Влюбленный призрак - Марина Ефимова

– Я сейчас встретила твоего секретаря, – доложила я Протаеву.

– Влада? – удивился тот ничуть не меньше моего.

– Он сказал, что забыл телефон и вернулся, но знаешь… – я выдержала эффектную паузу. – Мне кажется, что он там был с женщиной!

– Что?! – на лице Марка появилось ошеломленное выражение, а потом он расхохотался. – Зоя, ты выдумщица! Офис для Влада – сродни храму. Он бы никогда не осквернил свой рабочий кабинет тайным рандеву!

Фыркнув, я отвернулась к окну. По моему мнению, хозяин архитектурного бюро очень плохо знал своих сотрудников.

Мы устремились на выезд из переулка, под арку, ведущую к главному бульвару города. Гудя и тяжело дыша, нас подгоняла снегоуборочная громадина с огромными щетками, но скоро она свернула в соседний проулок.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я вдруг заметила, что из дверей бюро появилась высокая женская фигура в короткой шубке из чернобурки. Волосы прикрывал темный платок, но налетел резкий порыв ветра и сорвал покров. Женщина быстро натянула платок обратно, но даже коротких секунд мне хватило, чтобы узнать Софью Городецкую. Открытие казалось столь фантастичным, что я была готова поверить в обман зрения.

– Насколько хорошо бывшая невеста Алексея знает твоего секретаря? – спросила я, но объяснений не дождалась.

Мое любопытство раздосадовало Марка. Он замкнулся, на лице заходили желваки. Между нами вдруг выросла непрошибаемая стена.

– Почему ты спрашиваешь? – грубовато вопросом на вопрос ответил тот.

– Просто в голову пришло.

– Они знакомы, – туманно вымолвил Протаев. – Возможно, даже общались, ведь Софья в течение трех лет ждала, что Леша на ней женится.

– Не понимаю, с чего им общаться, если Влад – твой секретарь, а не Алексея, – справедливо заметила я.

Возникла странная пауза. Складывалось впечатление, будто, приоткрыв дверь первого попавшегося гардероба, я случайно заглянула туда, где давным-давно схоронили парочку пресловутых скелетов.

– Ты проголодалась? – Марк явно пытался поменять тему разговора. Не желая портить впечатление от предстоящей поездки и свалившегося, как манна небесная, отпуска за городом, я подыграла и делано заворчала:

– Нет, но отказ от еды за чужой счет никак не вписывается в мой новый безработный имидж.

– Сейчас куда-нибудь заедем, – с улыбкой пообещал Протаев.

Я снова глянула в зеркальце заднего вида – в нем отразился пустой переулок.

* * *

Мы добрались в пункт назначения в середине ночи. Поселок находился на отшибе, в трех километрах от небольшого городка. Дорога к нему вела узкая и ухабистая, проложенная среди бывших колхозных полей, распроданных под коттеджные застройки. Дом стоял на краю поселка с однотипными двухэтажными срубами. Чтобы попасть на территорию, мы миновали пост охраны и свернули на одноколейку, вероятно расчищенную специально к нашему приезду.

Фары осветили добротные деревянные ворота, калитку. Марк вышел на несколько минут, чтобы открыть створки, а мне сделалось жутко среди сугробов, деревьев и непролазной темноты.

Мы въехали во двор, освещенный ярким уличным фонарем. Внутри, за забором, было просторнее, чем могло показаться. Крепкий дом из толстых бревен и с мансардой, сугробы почти до окон с резными ставнями. На остроконечной крыше от ветра вертелся петушок. К крыльцу с ажурным козырьком вела узкая чистая дорожка, буквально прорубленная между высоких, до бедра, снежных тисков.

Марк отпер дверь. Мы оказались в «предбаннике», откуда поднималась лестница в мансарду, арка вела в жилые помещения на первом этаже. Вокруг царили приятное тепло и идеальная чистота. Крашеный деревянный пол из широких досок блестел. На солидной, покрытой лаком мебели ручной работы не было ни пылинки.

– За домом присматривают, – предвосхищая вопросы, сказал Протаев. – Я попросил, чтобы его приготовили к нашему приезду.

– А что там? – я кивнула на лестницу.

– Лешин рабочий кабинет, – пояснил собеседник и секундой позже исправился: – Был.

Некоторое время мы разбирали вещи, загружали холодильник привезенными продуктами, на газовой плите кипятили воду в чайнике с пронзительным свистком. В маленькие оконца с клетчатыми льняными занавесками заглядывала темнота, неярко горела старая лампа с тканевым абажуром – точная копия той, что висела на даче Протаевых.

– Здесь очень уютно, – заметила я, когда, усевшись за добротным столом, мы пили чай. Кухня была совмещена с гостиной, казалось, пространства тут полно.

– Это дом нашего отца. Потом Леша превратил его в свое убежище. Приезжал сюда, когда находился в депрессии. А в последнее время, судя по всему, из хандры он не вылезал. Сестра говорит, что он горстями глотал антидепрессанты и транквилизаторы, – Марк скользнул задумчивым взглядом по стенам с картинами, вероятно принадлежащими кисти отца. – Тебе было страшно его видеть… другим?

– Очень, – после паузы призналась я. – Правда, сейчас он не приходит.

Мы обсуждали появление призрака как самую обычную в мире вещь.

– Почему ты? – вдруг спросил Марк и, заметив на моем лице озадаченность, уточнил: – Он не пришел ни ко мне, его близнецу, ни к матери, ни к сестре. Ты же даже не настоящий медиум, или как там это называется.

Некоторое время я молчала, разглядывая глиняную кружку в руках.

– Его кольцо, – я погладила тонкий ледяной ободок на пальце, невольно привлекая взгляд собеседника к украшению. – Гадалка сказала, что он связался со мной из-за кольца. Это прозвучит банально, но я действительно оказалась не в то время не в том месте. Кольцо мог купить кто угодно, но почему-то оно досталось именно мне! В конце концов все закончилось тем, что я вдруг превратилась в самого известного и безработного медиума страны, хотя до недавнего времени даже не знала, что это слово значит.

– Если бы не кольцо, то мы бы никогда не встретились, – заметил Марк. – Ты веришь в судьбу?

– После того, как на моей кухне появился призрак твоего брата, я уже не знаю, во что верить.

Мы серьезно посмотрели друг на друга.

– Но ты прав, знакомство с тобой стало компенсацией за все хлопоты. Хотя, на мой взгляд, я заслужила чего-нибудь покруче.

Позже, лежа без сна рядом с трогательно посапывающим Марком, я никак не могла отделаться от тревожной мысли, оставшейся после нашего ночного разговора. Он не верил в судьбу, но верил мне. Однако насколько чаша доверия была глубока? Как быстро она переполнится?

Разбудил меня зверский холод, от которого не спасало даже толстое ватное одеяло. Марк уже ушел. Вероятно, он торопился на встречу с нотариусом. Комнату заливал белый утренний свет, проникавший через скованные морозным узором окна. Смирившись с тем, что сон не вернется, я села на постели и тут же завопила от страха, прижав к груди одеяло.