Кофе готов, миледи (СИ) - Логинова Александра

– Постой, – нахмурилась я. – Что значит не отсвечивать?

– Уж не знаю, моя леди, чем вы ему не понравились, но он ясно дал понять, чтобы вы все свои активности и беготни сворачивали, ни с кем торговых контрактов не заключали и дальше модных салонов носа не совали. Дескать, самой «мирной» графиньке не следует так активно оттираться вокруг представительных мужчин, имеющих хорошие экономические связи.

Репутацию «мирной графиньки» я получила сразу после дня рождения. Как объяснил мне потом отец, идеология маленькой победоносной войны заражала юные умы аристократии, вселяя уверенность, что война – дело благородное, нужное, а, главное, приносящее почести и славу. Оттого и вступить в боевой резерв страны было почетно. И чем выше у тебя уровень дара, чем решительнее намерения выступить впереди всего фронта, тем более суровую репутацию «истинного воина» ты приобретешь.

Среди женщин стремление к войне не осуждалось, но и не поощрялось, поэтому репутация «мирной», прилюдно отказавшейся от идеи войны, не больно-то по мне и ударила. А все остальное я старательно создавала сама.

Последние несколько недель я активно нарабатывала деловые связи, появляясь на званых ужинах и вечерах, где собирался весь высший и деловой свет Тиона. Мне было необходимо заработать хоть какой-то авторитет серьезного человека, не пальцем деланного в области внутренней политики, плотно пересекающейся с экономическим развитием местного среднего бизнеса – пищевой промышленности, логистики, внешней торговли, строительства и даже маго-технического прогресса.

И если поначалу высокомерные молодые лорды смотрели на меня свысока и прекращали интересующие мою персону разговоры при появлении графини Амори́, то сейчас я вполне могла вставить несколько слов и быть награжденной задумчивыми и одобрительными взглядами, а не смешками и закатыванием глаз.

В этом мне активно помогал Ясень, со всевозможным усердием взявшись за изучение нюансов законов и бюрократии нашего королевства. С его подачи были оформлены и «напечатаны» пачки заявлений, прошений, бланков на патенты, справок, приказов, выписок, типовых договоров на все случаи жизни: от найма рабочих и покупок плавсредств до сотрудничества с учеными и артефакторами Тиона. Появляясь со мной на всех переговорах с неизменно каменным лицом и доводя до нервной икоты бюрократические инстанции, Ясень старательно создавал мне репутацию зубастой особы, в договорах которой не проскочит ни одна неучтенная буква. А я каждый день возносила хвалу этому миру, подарившему мне такого талантливого и внимательного помощника.

Есть ли вероятность, что именно из-за этой репутации некие недоброжелатели решили меня припугнуть, чтобы предприимчивая и дотошная девица не перетянула на свою сторону выгодных клиентов и партнеров? Вполне возможно. Хороший повод усилить охрану и личный кортеж. Кстати, о сопровождении.

– Вы-то где были, двое из ларца? – хмуро спросила я у нервных лакеев, виновато разглядывающих нас с Мирой. Бравые молодцы наотрез отказались ехать на запятках и теперь тряслись вместе с нами в катере, держа руки наготове – один на допотопной кобуре, второй – у коротких ножен под кинжал.

– Виноваты, ваша светлость, – угрюмо сказал Луи. – Провели нас, как баранов.

На мои вопросительно приподнятые брови пояснил:

– Мальчонка подбежал, мелкий да грязный. Верещать начал, мол, молодую леди на заднем дворе кузни скрутили да в падший квартал волокут. Мы туда – там никого, мы в сторону квартала – пусто. Глядь, а стервеца мелкого и след простыл. Ну, тут уж сообразили, что к чему, обратно кинулись, да опоздали. И ведь как нарочно, даже кучер выпросил до винной лавки сбегать за бальзамом согревающим, чтоб болезнь грудную на холоде не подхватить.

Кучер, кстати, оказался не причем. Мужик реально хотел немного согреться травяной настойкой на спирту, продаваемой для слуг за копейки в ближайшем винном магазине, в свете чего вернулся веселым прямиком под наши подозрительные и грозные взгляды. Божился, что ни о каком нападении ведать не ведал и зарекся отходить куда-либо от рабочего места дальше двух метров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Поместье встретило нас приветственным светом фонарей и окон. Швейцары распахнули ворота и экипаж подъехал прямо к крыльцу, на котором уже стоял дворецкий с лампой, встречающий нашу компанию. Я вышла из транспорта, подхватывая одной рукой юбки, чтобы не испачкать их в грязи, начавшей покрываться тонюсеньким слоем льда, и опираясь второй рукой на поданную Ясенем руку. Приняв у него свой ридикюль, пакет с покупками камеристки и папку с бумагами, я уже планировала забежать в теплый холл дома, как в голове молнией пронеслась ужасная мысль.

– Моя турка! – я застонала и схватилась за голову. Она же осталась там, на мостовой, выпавшая у меня из рук и затерявшаяся в общей суматохе! Господи, я столько за нее заплатила, что хватило бы месяц нормально питаться. – Твою ж дивизию!

Удивленный Ясень помог спуститься Мире и нырнул обратно в карету.

– Здесь она, не гунди. Не пострадало твое сокровище, даже не помялось, – хмыкнул он и протянул мне сосуд. – Под сидение закатилась, наверное, кто-то из лакеев поднял.

Я быстро осмотрела джезву и не нашла никаких повреждений, кроме маленьких царапин на внешней стороне стенки. Фух, ну и чудеса!

– Всё, давайте бегом в дом, пока не замерзли, – подтолкнул нас в спину Ясень. – Скоро приду, Гретта.

– Подайте ужин в мою комнату, – распорядилась я дворецкому, снимающему с меня плащ и неодобрительно ощупавшему его подкладку. Собственной магией я научилась создавать теплый барьер между собой и одеждой так, что весьма комфортно было даже в обычной накидке типа пончо, однако Феликс прав, пора переодеваться в теплое зимнее пальто.

– На двоих или троих? – поинтересовался дворецкий, перехватывая мою ношу и улыбаясь едва заметной ехидной улыбкой. Ни для кого уже не секрет, что графиня так и продолжает трапезничать у себя с «дворней», садя за свой стол и камеристку, и камердинера.

Отец не препятствовал этому, однако прося на завтраки выходить к нему и проводить их за общим столом с семьей. На мой взгляд, семьей Гретты мог считаться только сам господин граф, но уж точно не напыщенный лысый индюк с его мерзкими гневными взглядами и комплиментами через губу. Этот, кстати, иногда пытался вылить на меня ушат грязи за панибратство с дворней и где-то я это уже слышала…

А мне и подавно официальные семейные узы заменили спешные, но веселые обеды и ужины вместе с моими юными помощниками. Ясень неизменно появлялся к столу с книгой, впихивая в себя не только физическую еду, но и духовную пищу, а Мира требовала убрать это безобразие и нормально поесть. Их перепирания, подколки Ясеня и забота Миры стали тем самым якорем, который заставлял меня каждое утро открывать глаза без сожалений о своей дурацкой и непредсказуемой судьбе, забросившей меня в этот мир. В последние несколько дней даже сны о прежней жизни перестали сниться, и я окончательно смирилась с тем, что буду тут жить столько, сколько отмерил мне местный бог.

Забежав в спальню, я принялась дергать шнуровку платья, стремясь поскорее избавиться от надоевшей дорожной одежды и переодеться в свое любимое мягкое и домашнее платьице, хотя, четно говоря, не отказалась бы от классического пижамного комплекта из хлопка. Подоспевшая Мира помогла мне сменить одежду и даже принять быстрый согревающий душ, прежде чем поторопиться за накрытый стол.

Пока служанка раскладывала салфетки и добавляла последние штрихи к ужину, я быстро перехватила волосы лентой и сгрузила на стол все заметки по сегодняшнему путешествию в порт. Потом разберу, еще раз проанализирую и составлю список расходов на прием самых первых гостей, заинтересованных кофейной новинкой.

Внезапное шуршание у стола заставило меня обернуться перед самым выходом. Несколько листков с записями спланировали вниз, не иначе задетые рукавами платья. Вот всегда так, когда тороплюсь, однако ужин – это святое, на него опаздывать нельзя, так что подниму потом. А сейчас еда. Горячая, вкусная и невероятно пахнущая еда, которая так и манит поскорее взять ложку и отбросить всю чванливость вместе с манерами.