, и посередине ее, вися в воздухе без какой-либо опоры, горит звезда. Вот он, мой свет!

Амалия берет звезду в ладони (та каким-то чудесным образом успела уменьшиться до размеров яблока) и смутно думает во сне, что это неправильно, что она должна обжечься… Но звезда если и обжигает, то ледяным холодом. Она трепещет, разгораясь то ярче, то глуше…

Звезде здесь не место, внезапно догадывается Амалия во сне. Надо во что бы то ни стало унести ее отсюда! И, холодея, она понимает, что пути обратно нет, что из стен вновь высунутся руки и уж теперь они точно не отпустят ее…

Но она должна идти. И она идет.

Призраки шуршат в стенах, пытаются схватить ее. Лишь сейчас она замечает, что их руки – сплошные кости, лишенные мяса. Только торчат кое-где обрывки сухожилий. И, переводя взгляд на свои руки, Амалия видит, что и они становятся такими же, как у призраков.

Вокруг нее нарастает враждебный шепот… Вот чья-то костлявая рука ухватила ее за шею… Амалия дернула головой – и проснулась.

За окнами стояла глубокая ночь. Шелестел дождь, капли его скользили по стеклам, но все это Амалия разглядела значительно позже. Куда больше ее интересовал человек, пристроившийся на краешке ее постели. Он водил пальцем по ее шее, и глаза его при этом блестели ярко-ярко… Слишком ярко, по правде говоря.

Амалия покосилась на дверь и увидела, что та лишь притворена, хотя молодая женщина отлично помнила, что, прежде чем лечь, заперла ее на ключ.

– Что вы тут делаете? – холодно спросила она у ночного гостя.

– Пришел отблагодарить вас за заботу, – отозвался принц воров, придвигаясь ближе к ней.

– Я же закрыла дверь, – довольно кисло сказала Амалия, отодвигаясь от него.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – согласился Ален. – Только мне никакие замки не помеха, – добавил он с усмешкой.

– В самом деле? – Амалия очаровательно улыбнулась, наклонившись к нему, и в ее глазах заплясали мириады золотых искр. – Ну что ж, тогда…

Ален взялся за ворот, собираясь снять с себя рубашку, но тут Амалия подалась вперед и двумя пальцами ткнула его в рану. Со сдавленным криком Ален скатился с кровати и скорчился на ковре.

Дверные петли протестующе заскрипели. На пороге возник инспектор Готье с лампой в руке. На ночь он остался в особняке – на случай, если к ним вновь нагрянут непрошеные гости.

– Признаться, я ожидал чего-то в таком роде, – бесстрастно заметил он, глядя на обессилевшего принца воров, который никак не мог подняться с пола. – Вы позволите?

После чего он свободной рукой ухватил Алена за шкирку и поволок его прочь из спальни Амалии, как нашкодившего котенка. Принц извивался и хрипел, на его губах проступила пена, но он ничего не мог поделать: Готье оказался гораздо сильнее его.

– Я тебя убью! – прохрипел Ален, когда они уже были в коридоре и Амалия не могла услышать их.

Готье выпустил его и приложил палец к губам. Цепляясь за стену, Ален кое-как распрямился.

– Тсс, – укоризненно сказал инспектор. – Она устала и хочет спать. Ясно?

Взгляд его голубых глаз пронизывал насквозь, и принц воров поймал себя на том, что ему не по себе.

– Ясно, – пробормотал он, одергивая рубашку.

– Вот и хорошо, – одобрил Готье. – Скарамуш!

Пес вышел из его комнаты и, припадая на раненую лапу, приблизился к мужчинам.

– Скарамуш, – сказал собаке инспектор, указывая на Алена: – Если еще раз увидишь этого месье возле ее спальни, разрешаю тебе перегрызть ему горло.

Пес угрожающе покосился на принца воров и негромко зарычал.

– Кажется, мы договорились, – удовлетворенно промолвил Анри. – Спокойной ночи… Перванш.

Ален медленно двинулся прочь по коридору. Возле лестницы он обернулся.

– Зря ты это сделал, – уронил он.

– Лучше вытри кровь, – посоветовал Готье. – Ты испачкал ковер, а он стоит денег.

Минуту Ален смотрел на него, потом грязно выругался и удалился. Готье укоризненно покачал головой и, вернувшись к комнате Амалии, постучал в дверь.

– Он ушел? – спросила Амалия, как только Анри появился на пороге.

– Он больше не потревожит вас, – сказал Готье. – На всякий случай я оставлю с вами Скарамуша, чтобы вам было спокойнее. – Он поколебался. – Моя комната тут неподалеку, если что, зовите.

Амалии кивнула. Пес, лежа на ковре, беспокойно шевельнул хвостом. Молчание, сгущавшееся в комнате, безотчетно тревожило его.

– Ну, так я пойду? – пробормотал Анри, касаясь ручки двери.

Амалия улыбнулась.

– Вы же не он, – ответила она. – И вам вовсе не обязательно уходить.

За окнами шуршал дождь.

Глава 6

Утро следующего дня выдалось пасмурным и хмурым. То ли от этого, то ли по какой другой причине атмосфера в бывшем особняке княгини Лопухиной была не из лучших. За завтраком, который на сей раз принесли из посольства, Амалия держалась как всегда, но Ален угрюмо ковырял в своей тарелке и избегал смотреть на окружающих, а Венсан с Тростинкой, мигом почуявшие по поведению своего главаря, что что-то неладно, враз прекратили шутить и смеяться. После завтрака инспектор поднялся и сказал, что ему пора на службу.

– Скатертью дорожка, – буркнул Ален.

Готье сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей, и проследовал к выходу. После него покинула дом Амалия. Мысль о Библии как об основе для шифра по-прежнему не давала ей покоя, и она решила пойти в библиотеку и просмотреть имеющиеся там экземпляры, изданные в промежутке приблизительно от 1750 до 1785 года. Если Антуан писал, что шлет брату маленькую мистификацию в память об их детских играх, может быть, они пользовались той Библией, что была знакома им с детства? Во всяком случае, гипотезу стоило проверить.

Что же до Франсуа, то он бы с радостью использовал свободное время, бездельничая, но Ален в недвусмысленных выражениях дал ему понять, чтобы он шел на кухню – мыть посуду. Без особой охоты Франсуа отправился выполнять данное ему поручение. Разумеется, если бы оно исходило не от принца воров, а от кого-нибудь другого, Франсуа с легкой душой послал бы того человека к черту; но перечить главе преступного мира было все-таки опасно, и мошенник решил, что его не убудет, если он помоет десяток тарелок и несколько чашек. Справившись с делом, которое оказалось куда менее обременительным, чем он полагал, Франсуа хотел вернуться в гостиную, но у самых дверей услышал голос. Говорил Ален.

– В сущности, мы ничего им не должны. Поэтому я предлагаю пошарить по ящикам, забрать все наличные деньги и все ценное, включая листки из шкатулки, и свалить.

– Постой-постой, – вмешался Венсан. – Значит, мы обчистим их, возьмем листки и смоемся? Ну а дальше-то что?

– Отыщем сокровище и поделим его, – отозвался принц воров. – К чему нам брать в долю чужаков? Против дамочки я ничего не имею, хоть она и смахивает на дешевую потаскуху, но какой-то вор-неудачник и тем более легавый… Я в жизни не имел дел с легавыми и собираюсь и впредь придерживаться этого правила. Нет, нам с ними точно не по пути.

– Да ладно тебе, Ален, – сказал Тростинка. – Что ты так на нее взъелся, в самом деле?

– Ты о чем, а? – угрожающе спросил принц воров.

– Будто сам не знаешь! – фыркнул Тростинка. – Кто к ней ночью приходил, а? Ну и чего ты удивляешься, что она дала тебе от ворот поворот – она же все-таки тебя не приглашала!

Вслед за этими словами в гостиной послышался стук опрокинутого стула, невнятный крик Тростинки: «Отпусти! Больно!» – и какие-то другие, не менее подозрительные звуки. Франсуа вытянул шею, с любопытством прислушиваясь.

– Да вы что, с ума сошли? – прогремел Венсан. – Хватит, Ален! А ты, – очевидно, он обращался к Тростинке, – не нарывайся!

– Да при чем тут «нарывайся», «не нарывайся»? – рассердился Тростинка. – Я просто сказал…

– Я же сказал: довольно! – угрожающе сказал Венсан. – Остыньте оба!

– А ты мне не указывай! – тут уже вскинулся принц воров. – Ты вообще кто такой, а? Забыл, что ли, кто ты и кто я?

– Я ничего не забыл, – угрюмо отозвался Венсан. – Зато у тебя память короткая, принц! Бедная Изабель умерла вчера ночью, а уже сегодня ты полез в постель к другой. Как это называется, а?

– Вот именно, – поддержал его Тростинка. – Я понимаю, иногда баба липнет так, что от нее не отвяжешься. Но ведь тут ничего такого не было!

– Ух ты, как интересно… – со змеиной вкрадчивостью в голосе промолвил Ален. – Ну, что ж, господа, давайте, учите меня жизни. Один – бывший крестьянин, ничего не видевший, кроме своей сохи; другой – вор, обчистивший церковь. Уж конечно, если я с кого и должен брать пример, так только с вас!

И тут, к удивлению Франсуа, он услышал, как здоровяк Венсан сдавленно всхлипнул.

– Да не обчищал я церковь! – крикнул он. – Только и украл, что один несчастный сосуд, и то только потому, что жрать хотел. Ясно? А потом я свой грех отмолил. Я им другой сосуд прислал, вдвое богаче того. И не тебе меня упрекать! У тебя ведь тоже на совести много чего имеется!