Эпоха мёртвых. Начало - Андрей Круз

Пока собаки заметили, что на них напали, я успел вышибить мозги четырём из семи. Три оставшихся поступили по-разному. Две побежали, а одна бросилась вперёд, подскочила к машине, без единого звука разинув пасть и поставив лапы на водительскую дверь. Даже у собаки глаза такие же безумные, как и у зомби людской разновидности. Из пасти пахнуло отвратительным смрадом, смесью мертвечины с какой-то химией, что ли… Я направил дробовик ей прямо между распахнутых челюстей, нажал спуск, и мёртвую дрянь снесло назад, отбросив от машины метров на пять. А две оставшихся собаки, к моему удивлению, проявили инстинкт самосохранения — бежали. Бегали они плохо, кстати, неуклюже, какими-то нелепыми прыжками. Я втолкнул ещё пару патронов в окошко, выпустил три им по ногам, стараясь перебить суставы. Одна свалилась, но вторая убежала.

Набив магазин дробовика патронами заново, я тронул машину с места, подъехал к лежащей, но дёргающейся собаке с перебитыми ногами и снёс ей голову выстрелом с близкого расстояния, прямо через окно, не выходя наружу. Осталась одна, и даже если она вернётся, когда я буду выходить из зала, я с ней как-нибудь разберусь. Снова втолкнул патрон на освободившееся место.

Теперь о стрельбе. Интересно бы узнать кое-что. Всё же не в лесу, не привлекли шум внимания милиции, например? Милиция сама с утра стреляет по всему городу, но всё же… Я ещё раз огляделся. Нет, никого. Ни мертвяков, ни собак, ни милиции, ни просто людей. Затем сдал на машине задом почти до самого центрального входа в спортзал, припарковал её чуть правее крыльца, так, чтобы удобно было добираться до водительской двери. Заглушил мотор, вышел из машины, быстро отошёл от двери здания. Не отводя глаз от дверного проёма, достал из кармана мобильный, снова набрал Татьяну.

— Ты как там?

— Прячусь, — говорит шёпотом. — Это ты стреляешь на улице?

— Я. Скоро приду к тебе. Много этих уродов внутри?

— Я троих видела. Один или два пытаются войти ко мне, поторопись, пожалуйста. И поосторожней, здесь света нет почему-то.

— Хорошо.

Если уж Татьяна начинает паниковать, то повод есть, её напугать очень непросто. Я убрал телефон в карман, зажёг тактический фонарь под стволом «помпы». Вообще-то сначала я думал постоять перед зданием на виду немного дольше, как-нибудь выманивая мертвяков оттуда на открытое место, где их можно перестрелять без проблем. Сейчас ко мне ниоткуда невозможно подойти незаметно, всё просматривается хорошо и далеко. Но если дела у Татьяны ухудшаются, следует идти внутрь. То, что света нет, — это плохо. Помнится, некоторые места весьма тёмные будут, хорошо, что тактическим фонарём карабин оснастил. Я молодец. Ладно, хватит оттягивать время.

Я глубоко, до гипервентиляции лёгких вздохнул и медленно пошёл внутрь спорткомплекса. Это не на открытой местности по собакам из машины стрелять, а пострашней будет. Темно, множество дверей и непросматриваемых углов. Луч фонаря свои пределы имеет, а если он светит, то всё, что вне луча, видно ещё хуже. Я попытался точно вспомнить планировку спортзала и продумать свой маршрут. Планировка хитрая. Комната со старым гимнастическим инвентарем находится с другой стороны от большого спортивного зала, где сейчас проводятся тренировки по дзюдо. Если зал открыт, то можно пройти через него насквозь прямо к нужному месту. Если же зал закрыт, то надо будет подняться по лестнице на второй этаж, там по длинному коридору обойти его весь по окружности, спуститься снова на первый этаж, и лишь там по заваленному старым хламом, редко используемому коридору можно дойти до нужной комнаты. Такой маршрут злейшему врагу не выдумаешь и не предложишь.

Трудное место впереди, сразу за дверями. Холл сложной формы, справа и впереди гардероб, слева ещё какая-то стойка, заслоняющая обзор, сразу три двери, из подсобки и двух туалетов, уходящий коридор к раздевалкам, ещё закрытое пространство впереди и справа две двери, только успевай вертеться. В такие места надо парой или тройкой входить, распределив сектора огня.

Я тихо вошёл внутрь, замер, быстро повернулся направо, затем перевёл луч с ярким пятном в центре влево. Но даже больше я старался слушать, чем смотреть. Мертвяки неуклюжие, тихо ходить не смогут. А вот собаки? Хоть убей, не помню, шумно двигались собаки или тихо.

Вроде бы никого. Теперь проверить, открыты ли двери в зал. Вперёд. Быстро пройти справа от стойки, ствол вниз, за неё, мало ли что там? Прицел вперёд, чуть правее… мать твою! Я просто подскочил от неожиданности, чуть не выронив ружьё. Прямо за стойкой, буквально в двух метрах от меня, стояла мёртвая бабушка. Гардеробщица, в синем рабочем халате. Стояла совершенно неподвижно, не издавая ни звука, и лишь в упор смотрела на меня своими мерзкими мёртвыми глазами. Я заметил её, но мозг не усвоил информацию из-за этой самой неподвижности, она просто сливалась с висящей сзади одеждой.

Мы встретились глазами, и у меня мороз пошёл волной по коже. Я даже зябко передёрнул плечами, а потом выстрелил ей в лицо. В замкнутом пространстве выстрел из ружья прозвучал как из главного крейсерского калибра, эхо улетело вглубь здания и вернулось обратно. Нежить снесло, выбив из её головы целый фонтан брызг на белую стену. Пустая пластиковая гильза, выброшенная ружьём, покатилась по гранитному полу, звонко постукивая латунным донышком.

— Тьфу на тебя, нежить чёртова! — прошептал я, оглядываясь во все стороны и с трудом приходя в себя. — Вот ведь напугала, тварь!

Ещё сложное место за гардеробом, пока не зайдёшь — не увидишь, при этом дверь в спортзал прямо за спиной остаётся. Быстро вперёд, ствол вправо, никого, быстрым шагом туда, разворот назад, дверь в зал на прицел. Тихо. Вся надежда на то, что мертвяки всё же медленные, медлительней человека. Мне пришлось в прошлом зачищать здания, я очень хорошо помню, как следует двигаться. Но я никогда не зачищал здания в одиночку, и в сомнительные места можно было бросать гранаты, а потом разбираться, что там было. А гранат у меня и нет. И бросать их нельзя здесь. А если бы были? Интересно, смогла бы граната, брошенная в комнату, убить зомби? Пробить ему осколками череп? Это если «фенька», от РГД-5 той же осколки лёгкие, они только в мягкие ткани проникают. Ему эта РГД как мёртвому припарка. А он и есть мёртвый.

Теперь проверить двери в большой зал. Всё зависит от того, каким путём идти дальше. Я тихо подошёл к ним, подёргал ручку. Заперто. Были бы они потоньше, можно было бы выбить замок из дробовика, но тут не выйдет, очень уж толстые и массивные, такие и винтовочная пуля не вдруг возьмёт. И кто такие придумал? Придётся сейчас по тёмной лестнице подниматься, на ней ни одного окна до второго этажа. Лестница в конце вестибюля, широкая, ведущая во тьму. К ней и подходить-то не хочется. Эх, со светом насколько лучше было бы, чем с фонариком.

Стоп. А где у них рубильник, интересно? Шлагбаум электрический работал, и над самым подъездом забытая лампа светится, а внутри света нет. Почему так? Не положено. Распределительный щит всегда недалеко от входа, иначе не бывает. В любом проекте щит у входа в помещение, потому что если кто-то входит куда-то, а там темно, то он должен иметь возможность проверить пробки. Это аксиома.

Снова схватился за телефон, набрал номер Татьяны. Она ответила в ту же секунду, опять шёпотом:

— Да?

— Ты не знаешь, где в здании распределительный щит? Где свет отключается?

— Сразу, как в здание вошёл, налево. Дверь перед стойкой, не доходя до туалетов.

— Понял.

Телефон в карман. Вот как важно вовремя подумать. Подумать вообще важно и полезно, а вовремя — так и вдвойне. Дорого яичко ко Христову дню! Ружьё на изготовку, особое внимание дверям в туалеты. Там тихо, кажется. Ну и пусть дальше будет тихо, а всё здание мне проверять и зачищать некогда, да и неохота вовсе.

Так, прямо напротив двери в щитовую ещё одна дверь. Куда ведёт, я не в курсе. Надо будет смотреть в обе стороны. Но пока тихо, везде тихо. Только шаги моих ботинок по граниту. Хорошие подошвы, на камне вообще не скользят. И почти не поскрипывают, что ещё важнее.

Я вытянул левую руку, подёргал ручку двери в щитовую. Заперто. Но дверь лёгкая, из древесно-стружечной плиты, обклеенная ламинатной пленкой. И замок понятной конструкции. Я сделал пару шагов назад, прицелился с расчётом, чтобы картечь ушла вправо и вниз, не повредив особо ничего с той стороны, выстрелил. Грохнуло, вспыхнуло, замок вбило внутрь. Снова в гулкой, наполненной отзвуками эха тишине звук катящейся пустой гильзы. Я подошёл ближе, толкнул дверь ногой, и та открылась. Щит прямо передо мной. Пошел вперёд!

Чёрт, тесновато здесь для ружья. Пришлось стволом оттолкнуть дверь левее, ещё шаг вперёд. Дверь дёрнулась назад, из-за неё появилась бледная и грязная рука, вцепилась в ствол ружья, дёрнула.

— Мать! — крикнул я с перепугу, а затем прошипел: — Пусти, тварь!