Прикамская попытка – 1 - Виктор Зайцев

По моему мнению, нам необходимы были пулемёты либо пушки, стреляющие картечью. С пулемётами дело долгое, за оставшиеся до зимы месяцы ничего не успею. Зато казнозарядные пушки дело другое, опыт производства орудий у нас имелся. Алимов, едва услышав, что все расходы беру на себя, сразу согласился. Месяц ушёл на черновую работу по отливке и рассверливанию двадцати стволов миномётного калибра. Я собирался стандартизировать всё наше оружие, наши рабочие отлично освоили производство мин. Принцип максимального прилегания к стволу снаряда, путём напрессовывания медных колец на снаряд, позволял увеличить дальность выстрела до небывалых для имеющихся на вооружении орудий расстояний. Я решил остановиться на гладкоствольной артиллерии, используя оперённые снаряды, аналогично противотанковым пушкам конца двадцатого века.

Самым трудным делом оставалось врезка клинового затвора, с чем пришлось повозиться, помогли вовкины станки. Он оставил базу для изготовления фрезерных станков, мне скоро удалось их довести до ума и проточить в стволах заготовок пазы под клиновые затворы. Первые четыре орудия я протачивал сам, остальные фрезеровали мастера. С самими затворами возни вышло меньше, правда, получились они тяжеловатыми, с учётом трёхкратного запаса прочности. Закончили все пушки мы к концу Успенского поста, именно тогда появились первые слухи о волнениях на реке Яике. Там, как я ожидал, появился Пётр Третий, муж нашей императрицы Екатерины, чудесным образом, выживший и желавший вернуть себе престол. Чтобы заинтересовать крестьян и рабочих, все сообщали об укрытом от «общественности» Указе о вольности крестьянской. Судя по тому, что даже мне попалась на глаза листовка с этим лозунгом, не один я занимался печатной агитацией.

Эти первые слухи о восстании произвели необходимое впечатление на вогулов и раскольников. К сентябрю на побережье Камы успели прибыть и расселиться там два вогульских рода, родня Егора и Пахома, моих первых учеников. Хлопот с ними вышло достаточно, зато, обустроившись, вогулы стали исправно поставлять рыбу для консервирования, получая взамен муку и крупу. Мастера Прикамского завода выбрали и отвели вогулам необходимые делянки для поставки леса на завод. Оба вогульских селения сразу были включены в зону патрулирования нашей охранной вогульской роты, такая забота о безопасности родичей растрогала наших бойцов. Молодых парней и девушек из селений я, по согласованию со старейшинами, привлёк к прополке помидор и окучиванию картошки. После уборки урожая часть его мы передали вогулам, приучая их к картофельным и помидорным блюдам. На зиму вогульские охотники планировали отправиться на север, в приполярную тайгу, добывать меха в оплату за ружья. Чтобы защитить от охотников за ружьями, с ними отправлялся один взвод наших воинов, для охраны охотников и агитации других вогульских родов. Взводный взял с собой несколько подорожных и охотничьих грамот, в них все охотники и воины указывались моими наёмными работниками.

Отправляя парней на север, кроме добычи пушнины, приносящей прибыль, я надеялся легализовать продажу вогулам оружия, прикрывая это их службой у меня. Для этого, взводный брал с собой пачку листовок, призывавших вогульские роды переселяться к нам, уральских рабочих наниматься на работу в Таракановский завод. Отдельно они обещали раздавать встречным рабочим рекламные листки о наших ружьях, при необходимости демонстрируя их стрельбу. Самой главной целью такой командировки я ставил Фаддею, командиру пятого взвода, тренировку действий взвода в тайге, в отрыве от остальной роты, с одновременной охраной всех охотников. На самый крайний случай командный состав взвода вооружился револьверами. Ещё мы договорились с парнями, при встрече с нелегальными добытчиками золота привлекать их на службу ко мне. Предлогом для этого будет рассказ о предстоящем походе в золотоносные места, в Сибирь, где нет чиновников и демидовских приказчиков.

После появления первых слухов о восстании Пугачёва, мой авторитет среди староверов и вогул начал превращаться в пророческий. Чуть ли не каждую неделю в Таракановку прибывали ходоки от раскольников, с вопросами о судьбе восстания, о перспективе обещанного освобождения крестьян и возвращения старой веры. Стараясь не говорить конкретики, я начисто отвергал любые изменения правительственной политики, не забывая упомянуть о жестоком подавлении восстания. Вогульские старейшины твёрдо уверились в моём таланте предсказателя, по крайней мере, те два рода, что переселились в наши края. Я попытался использовать свой авторитет для «идеологической обработки» своих бойцов, в первую очередь, вогулов. Приводя в пример, поведение старейшин, мои сбывшиеся предсказания, я приучал воинов к мысли, что мои команды и приказы пойдут исключительно для пользы их родов, для пользы всех работников завода. Не пытаясь обожествлять себя, ежедневно, на получасовых совместных занятиях я буквально вдалбливал парням безоговорочную веру в меня и моих друзей.

Тогда и пришла мне в голову идея телефона, самого примитивного способа быстрой связи. Вообще, думал я о радио, чтобы иметь постоянную связь с ушедшим на север пятым взводом. Парни уходили на всю зиму, без всякой надежды на помощь, меня, вложившего в них силы и средства, в виде трёх десятков ружей, не могла не беспокоить их судьба. Первым пришла в голову возможность радиосвязи, но, до радиоламп в наших условиях страшно далеко. От радио фантазия плавно перешла к телефону, применить его можно было в пределах нашей крепости в Таракановке. Этот вид связи, по здравому размышлению, оказался вполне реальным. Всё, что необходимо для создания электрических аккумуляторов, было под рукой, кислоты и щёлочи, свинец и цинк, медь и железо. Наши помощники идею создания электрических аппаратов восприняли реализацией сказки, не меньше. Наши рассказы о неведомой силе, способной передавать свет, звук и передвигать предметы на расстоянии, однозначно толковались парнями, как продолжение сказки о Емеле и щучьем велении. Потому принялись мои доморощенные электрики за дело с небывалым энтузиазмом, не прошло и пяти дней, как два довольно мощных аккумулятора, весом в половину пуда каждый, уже стояли в мастерской. Оставалось воплотить теоретические знания в практику.

Прервали мои изыскания приятнейшие события, в Прикамск вернулись Володя с Катериной. Причиной возвращения стала беременность Катерины, желание рожать в родных местах, среди любимых родственников. Срок беременности у неё, как и Валентины, определили в шесть месяцев, обе женщины не могли расстаться друг с другом. Прожив немного у отца, Катерина перебралась к нам в Таракановку, где они с Валей целые дни проводили вместе. Вовка, кроме заказанных пряностей, каучука и других мелочей, привёз настоящий подарок.

— Знакомься, Сормов Николай Иванович, ученик Ползунова, — представил он мне своего спутника, худющего тридцатилетнего парня, — после смерти своего учителя, он сохранил и модернизировал ползуновский паровой двигатель. Не поверишь, нашёл я его совершенно случайно, он пришёл к Никите, регистрировать патент на двигатель от имени покойного учителя. Нет, патент мы выправили, а парня я сразу прибрал к рукам.

— Ну, что вы, Владимир Анатольевич, — смущённо возразил Николай, — я сам к Вам напросился работать, когда увидел станки на вашем заводе.

Кроме чудо-механика, Вовка привёз сразу три работающих ползуновских паровых двигателя. Их он, при активном участии Сормова, начал примерять на суда своего тестя, в первую очередь, на подаренный к свадьбе парусник. Глянув на мои заморочки с клиновыми затворами, Вовка быстро нашёл возможность ускорить работы по их изготовлению. Тут же, за неделю, внедрил в производство двустволку, назвав её «Луша — 2». Самое интересное, он ещё в столице разработал подробную технологию изготовления помпового ружья, но не решился применить.

— Понимаешь, испугался я, там же проходные дворы, а не заводы, — объяснял мне своё решение Володя, — вокруг нашего завода постоянно какие-то непонятные личности шатались. Чуть ли не каждую неделю разные генералы и чиновники наш завод изволили осматривать, половина нерусских, да с хитрыми сопровождающими. Те всё норовили мои станки срисовать, не поверишь, дважды эскизы сам отбирал. Пришлось специальными кожухами всё накрывать. Хорошо, что порох и капсюли ты здесь производишь, там бы их рецепты давно украли.

— Ну, капсюли европейцы лет двадцать не раскусят, нет такой аналитической возможности, — я не раз думал об этом, — хотя, ты прав, мы рискуем вооружить Наполеона.

— Ничего, если всё пойдёт по-нашему, Павла не убьют и Наполеон останется союзником России. Никита, кстати, уже познакомился с наследником, привозил к нам на завод и подарил ружьё. Надеюсь, удастся продержать его на троне лет десять или больше. Да и мы даром времени не потратим, пулемёт лет через десять я гарантирую.