Политология: учебник для студентов вузов - Коллектив авторов

Политическое начало становится принципиально синергетическим, а общество — открытой, нелинейной, диссипативной, саморазвивающейся социальной системой. Восстанавливается значимость учета в политике разного рода особенностей всех обществ — национальных, ментальных, культурных, религиозных и др. Все начинает играть яркими и неповторимыми красками. В таком мире и в таком политическом пространстве просто хочется жить! Перенесение акцентов политического исследования на изучение особенностей менталитета общества, его культурных норм и традиций позволяет точнее «расколдовать» ту загадку человеческого поведения, которая вечно преследует нас в этой сфере жизни.

Такова культурологическая парадигма политологии. Она не утопия, не романтика и не фантастика. Она станет социальной реальностью, если мы сами этого захотим. Все так просто!

4.10. Парадигмы российских политологических представлений

Что же касается нашей России, то нам в рамках этой парадигмы следует настоятельно вспомнить и активно задействовать в политические практики замечательные, а самое главное — принципиально отечественные наработки, концепции, подходы, взгляды многих поколений русских политологов. Это самое настоящее сокровище и богатство! Коротко остановимся на обзоре всего спектра политических парадигмальных представлений именно российских ученых.

Русский консерватизм. По словам П.Б. Струве, русский консерватизм — это «сознательное утверждение исторически данного порядка как драгоценного наследия и предания».

Итак, русский консерватизм имеет несколько разных форм:

• идеологема самодержавия (Н.М. Карамзин);

• консервативно-романтический идеал славянофилов, отстаивавших идеалы допетровской Руси;

• неославянофильство (Н.Я. Данилевский, Ф.И. Тютчев);

• последовательно цивилизационный подход, базовое положение которого «Мы, Россия и Европа — принципиально разные миры»;

• русский византизм К.Н. Леонтьева (его часто называют русским Ницше): главная сила России — единство государства и церкви, для чего Россию надо «подморозить»;

• государственный монархизм С.С. Уварова — «православие, самодержавие, народность»;

• централизованная монархия (М.Н. Катков. К.П. Победоносцев) ;

• неомонархизм (Л.А. Тихомиров, И.А. Ильин, И.Л. Солоневич, Н.М. Карамзин): российская мощь — это самодержавие как ее палладиум (хранитель).

Революционный радикализм:

• теории декабристов (П.И. Пестель, Н.М. Муравьев);

• революционный демократизм (Н.Г. Чернышевский, В.Г. Белинский);

• революционное народничество (П.И. Ткачев);

• марксизм, большевизм, ленинизм (В.И. Плеханов, В.И. Ленин).

Русский либерализм, его основные формы:

• правительственный (Екатерина II, Александр I) ;

• просветительский, ограниченная просвещенная монархия (М.М. Сперанский);

• охранительный (консервативный) (Б.Н. Чичерин, П.Б. Струве);

• новый (социальный) либерализм начала XX в. = синтез либерализма и социализма (Н.И. Кареев, П.И. Новгородцев, С.И. Гессен).

Какой разнообразный и замечательный спектр политических возможностей. Есть из чего выбирать свою, российскую, дорогу в будущее. Отметим, что главной особенностью русской политической мысли являются ее фундаментальная антропологическая ориентация и этический пафос. В свое время, обосновывая это качество русской политической науки, известный философ-славянофил И.В. Кириевский совершенно обоснованно утверждал: «истина не дается нравственно ущербному человеку». Как всегда его мысль выражена емко и точно.

К сожалению, в современной России пока наблюдается очень глубокий духовно-ценностный кризис в двух его главных формах:

• кризис национальной идентичности, утрата чувства исторической перспективы и понижение самооценки русской нации;

• разрыв единого духовного пространства и утрата национального согласия по поводу базовых ценностей.

Это очень опасно для любой страны, для России в том числе, но будем все же надеяться, что и этот кризис рано или поздно обязательно будет преодолен нашей страной и нашим народом.

4.11. Рационально-критическая парадигма

Эта парадигма — попытка объяснить природу политических начал в жизни общества из самой политической сферы принципиально внутренним образом — действиями политических институтов, внутренних структур и отношениями между ними. Например, политические феномены пытаются свести к особой взаимосвязи государства и гражданского общества (Б. Спиноза), межгрупповых отношений (А. Бентли), деятельности элит (Г. Моска), механизма межгрупповой интеграции (Б. Крик), политических конфликтов (М. Крозье) или такого же политического консенсуса (Э. Дюркгейм). Абсолютное большинство авторов в рамках данной парадигмы стремятся политические явления и процессы рассматривать чисто феноменологически — как определенный вид рационально организованной деятельности, не задаваясь целью постигнуть ее внутренние механизмы, причины или решающие факторы. При таком подходе политические начала выступают в образе некоего «черного ящика», а исследователей интересует не то, что в нем находится, а только сигналы «входа» и «выхода» этого «черного ящика» — феноменологической модели политического в рамках данной парадигмы.

Наиболее последовательно подобный подход был применен немецким философом Г.В. Ф. Гегелем. С его точки зрения, политика — это такое образование, которое подобно определенной стадии «развертывания мирового духа» возникает и развивается, подчиняясь всегда собственным законам и механизмам. Для того чтобы индивид активно включился в исторический процесс, согласно Гегелю, надо преодолеть определенные хитрости Мирового духа. Дело в том, что, по Гегелю, то, что не могут прямым путем обеспечить сознательные разумные действия людей, вынуждена делать окольным путем сама природа, через эгоистические потребности отдельных индивидов. Гегель подчеркивает, что «добродетели... играют ничтожную роль в отношении к миру и к тому, что в нем творится. Наоборот, страсти, своекорыстные цели, удовлетворение эгоизма имеют наибольшую силу». Ради достижения своих эгоистических целей человек включает себя в общественное разделение труда и тем самым разрушает себя как себя. Человек из цели превращается в средство удовлетворения целей других людей, и в этом — отчуждение человека. Именно поэтому вся история мира — трагическое движение человечества, в котором нет места ни счастью, ни гармонии, ни справедливости.

В определенной степени Гегеля можно считать. одним из авторов теории «золотого миллиарда», поскольку все члены общества, по Гегелю, делятся на две разнородные группы. Одна из этих групп, причем главная — всемирно-историческая, назначение представителей которой — определить общие направления движения, чтобы уловить дыхание «мирового разума» и превратить его в ориентиры исторического прогресса. Другая группа — воспроизводящая, она состоит из людей, действиями которых движет эгоистический интерес; их задача — поддержать жизнь, воспроизводить ее и обеспечивать всем необходимым как себя, так и всемирно-историческую группу.

Современные политологические подходы в рамках данной парадигмы уже не оперируют никакими «мировыми духами», а чаще всего в качестве принципиально внутренних факторов, формирующих и влияющих на политические явления и процессы, выбирают либо политические конфликты, либо политический консенсус. В связи с этим различают два рода парадигм (концепций) в рамках рационально-критического рассмотрения политологии — парадигму конфликта и парадигму конценсуса. Дадим их принципиальный анализ.

Парадигма конфликта

Эта парадигма исходит из того, что именно внутренний конфликт любого общества — главный предмет исследования политической науки. Множество ученых XIX и XX вв. (Г. Зиммель, К. Маркс, А. Бентли, К. Боулдинг, Л. Хозер и др.) подходили к описанию и объяснению политических феноменов с точки зрения сведения политических материй к внутренней противоречивости, неустранимой конфликтности жизни в обществе. Авторы этих теорий расходились в понимании происхождения, роли отдельных конфликтов и методах их урегулирования, но были единодушны в признании их безусловной первичности для политической жизни.

Многие современные политологи, также придерживающиеся рационально-критической парадигмы в форме конфликтного подхода к феномену политического (Р. Дарендорф, Дж. Бертон, Х. Ледерер и др.), просто настаивают на том, что именно конфликт отражает глубинную суть общества в целом и политической жизни в частности. Радикально изменилось и целостное отношение к конфликту как к таковому. Если раньше считалось, что конфликт — это зло для общества и его необходимо всеми силами стараться избегать, то в новой трактовке сущности конфликта он объявляется не как зло или угроза политическому развитию общества, а как необходимый источник самодвижения и эволюции всех политических организмов. Сторонники такой трактовки — Р. Дарендорф, К. Ледерер и др. — в своих многочисленных исследованиях старались доказать, что политические конфликты вовсе не обладают антагонистическим, непримиримым характером, как, например, в теории Маркса. Антагонистические противоречия между противостоящими друг другу классами, которые описывал Маркс, Р. Дарендорф относит к политическому контексту XIX в., и только. Нынешняя же историческая эпоха, по его мнению, не создает ситуаций, когда бы собственность выступала в качестве основания непримиримого противоборства граждан. Да и вообще знамением нашего времени немецкий ученый считает постепенный переход от общих и групповых к индивидуальным ценностям.