Орбитсвиль - Боб Шоу

К черному ящику подключен дельтонный детектор с сечением ловушки в один квадратный метр. Года через два, когда мы подойти ближе к Бичхэд-Сити, детектор начнет регистрировать дельта-частицы, и ящик скорректирует направление. Иногда я наблюдаю и за детектором, хотя в этом нет необходимости: поправка вносится автоматически, а в цепи детектора имеется динамик, который должен щелкнуть в момент срабатывания ловушки. Но я все равно смотрю…

И мечтаю о встрече с Э.Л. Нет, обойдемся без аббревиатур. С Элизабет Линдстром.

День 23-й. Позади около 278.050 километров.

Пройдена примерно сороковая часть пути, то есть округленно почти семь витков вокруг Земли. Без остановки. Иначе говоря, за 23 дня мы преодолели такое же расстояние, какое луч света пролетает за секунду. Чересчур обескураживающее сравнение для тех, кто привык к полетам с артуровскими скоростями во много раз быстрее света. Утешает лишь то, что мы узнали много нового об О.

Я отчего-то всегда полагал, будто весь он занят однообразной степью. Быть может, с этого все начиналось много эпох тому назад, но позже ветрами надуло настоящие горы. Они, правда, невысокие, хотя кто знает, что еще ждет нас на неисследованной суше площадью в пять миллиардов Земель? Итак, есть горы, иногда – покрытые ледниками, изредка попадаются реки и даже неширокие моря. Наш перелетный клин пересекает их по прямой. Время от времени различаем в телескоп стада пасущихся животных. Наверное, кто-то из предшественников не сразу освоил методику добычи и переработки растительных белков.

Неожиданное разнообразие ландшафта отчасти скрашивает монотонность путешествия, но вскоре все моря и горы кажутся близнецами.

Написав в прошлый раз, что мы пятеро счастливее других, я упустил из виду наших ученых. Сэмми Ямото в "четверке" с головой погрузился в астрономические наблюдения и расчеты, включая точное измерение ширины дневных и ночных полос. Он утверждает, будто даже на своем импровизированном оборудовании сумел бы теперь вычислить азимут на Бичхэд-Сити с точностью до градуса. Подозреваю, он пропускает вахты за пилотским штурвалом, иначе вряд ли смог бы заниматься изысканиями. Надеюсь, это не так, ведь он один из самых неопытных летчиков и должен почаще практиковаться. На первый взгляд, пяти человек экипажа вполне хватит, но ведь кто-то может заболеть, а я не планирую длительных остановок. Машина, вынужденная надолго приземлиться, будет разобрана на запасные части и больше не взлетит. Вместе с ней останется и экипаж.

Клифф Нейпир в "двойке" заполняет часы досуга, помогая Дениз Серра регистрировать флуктуации излучений и гравитационного поля.

Иногда я жалею, что Дениз летит не со мной. Разумеется, это можно устроить, но, оттолкнув ее в ту ночь, я обязан уйти с ее пути. Сейчас даже во сне я вижу Крис и Эйлин мертвыми. Значит, я свыкаюсь с их утратой и, кажется, уже вероломно подыскиваю замену Эйлин. Особого влечения к постельным утехам я не испытываю, причем, уверен, дело здесь не в пережитках отношений с подчиненными, когда обилие серебряного шитья на мундире давало право взять любую женщину из команды.

Во всем, что не касается непосредственных задач перелета, старая иерархия у нас окончательно упразднена. Не обошлось, наверное, без влияния О. Помню, я слегка опешил, увидев списки желающих сопровождать меня. Почему-то мне казалось, что все они будут из младшего командного состава, то есть люди, имеющие виды на карьеру. Но из семидесяти человек половина оказалась рядовыми астронавтами. Я отношусь ко всем одинаково и обращаюсь как с равными.

О уравнял нас всех.

По сравнению с ним мы – человеческие электроны. Слишком ничтожны, чтобы можно было углядеть знаки различия.

День 54-й. Примерно 620.000 километров.

Мы снова в воздухе после первой запланированной посадки. После семинедельного полета мысль о предстоящей трехдневной остановке очей, подбадривала. Восемь опытных пилотов посадили эскадрилью на ровную площадку в идеальном строю. Дни на земле провели, загружая скошенную траву в перерабатывающие агрегаты.

В О стоит так называемая зима. Солнце в зените, но дни короткие, воздух прогревается несильно, поэтому днем свежо, а ночью по-настоящему холодно. Все это заставляет задуматься, почему создатели О позаботились о смене времен года. Если верно мое предположение о галактическом "приюте" или "гостинице", то, видимо, они предварительно изучили разумные формы жизни в окрестностях звезды Пенгелли и обобщили данные о приемлемых параметрах окружающей среды. Стало быть, на большинстве обитаемых планет условия весьма близки к земным, и сами они схожи с колыбелью человечества. В таком случае не есть ли это универсальная предпосылка развития разума? Не вижу связи. Ведь люди сначала появились в экваториальном поясе Земли, где времен года практически нет.

Похоже, погода во время следующих остановок тоже не будет доставлять нам неприятностей. Другое дело – наше физическое состояние. Нетрудная задача накосить и перекидать стожок травы – для многих оказалась почти непосильной. Все устали, мышцы ноют. Решили не пренебрегать в полете тренировками, разработали целый комплекс упражнений.

День 86-й. Приблизительно 1.038.000 км.

Если и дальше все пойдет так же гладко, то путешествие займет меньше времени, чем предполагалось. Правда, "семерка" стала вибрировать на максимальной скорости, закапризничал подшипник правого винта. Пришлось убавить скорость на двадцать километров. Подшипники для осей пропеллеров полагалось делать из магнитно-антифрикционного сплава сорта Е. Неужели такой материал способен износиться за восемьдесят дней непрерывной работы? Подозреваю, что Литмен мог заменить его на сорт D или даже С, хотя, может, не по злому умыслу. Наверное, просто не хватило сплава высшего сорта. Знай я об этом раньше, приказал бы разобрать какое-нибудь стационарное корабельное оборудование. Конечно, у толстяка Литмена появился бы новый повод для недовольства. Как быстро он стал строптивым брюзгой!

Теперь придется внимательно следить за всеми осевыми подшипниками, ведь у нас нет ни запасного сплава, ни возможности выдержать допуски при обработке. Словно археологи, мы все глубже зарываемся в прошлое, проходим сквозь слои технической культуры и сами же при этом регрессируем.

Полет проходит пока без происшествий. Моря, озера, горы, леса, прерии становятся все однообразнее. Миллион километров – незаметный отрезок окружности О, однако я теряюсь, когда пытаюсь умом охватить это расстояние. В школе нас учили, что разум человека не в состоянии постичь значение светового года. Теперь я знаю: мы не в силах представить себе даже световую секунду. Наша группа преодолела путь, равный двадцати пяти кругосветкам, а я все трепыхаюсь, словно птица в силках, застряв мыслью где-то между третьей и четвертой горной грядой. Они встали непреодолимым барьером перед сознанием, а тело все летит вперед, не ведая об опасности возникшего разрыва.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});