Счастье потерянной жизни т. 2 - Николай Храпов

— Мои дорогие юные друзья! — раздался мягкий; но сочный голос прямо над нею, — я прочитаю многим известное место из первого псалма: "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей; Но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!" (Пс.1:1).

Перед Наташей стоял юноша: в приличном костюме, при галстуке, лицо его было так одухотворенно, что отражало именно того мужа, о котором он проповедовал. Ласковые глаза заставляли о нем думать самое чистое, святое, а сердечность в проповеди трогала всех присутствующих. Через несколько минут слезы умиления сияли как на лицах слушающих так и у самого проповедника. Ему было 22–23 года, и Наташа была в неописуемом восторге как от самой проповеди так и от этой чистой христианской юности. Никогда ничего подобного она не слышала и не видела. Когда проповедь закончилась, вся комната огласилась молитвенными воплями, несколько душ впервые открыли уста в сердечном раскаянии. Наташа вслушивалась в каждую молитву, стараясь уловить в них многое, непонятное для себя. Она повторяла в себе слова всех молящихся и, когда молитва закончилась, почувствовала, что именно здесь ее место, что лучше этого она ничего в мире не найдет.

И, хотя они почти все старше ее, но какие-то близкие, дорогие. О, как ей хотелось научиться таким молитвам!

Через несколько минут все успокоились и, как по команде, раздалось дружное пение:

Счастье высшее мы рано в жизни нашли,

Мы нашли Иисуса Христа.

И за Ним лишь идти мы стремимся средь тьмы.

Наше знамя — победа Христа!

— А теперь послушаем, сестра Нина расскажет нам чудесную повесть в стихах, — объявил вдохновенно другой юноша.

Со скамьи, у стены, поднялась девушка в светлом платьице, аккуратно убранными волосами на голове, и с особым выражением, неторопливо, искусно владея голосом, с нескрываемым вдохновением спокойно начала:

— Спит гордый Рим, одетый мглою… В тени разросшихся садов…

И это стихотворение произвело потрясающее впечатление на всех, особенно на Наташу. С завистью, она вслушивалась в каждую строку. А в Нине она видела именно ту, юную мученицу-христианку, которая не только умирала за имя Иисуса Христа сама, но и звала за собою других, ободряя их своею верностью.

Когда Нина закончила рассказ, то все были в слезах умиления, и более того — хотелось, выходя из этой комнаты, идти на смерть за Иисуса.

— Как же мне научиться вот так рассказывать стихи? — промелькнуло в юной, переполненной впечатлениями, голове Наташи.

Затем многие юноши, девушки вставали и рассказывали стихи, пели новые гимны, продолжая общение до поздней ночи.

Закончилось все горячими, благословенными молитвами. С сердечной радостью обнимали и целовали вновь обращенных друзей, передавая им наставления. Расставались нехотя, а расходились группами, так как никакой транспорт уже не ходил, и надо было теперь идти пешком по городу.

Счастливой и безмерно восторженной осталась Наташа после первого такого общения. Со всеми знакомясь, обнимали и ее, закрепляя дружбу разными соглашениями и обещаниями. Особенно прилепилась душа ее к девушке Ане Ковтун, с которой у нее завязалась самая тесная дружба, хотя подруга была намного старше ее.

После общения Люба с Федей рассказали ей о переживаниях юноши-проповедника Жени Комарова, отчего она пришла к еще большему изумлению,

Братом Женей Наташа была очарована, в нем она видела идеал христианской юности и чистоты. И вообще, этот ноябрьский вечер в жизни Наташи открыл совершенно новый, неведомый для нее мир.

До этого она жила никем незамеченным человеком, кроме матушки, да может быть иногда сестрицы Любы, перешептывающейся с ней о кое-каких личных впечатлениях; но замужество разлучило их. Теперь Наташа нашла свое место в жизни. Ее стали замечать, всякий раз у нее появлялись все новые и новые друзья. В ней нуждались, ее приглашали, у нее стала появляться какая-то деятельность; правда, первое время — все это вращалось вокруг фотографий да альбомов со стихотворениями. Во всяком случае, теперь на молодежных вечерах она была не просто посетительницей, а членом этого общества. Жизнь в провинции стала совершенно тесной, и как только Наташа закончила семилетку, в семье Кабаевых созрело общее решение — переехать в город.

Это решение Кабаевы безотлагательно осуществили, сразу же после Нового года, поселившись на постоянное жительство в Ташкенте. Для Наташи этот день был днем торжества, потому что начавшееся пробуждение среди молодежи увеличивалось все более и более.

Здесь следует обратить внимание на предшествующие события в жизни баптистов города Ташкента, особенно христианской молодежи. В этом большую роль сыграл, переехавший из Сибири, Женя Комаров.

Глава 3

Женя Комаров

Род Комаровых принадлежал к числу зажиточных в городе Кургане. Будучи коммерческими людьми, они были связаны по делам торговли со многими городами Сибири и юга Азии, но бурные события 30-х годов вынудили (как и многих в России и Сибири) весь род Комаровых перебраться на жительство в город Ташкент.

Отец Жени, как и все дядюшки его, был религиозными человеком, строго хранил семейные традиции и все обряды православного вероисповедания. Однако, это не мешало ему увлекаться дамским обществом, что привело их семью к печальному результату — жену и детей он оставил, сойдясь с другой женщиной. Мать Жени терпеливо переносила эту трагедию, обливая слезами раннее, позорное "вдовство", воспитывая троих деток, из которых Женя был самый старший.

В отличие от своего родства, он чуждался всех коммерческих дел, имея большую жажду к знаниям. Кроме того, от матушки или от кого другого из родных, молодой человек унаследовал кроткий, терпеливый характер, что в сочетании с богобоязненностью делало его особенно обаятельным юношей.

К восемнадцати годам, в его душе обнаружилось сильное Богоискание. С особым наслаждением и благоговением он относился к богослужениям, регулярно посещая православную церковь. С трепетом, он исполнял все "святыни", однако, в своей душе полного удовлетворения не находил. Его молодая душа не удовлетворялась пышностью обрядов, стройностью литургии. Он жаждал живого общения с Богом, искал, но ни в чем Его не находил. Ему хотелось ощутить личное и непосредственное участие Господа в своей жизни.

Однажды, живя еще в Сибири, он задержался в гостях у близких, а когда заторопился домой, время склонилось уже к вечеру.

Несмотря на уговоры, Женя решился идти, рассчитывая на свою молодость и знание местности. На улице, резкие порывы ветра переходили в грозную метель. Густые сумерки застали его на полпути, в лесу. Едва он успел выйти из леса, как на него неукротимым шквалом обрушилась вьюга в чистом поле: то сбивая с ног и толкая сзади, то мелким ледяным бисером, выхлестывая слезы из глаз. Женя боролся, что было сил, поминутно нащупывая под ногами дорогу, и пока еще ноги чувствовали ее, пробивался вперед, хотя и ничего не видел. Но вскоре мощный порыв ветра сбил его с ног и бросил в сторону. Когда же он, поднявшись, встал и перевел дух, то дороги под ногами уже не нащупал. В отчаянии Женя метался из стороны в сторону, делал круги и зигзаги, но дороги не находил. С жадностью он вглядывался во тьму, защищая глаза от метели, но кругом не было видно ни зги. Долго он стоял, пытаясь услышать какие-либо звуки, но кроме завывания лютующей стихии, не слышал ничего. Затем он пошел прямо, вспомнив направление ветра, и, что было сил, по колено в снегу, решил идти до последнего. Но что такое идти без надежды и без направления? После нескольких таких шагов, порыв бури снова сбил его с ног. Тогда он, в отчаянии, поднял лицо в беспросветную мглу небес, и из глубины души его вырвался вопль:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});