Нелегал - Владимир Пекальчук

Чуть поколебавшись, маг отодрал угол занавески, протянул руку и начертил на окне руну.

– Откройся, – приказал он, и створка послушно приоткрылась.

Зверек, казалось, только этого и ждал. Он прошмыгнул в проем, спрыгнул с подоконника на пол и сразу же отблагодарил Тирра, начав отряхиваться от воды и слегка забрызгав его штаны. Маг гневно засопел и уже собрался было наподдать зверьку ногой, когда сообразил, что только запачкает об него тапочек, доставшийся в наследство от прежнего хозяина.

Тут Тирр вспомнил о нежилой комнате возле кухни, в которой бывший владелец устроил свалку ненужной или поломанной мебели и всякой рухляди. Несильно подталкивая зверька ногой, он загнал его в эту комнату и закрыл дверь. Пусть пока там посидит, а дальше видно будет.

Зверек сразу же начал пищать. Маг открыл дверь и посмотрел на него сверху вниз, пытаясь понять, чего ему еще надо. Существо же уселось на задние лапы и задрало голову, глядя на Тирра круглыми желтыми глазами с овальными зрачками.

Маг отыскал какое-то тряпье и бросил в угол комнаты, указав на него зверьку:

– Вот сюда иди.

То ли тот понял речь, то ли просто сообразил, что ему дали подстилку, и стал принюхиваться к незнакомому запаху тряпки. Тирр вышел в кухню, взял из шкафа два блюдца, в одно налил воды, во второе положил кусочек сырого мяса и вернулся в комнату. Зверек новой порции очень обрадовался и сразу же принялся за еду.

– Сиди тут и не пищи, – приказал ему маг и запер дверь.

Надо будет расспросить Марго, что это за существо и какой с него прок. А пока пусть сидит себе и радуется теплу и еде.

Кстати, о воде. Молоко сгустили, видимо, для того, чтобы оно занимало меньше места, решил Тирр, и если это так – оно может быть легко превращено в обычное. Достаточно долить воды.

Он закипятил на плите воду, налил в большую кружку на дно молока, развел его на три четверти кипятком и дал немного остыть. В результате получился просто отличный напиток, в меру сладкий и отдаленно напоминающий то молоко, к которому Тирр привык дома. Ясное дело, что здешнее молоко на вкус иное, нежели рофье, но и так неплохо.

Маг отнес пирожное, молоко и книгу на второй этаж, уселся в свое любимое кресло и принялся за чтение. Перевернув страниц сорок, наскоро пробегая глазами упоминания никому не интересных фактов, он, наконец, наткнулся на более интересное для себя чтиво: описание войны с применением различных видов местного оружия. Не совсем понятно было, отчего война называлась «Первая мировая», в то, что до нее люди не воевали, Тирр ни секунды не верил.

Где-то через четверть часа до его слуха донеслись вопли с первого этажа: зверек буквально завывал непонятно почему. Тирр отложил книгу и взялся за свой медальон. Беглый осмотр сквозь пол ничего не дал, никаких незваных гостей. Маг осторожно спустился по лестнице, и внезапно ему в ноздри ударил чудовищный смрад, показавшийся странно знакомым.

Ну конечно же! Газ, горящий синим огнем! Подогревая себе воду, Тирр либо забыл завернуть вентиль, либо завернул не до конца, а может, просто нечаянно зацепил, отходя от плиты. Так или иначе, в прихожей дышать стало трудно из-за отвратительного запаха.

– Откройтесь все! – крикнул маг, дверь и окна выполнили этот приказ, распахнувшись настежь.

Он прошел на кухню, закрыл вентиль до упора, затем вернулся в прихожую и принялся читать заклинание, запуская по дому небольшие вихри: одни выдували наружу отравленный воздух, другие нагоняли снаружи прохладный чистый. Несколько минут спустя уже ничто не напоминало о случившейся неприятности.

Тут Тирр вспомнил о зверьке: тот уж несколько минут как молчал. Маг заглянул в комнату, где раньше сидело животное, но его там не оказалось: окно в комнате открылось, как и все остальные, и зверек сразу же удрал. Ну и йоклол с ним.

Тирр повернулся к входной двери и увидел пару больших желтых глаз да два торчащих над порогом уха: животное вернулось и теперь осторожно наблюдало за домом, пытаясь сообразить, прошло ли то бедствие. Хорошая память у зверушки, помнит, что тут можно получить поесть, вот и пришло обратно.

– Ну ладно, – негромко сказал маг, загоняя животное обратно в комнату, – будем считать, что свое мясо ты отработал.

А про себя подумал, что ни один поступок, который он совершил в своей жизни, и ни одна оказанная услуга не окупалась сторицей так быстро. Полон дом газа – крайне чревато, газ-то горючий. А случись подобное ночью, да еще если бы он спал на первом этаже, как этой ночью с Марго, можно было б и задохнуться во сне. Хорошо, что зверек поднял тревогу. Собственно, вот и ответ, какой с него прок: если держать его на первом этаже, впредь можно не бояться нечаянно не перекрыть доступ газа полностью. Чуткое животное тотчас же начнет вопить.

Немного подумав, Тирр вошел в комнату к зверьку и налил ему в блюдце с водой немного молока. Заслужил, заморыш, что и сказать.

* * *

Марго появилась только ближе к вечеру, Тирр уже ждал ее, нарядившись в свою лучшую одежду.

– Привет, Тирр, – улыбнулась девушка.

– Привет, – улыбнулся в ответ маг и притянул ее к себе для поцелуя.

В этот момент из-за закрытой двери донесся писк.

– О! Кто это у тебя мяукает? Ты кота завел?

– Он сам пришел.

– А зачем ты его запер там? Чтобы не убежал?

– Он грязный.

Марго немного приоткрыла дверь, и зверек сразу же попытался выскользнуть, но был пойман.

– Вот блин, прям ужас грязный-то какой и тощий, – огорчилась Марго, – да еще и маленький. Тебя не посетила мысль его вымыть?

– С какой стати я должен его мыть? – искренне удивился Тирр. – Я ему что, слуга?

Девушка взглянула на него с укоризной:

– Странный ты. Жалеешь как-то наполовину. Есть дал, а помыть лень.

– Жалеть? С чего бы?

– Действительно, с чего бы жалеть тощего бездомного котенка?! – сверкнула глазами девушка и выдала фразу, которая магу очень не понравилась: – Хотя я же совсем забыла, что ты дроу. Зачем ты тогда вообще пустил его в дом? Пусть бы себе на улице преспокойно подыхал. И мясо на него мог бы не тратить.

Тирр обругал себя последними словами: он внезапно понял, что в книгах, о которых Марго говорила раньше, описан не только мир Подземья и илитиири, но и их социальное устройство, а также, по всей видимости, взаимоотношения с другими народами Торила. Вдобавок Тирр, словно безнадежный идиот, совсем упустил из виду то, чего никак нельзя было упускать: люди находят различия в поведении дроу и людей, а также добродетели первых предосудительными. А Марго ведь человек. И хотя ни она сама, ни ее окружение никогда никак от илитиири не страдали, ее оценка будет примерно той же. Ведь добродетели людей и в том мире, и в этом те же самые, и разница, надо думать, осталась той же. А он, кретин, всю жизнь неусыпно контролировавший любые проявления эмоций, попал в другой мир и расслабился, решив, что теперь это ни к чему. Проклятье! Надо что-то с этим делать.

– Когда он пришел на запах мяса, я как раз наелся, – пояснил маг, – вот и бросил ему, пусть и он поест. Потом пошел дождь, и этот зверек… котенок, он сидел на подоконнике и пищал. Писк мешал мне спокойно читать, я его и впустил. Дом большой, все равно я во всех комнатах сразу не живу.

– Мог бы пинком прогнать и не париться, – посоветовала Марго, но сарказм стал каким-то менее злым, кажется, Тирр выбрал линию поведения правильно.

– Получить пинка от того, кто вначале дал поесть, больнее вдвойне, – пожал плечами он, – да и с чего бы мне его пинать? За писк? Он ведь и издохнуть от пинка мог бы.

– Выходит, ты его все-таки чуточку пожалел?

Воистину, мир другой, а людишки те же. Только они умеют так самозабвенно выдавать желаемое за действительное. И такие предсказуемые: именно в этих словах Тирр как раз и нуждался, чтобы полностью исправить ситуацию.

– Как тебе объяснить… Понимаешь, в нашем языке слова «жалость» нет. Точнее, есть слово «сожалеть», но оно употребляется только по отношению к себе. Можно сожалеть о чем-то, но нельзя жалеть кого-то. Когда мы говорим о таком чувстве, то заимствуем слово из языка поверхностных жителей. Так что я не был уверен, что правильно понимаю тебя. Но если ты имеешь в виду неприятное ощущение, которое у меня возникло, когда я ел, а он пришел и стал смотреть на мясо голодными глазами – то, наверное, это и есть жалость?

– Стало быть, в книгах неверно написано, что дроу чужды жалость и сострадание? – полюбопытствовала Марго, от ее неодобрения не осталось и следа.

– Да не то чтоб так… но проявление подобных эмоций считается слабостью, – развел руками Тирр, – потому те, кому все это не чуждо, тщательно скрывают свои чувства.

– Здесь жалость и сострадание считаются добродетелями, – сказала Марго.

– Я предполагал, но не был в этом уверен, – словно оправдываясь, ответил маг.

Мысленно он перевел дыхание. Положение исправлено, чего и стоило от себя ожидать. Но впредь не стоит похлебку башмаком черпать, чтобы лишний раз не напрягаться, выкручиваясь из неудобного положения. Хватит с него, пятьдесят лет напрягался и выкручивался, до того как в портал шагнул.