Между двух огней - Ande

эту лавку, я бы их уже в штабель всех сложил.

Но тот, что получше, был действительно профессионал. Быстро оценил нас взглядом. Отметил наличие оружия. И сместился так, чтобы в случае начала моего движения между нами был Яков. То есть тоже определил самого опасного. Я слегка сместился так, чтобы ему было меня легче контролировать. Мы обменялись легкими улыбками. Ну, типо — я здесь по делу. Не дергайся. Понял, спасибо.

— Можно будет взглянуть?

Яков поставил на витрину портфель. И достал из него мешок. Не мешочек, а мешок. Полторы тысячи карат крупных алмазов — это триста грамм. Очень нехилый объем. Да и в деньгах. Обработанный бриллиант сейчас стоит около трех тысяч долларов за карат. В розницу еще дороже.

Яков, между тем, начал выкладывать камни по одному. Но на втором камне из Бомако, ювелир воскликнул:

— Постойте! Не угодно ли будет пройти ко мне в кабинет?

В кабинете все было уже по взрослому. Специальный столик со столешницей синего сукна, лупы, весы, горелки, пинцеты и прочее оборудование. Не нарушающее, впрочем, ауру давнего и привычного богатства этого места. Охранники прошли с нами, но стали максимально незаметны. Яков принялся выкладывать камни. По группам. Камни из Бомако. Камни из Либерии-1. Камни из Либерии-2. Отдельно-камешки из Сьерра-Леоне. Рядом с ними пиропы. И кусок синей глины. То есть не глины, а кимберлита.

— Называйте меня Моисей Соломонович, господа. — по-русски сказал ювелир. — вы поясните, что значит эта выставка?

— Все просто, Моисей Соломонович. Эти камни из разных мест. Ну а про пиропы и кимберлит вы и сами все понимаете.

— И что вы хотите?

— В самом простом варианте мы хотим продать большую часть этих камней. А те, что оставим себе — обработать. Но, как вы понимаете — не все так просто.

— Да уж.

— Каждая группа камней — со своего месторождения. Точно разведанного, и оцененного по объему добычи. Ну и кимберлитовая трубка, про которую сейчас никто не знает. Опять же с точно оцененным потенциалом добычи. Это, по сути, готовые прииски. Эта информация продается.

Господин Тейманис хмыкнул.

— У вас здесь камней на несколько миллионов. Информация, как я понимаю, стоит не дешевле?

— Объем добычи предполагается порядка двухсот-трехсот миллионов карат.

— Вы не боитесь, что узнав о вашем предложении, возможный покупатель сам найдет место?

— Абсолютно не боюсь. А вообще, я думал, что вашу общину заинтересует такая покупка. Потому что Де Бирс не лучший партнер для вас.

— Давайте сделаем так. Я, до завтрешнего полудня, оценю ваши камни, и кое с кем переговорю. И потом мы опять с вами встретимся.

— Хорошо. До завтра мы не ищем других партнеров.

— Оставьте эти штучки, господин Кольцов. Агента в этом вопросе лучше чем я вам не найти!

— Так докажите! Пять процентов от сделки — достаточный стимул?

Он поперхнулся. В такого рода сделках посредник получает редко больше процента.

— А почему спешка?

Он все правильно понял. Сидеть и ждать пока созреет покупатель можно долго.

— Я повторю предложение. Мы готовы продать нашу информацию вашей общине. И не будем интересоваться за сколько вы её перепродали.

— Господин Кольцов!

— Называйте меня Иван Никитович. А господина Мейделя — Яков Карлович.

— Иван! А ваша бабушка, она не из наших?

— Гм. Бабушки — точно нет. Но мы с вами из России. Так что за далекую пра-пра-пра-пра бабку никто не поручится. Впрочем, как и за ваших пращуров. Или вы твердо уверены?

— До завтра, господа.

И мы пошли обедать.

— Кольцов. Если принять его слова во внимание, то в твоем поведении многое становится понятным.

— Оставьте барон. Это трудно — сознавать, что кто-то умнее. Но попробуйте.

— Ладно, поехали в порт. Таможенник обещал за пятьдесят фунтов привезти Аленушку на катере.

— Вот, Яков. Как ты до сих пор по миру с протянутой рукой не пошел?

— А теперь-то что не так?

— Эх. Вот посмотри на меня. Бегемота застрелил ты?

— Да!

— Торговал им Мбенге?

— Да!

— А подарили её мне, и, что важнее всего — бесплатно!

— Вот значит как!

— Да-да. Но самое приятное, что вы, барон, вынуждены тратится и прилагать усилия. И, главное — что?

— Что?

— Я ни копейки на это не потратил. И вы, Яков Карлович, собираетесь меня шантажировать?

— Так говоришь прабабушка русская была, Кольцов?

Глава 21

Я понимаю тех, кто тоскует о войне. Простая, понятная жизнь. Приправленная адреналином реальной игры со смертью. Тут — наши. Там — враги. И никаких сложностей гражданского существования. Ни хворающих детей, ни жены мечтающей о шубе. Ни корпоративных интриг, где непонятно где свои, где чужие. Я знавал многих, кто на войну подсаживался. Ну а что? Жрать всегда дадут. Выпить и потрахаться — в наличии. И никаких проблем. А если убьют, то и вовсе не о чем переживать. Ну, не повезло. И статус героичного мужчины, который, пока остальные влачили жалкое прозябание, рисковал жизнью. Не говоря об адреналиновой наркомании, которая человека выжигает нафиг.

Помнится, я про это посмотрел гениальный американский фильм. «Повелитель бури». Сюжет, на первый взгляд, примитивен. Горячая точка. Военное присутствие. Чувак служит сапером. Разминирует. А вокруг смерть, которая косит не разбирая. Но героя раз за разом проносит мимо. И каждый раз — в общем-то случайно. И парень, сначала не отдавая себе отчета, а потом все более осознанно начинает эту игру. Каждый раз угадывая, единственно верное решение. И парня корежит. В отпуске он не находит себе места. Потому что банальный житейский выбор гораздо сложнее, чем судьбоносный военный. И герой впадает во вполне экзистенциальную тоску перед полками супермаркета. Потому что сто сортов кофе. И молока шестьдесят сортов. И десяток сортов сахара. И если ты ошибешься, то все равно попьешь кофе с молоком и сахаром. Не говоря о более существенных вопросах типа, куда ехать загорать? Там хорошо но дороговато, а там