Лишь время покажет - Джеффри Арчер

— Я глубоко потрясен, сэр. Я…

— Упомянутый член совета директоров потребовал, чтобы впредь, когда он будет приезжать в Бристоль, ему заказывали номер в другом отеле. И видите ли, Фрэмптон, не хочу показаться ханжой, но я всегда охотно привозил в «Рояль» жену и детей.

— Уверяю вас, мистер Баррингтон, упомянутая особа будет немедленно уволена без рекомендаций. Позвольте также выразить мою признательность за то, что вы поставили меня в известность о данном происшествии.

Хьюго поднялся:

— И разумеется, я не хотел бы, чтобы вы упоминали меня или компанию, если сочтете необходимым уволить означенную даму.

— Можете рассчитывать на мою осмотрительность, — заверил его Фрэмптон.

Впервые за все время Хьюго улыбнулся.

— Чтобы не заканчивать беседу на столь мрачной ноте, позвольте сообщить, что мы все с нетерпением предвкушаем ежегодный ужин, который, вне всякого сомнения, будет соответствовать вашим обычным высочайшим стандартам. В следующем году мы отмечаем столетний юбилей компании, и я уверен, что мой отец захочет как следует отпраздновать спуск на воду этого корабля.

Оба мужчины рассмеялись, довольные собой.

— Можете на нас положиться, мистер Баррингтон, — напоследок сказал Фрэмптон, провожая гостя.

— И еще одно, Фрэмптон, — спохватился Хьюго, пока они пересекали фойе. — Я бы предпочел, чтобы вы не говорили об этом сэру Уолтеру. Мой отец бывает несколько старомоден, когда речь заходит о подобных материях, так что этому разговору лучше остаться между нами.

— Полностью с вами согласен, мистер Баррингтон, — кивнул Фрэмптон. — Можете быть уверены, что я займусь этим вопросом лично.

Проходя через вращающуюся дверь, Хьюго невольно задумался, сколько часов Митчеллу пришлось провести в «Рояле», прежде чем он смог предоставить ему эти бесценные сведения.

Он сел в машину, завел мотор и продолжил свой путь домой. Баррингтон все еще думал о Мэйзи Клифтон, когда кто-то коснулся его плеча. На миг его охватила слепая паника, когда он обернулся и увидел, кто сидит позади. Он даже подумал с испугом, не узнала ли она каким-то образом о его встрече с Фрэмптоном.

— Чего вы хотите? — резко спросил он, не сбавляя скорости из опасения, что кто-нибудь может увидеть их вместе.

Выслушивая ее требования, он мог только гадать, откуда она настолько хорошо обо всем осведомлена. Когда она закончила, он с готовностью согласился на ее условия, понимая, что так будет проще высадить ее из машины.

Миссис Клифтон положила тонкий коричневый конверт на пассажирское сиденье рядом с ним.

— Буду ждать от вас известий, — сообщила она.

Хьюго убрал конверт во внутренний карман. После этого сбросил скорость, свернул в неосвещенный переулок, но останавливаться не стал, пока не убедился, что их никто больше не видит. Затем выскочил из машины и распахнул заднюю дверцу. Когда Хьюго увидел выражение ее лица, стало ясно, что она праздновала победу.

Он предоставил ей мгновение торжества, прежде чем сгрести ее за плечи и встряхнуть, как яблоню с подзадержавшимся упрямым плодом. Подробно разъяснив ей, что произойдет, если она снова его побеспокоит, он со всей силы ударил ее по лицу. Миссис Клифтон рухнула наземь и сжалась в комок, не переставая дрожать. Хьюго подумал, не пнуть ли ее в живот, но не стал рисковать — вдруг его увидит случайный прохожий. А затем уехал, выбросив их встречу из головы.

Смоленый Джек 1925–1936

27

Однажды приятным теплым вечером четверга в Северном Трансваале я убил одиннадцать человек, и благодарная отчизна наградила меня крестом Виктории за рвение на служебном поприще. С тех пор я ни единой ночи не спал спокойно.

Если бы я убил одного англичанина у себя на родине, судья приговорил бы меня к смерти через повешение. Вместо этого я был осужден на пожизненное заключение, поскольку по-прежнему каждый день видел лица этих одиннадцати несчастных молодых людей, словно отчеканенную на монете картинку, которая никогда не потускнеет. Я часто задумывался о самоубийстве, но считал, что это выход для труса.

В благодарности, опубликованной в «Таймс», утверждалось, что мои действия спасли жизни двум офицерам, пяти унтер-офицерам и семнадцати рядовым Королевского Глостерширского полка. Один из этих офицеров, лейтенант Уолтер Баррингтон, предоставил мне возможность нести мое бремя с некоторым достоинством.

В считаные недели после боя меня отправили обратно в Англию, а через несколько месяцев уволили с почетом по причине, которую сейчас описали бы как нервное расстройство. Полгода меня продержали в военном госпитале, а затем выпустили на свободу. Я сменил имя, даже не заглянул в родной город Уэльс в Сомерсете и отправился в Бристоль. В отличие от блудного сына, я не захотел проехать несколько миль до соседнего графства, где смог бы наслаждаться безмятежностью отчего дома.

Днем я скитался по улицам Бристоля, роясь в мусорных баках, чтобы прокормиться; по ночам спальней мне служил парк, местом отдыха — скамья, одеялом — газета, а по утрам меня будили первые птицы, возвещая новый рассвет. Если становилось слишком холодно или сыро, я укрывался в зале ожидания местной железнодорожной станции, где ночевал под скамьей и вставал еще до прибытия первого утреннего по езда. Когда ночи сделались длиннее, я встал на учет в контору Армии спасения на Литтл-Джордж-стрит, где добросердечные дамы снабжали меня толстым ломтем хлеба и плошкой жидкого супа, прежде чем я засыпал на тюфяке, набитом конским волосом, под единственным одеялом. Роскошь.

Минули годы, и я надеялся, что бывшие товарищи по оружию и собратья-офицеры считают меня мертвым. Мне совершенно не хотелось, чтобы они узнали, в какой тюрьме я предпочел отбывать свой пожизненный срок. И возможно, так бы оно все и продолжалось, если бы однажды посреди дороги не остановился с визгом «роллс-ройс». Задняя дверца распахнулась настежь, и оттуда выскочил человек, которого я не видел уже много лет.

— Капитан Таррант! — окликнул он меня, приближаясь.

Я отвернулся, надеясь, что он засомневается, не обознался ли. Но я прекрасно помнил, что Уолтер Баррингтон не из тех людей, кто страдает неуверенностью в себе. Он схватил меня за плечи и некоторое время рассматривал.

— Как же так вышло, старина? — спросил он наконец.

Чем настойчивее пытался я его убедить, что не нуждаюсь в помощи, тем с большей непреклонностью он намеревался меня спасти. В конце концов я уступил, но не раньше чем он согласился на мои условия.

Поначалу он упрашивал меня перебраться к ним с супругой в особняк, но я слишком долго выживал без крыши над головой, чтобы воспринимать подобный уют только как излишнее бремя. Он даже предложил мне место в совете директоров судоходной компании, носящей его имя.

— И какая там с меня будет польза? — удивился я.

— Одно твое присутствие, Джек, воодушевит всех нас.

Я поблагодарил его, но объяснил, что еще не искупил свою вину за убийство одиннадцати человек. Но он все равно не сдался.

В конце концов я согласился на работу ночным сторожем в порту, с зарплатой три фунта в неделю и прилагающимся жильем: теперь моей тюремной камерой стал заброшенный пульмановский вагон. Наверное, я так бы и отбывал свой приговор до самой смерти, не доведись мне повстречаться с юным Гарри Клифтоном.

Спустя годы Гарри утверждал, что я задал направление всей его жизни. На самом деле это он спас мою.

В первый раз, когда я увидел юного Гарри, ему было от силы года четыре или пять.

— Заходи, паренек, — окликнул я его, когда заметил, как он подползает к вагону на четвереньках.

Но он сразу вскочил и убежал.

В следующую субботу он набрался смелости заглянуть в окно. Я предпринял вторую попытку.

— Да заходи же, мальчик мой! Я не кусаюсь, — сообщил я, в надежде его успокоить.

На этот раз он принял мое приглашение и открыл дверь, но, перекинувшись со мной парой слов, убежал снова. Неужели я был настолько страшен?

Неделей позже он не только открыл дверь, но и встал на пороге, широко расставив ноги, и с вызовом уставился на меня. Мы больше часа беседовали обо всем подряд, включая футбольный клуб «Бристоль Сити», зачем змеи сбрасывают кожу и кто построил Клифтонский подвесной мост, пока он не собрался прощаться.

— Мне уже пора, мистер Смоленый, — пояснил он, — мама будет ждать меня домой к чаю.

Теперь он ушел спокойным шагом и несколько раз оглянулся.

Далее Гарри навещал меня каждую субботу, пока не поступил в общеобразовательную школу Мерривуд, после чего начал приходить почти ежедневно по утрам. Мне потребовалось некоторое время на то, чтобы убедить мальчика оставаться на уроки и учиться читать и писать. Честно говоря, я бы и этого не добился без помощи мисс Манди, мистера Холкомба и предприимчивой матери Гарри. Пришлось собрать внушительную команду, чтобы заставить Гарри Клифтона осознать собственные возможности, но я понял, что мы преуспели, когда он снова начал выкраивать время для разговоров со мной только по утрам в субботу, поскольку готовился к поступлению в школу Святого Беды как стипендиат-хорист.