Сто три жемчужины (СИ) - Юлия Кирина

десятый ярус рвется…

— Магистр, идемте, — оборвал его Орхем. Послышался негромкий скрип, и настала тишина.

Рей перевела дыхание и села прямо на пол, подпирая спиной камень.

— Тебе не говорили, что подслушивать нехорошо? — осведомились сверху.

Жемчужина вскинула голову. На вершине столба, скрестив одетые в полосатые штаны ноги, сидел эльф и улыбался во все доступные ему зубы. Рей поднялась и начала медленно пятиться, держа руку на застежке браслета с черными жемчужинами. Магистр Лениэниэль достал из воздуха шоколадную конфету, закинул в рот и спрыгнул на пол, отрезая ректора от выхода.

— Долго же ты до меня добиралась, — Рей уперлась спиной в стену. — Признаться, я уже начал бояться, что придется использовать мальчишку, чтобы заманить тебя в Колодец, — он сложил руки на груди и вскинул голову вверх. Рей проследила за его взглядом. Серебряная монета, пролетев сквозь потолок, со звоном ударилась о вершину каменного столба.

— Очередная глупышка пришла в поисках своей судьбы, — он с хрустом размял пальцы. — Прошу прощения, я на минутку, — Эльф обернулся огненным туманом и исчез, легко пройдя сквозь потолок. Ректор тут же рванула к выходу. — Чуть не забыл, — донеслось сзади, и выход перекрыла, опустившаяся сверху, решетка.

Рей выругалась. Хотелось сесть в углу и разреветься от холода и боли в сбитых ногах и разбитой скуле. Жемчужина прижалась лбом к холодным прутьям и прикрыла глаза. Ей нужна была передышка. Хотя бы пара секунд, чтобы прийти в себя.

— Честное слово, на флоте было как-то спокойнее, — пробормотала Рей, отошла от решетки и принялась простукивать стены в поисках подъемного механизма. Жемчужина так увлеклась, что не заметила, как вернулся хозяин клетки.

— Пятый кирпич в третьем ряду, — усмехнулись сзади. Рей обернулась: перед ней, опираясь на колонну, стоял адепт Уре, а у его ног свернулась клубком черная ящерица.

— Мне следовало догадаться, — процедила сквозь зубы ректор.

Уре кивнул и исчез. На его вместе вновь стоял неуловимый эльф:

— Я думал, что после моих рыданий на преподавательском этаже ты уж точно заподозришь неладное. Студент с разбитым лицом идет рыдать на преподавательский этаж, что может быть глупее?

— Так себе план, — ухмыльнулась Рей. — Так кто ты? И что тебе от меня нужно?

Эльф точно скопировал ухмылку, и теперь Жемчужина смотрела в глаза своей точной копии. Копия прищурилась, повернулась вокруг себя и внезапно вспыхнула. Столб огня разбился о потолок и исчез, в комнате запахло серой.

— Я джинн, — раздалось над ухом Рей. Он походил на ожившую статую. Красная, покрытая прожилками лавы кожа сияла, как в полдень сияет над пустыней солнце. От нее исходил нестерпимый жар. Жемчужина сделала шаг в сторону. Хозяин Колодца довольно улыбнулся и расправил огромные кожаные крылья, наслаждаясь страхом и восхищением, с которым смотрела на него смертная. Он откинул назад длинные, сотканные из пламени волосы, демонстрируя смертной двенадцать золотых сережек — знак особой силы в нижней плоскости Эфира.

— Трепещи, смертная, ибо перед тобой один из сильнейших ифритов — Лениэниэль, Хранитель Границ и Врат, — ифрит гордо задрал нос, не забыв повернуться в профиль, чтобы ничтожная смертная могла восхититься изгибом рогов.

Смертная смерила его тяжелым взглядом и, прикрыв глаза рукой, прошептала:

— Уволюсь, к нойриной матери… — ей уже было свершено наплевать, как в академию занесло дух Эфира. Хотелось оказаться от него как можно дальше и оставить Ковену Магов сомнительную честь разбираться с нелегалом.

Джинн нахмурился. Ничтожная смертная как-то неправильно им любовалась. Вместо того чтобы падать ниц, Жемчужина сложила руки на груди и недобро прищурилась. «Она просто не поняла, кто стоит перед ней», — подбодрил себя ифрит и, растопырив крылья пошире, загрохотал:

— Я повелитель Пустынных Бурь и Ветров. Властитель ночи и дня, я затмеваю своим светом солнце и звезды. Я тот, кто правит десятком огненных колесниц, я… — смертная зевнула. Джинн тяжело вздохнул и выдал последний аргумент: — И я знаю, как отсюда выбраться.

Полезность ифрита в глазах ректора резко возросла. Рей лихорадочно вспоминала все, что когда-либо слышала или читала об обитателей других планов реальности. Все, что помнила Жемчужина — это то, что их мир зажат между двумя потоками Эфира, в верхнем потоке обитают духи ветра и воды, в нижнем — огня и земли. Больше ничего толком о них известно не было.

Джин заметил огонек интереса, вспыхнувший в глазах смертной и подкинул дровишек в костер:

— Мне ведомы тайны жизни и смерти, я видел крушения и возрождения империй. Я видел, как пали старые боги и появились новые… Я видел храмы Эйру, высотой не уступавшие горам. Я видел, как им на смену пришли цитадели магов, как…

Рей приплясывала на каменном полу от холода, дожидаясь удачного момента, чтобы прервать речь ифрита. Айзири как-то говорил, что единственное отличие джинна от мага — это запас времени на восхваление своей персоны. Если магам приходилось обходиться парой сотен лет, то у джинна в распоряжении была вечность.

— … и смертные склонялись передо мной, когда леса на Северном континенте еще изобиловали дичью. И когда опаляющий жар магии превратил их в пепел, я первый ступил из потока Эфира на твердую землю…

Рей насторожилась:

— Ты видел Исход?

— Нет, — ифрит, уже и не надеявшийся, что смертная заглотит наживку, расплылся в улыбке. — Я видел, как маги разоряют храмы Эйру в надежде, что история будет забыта, — Жемчужина, позабыв о холоде, замерла, пристально вглядываясь в лицо ифрита. — Видя, что его храмы пали, великий Эйру вернулся в поток Эфира, запечатав последний храм. Десять раз по десять замков навесил он на двери, но пал храм и был осквернен. И только десятый зал, когда-то первым увидевший свет, остался нетронут.