Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую - Граф Гаральд

Эти два обстоятельства стали причиной того, что отряд неизбежно должен был опоздать к месту встречи с караваном. Следовательно, ничего больше не оставалось, как вернуться обратно. Начальник дивизии так и сделал. Он отпустил «Победителя» и «Орфея» в Ревель, а сам на «Новике» пошел в Рогокюль. На этот раз не повезло: помешали различные обстоятельства, а главное — туман. Будем надеяться, что следующая попытка будет удачнее.

Вернувшись в Рогокюль, адмирал переехал на «Сибирский Стрелок», а мы остались на якоре ждать повторения операции.

Среди событий, имевших большое значение в тот момент, надо отметить гибель английской подлодки «Е-18». Она вышла в море три недели тому назад и обратно не возвращалась, а потому не могло быть сомнения, что она погибла.

В последнем походе, 13 мая, «Е-18» удалось в 4 часа 42 минуты дня на расстоянии 30 миль от Либавы обнаружить противника. Миноносец, который подлодка немедленно атаковала, был нового типа. Мина попала ему в борт, впереди командного мостика. О происшедшем она сейчас же донесла по радио.

Спустя некоторое время начальник Службы связи сообщил интересные подробности о результате атаки подлодки «Е-18». Оказалось, что у этого миноносца был совершенно оторван нос, который, однако, затонул не сразу, а некоторое время плавал, пока из него не вышел воздух. Во время взрыва в носовом помещении находилась часть команды, которая, таким образом, была заживо погребена. Сам же миноносец был спасен.

Много позже, уже во время печатания настоящего труда, из авторитетных германских источников было получено полное подтверждение данных адмирала Непенина. Этот миноносец был «V-100». Действительно, на нем погибло 12 человек команды, попытки спасти которых не увенчались успехом. Несмотря на столь тяжкие повреждения, «V-100» был доведен до гавани. Потом ему приделали новый нос, и он продолжал служить в строю.

На следующий день, в полночь, адмирал опять перенес к нам свой флаг и переехал со своим штабом.

В 2 часа утра на 31 мая «Новик» вышел в море и пошел через Ганге в Люм. В пути мы соединились с «Победителем» и «Громом» ив 10 часов 30 минут утра встали на якорь в Люме, где стояла 1–я бригада крейсеров.

Выяснив все детали похода с начальником бригады крейсеров, адмирал Колчак собрал у нас на «Новике» совещание командиров миноносцев.

В 1 час 30 минут дня бригада крейсеров в составе «Рюрика», «Олега» и «Богатыря», конвоируемая 6- м и 7–м дивизионами миноносцев, стала сниматься с якоря. Через полчаса снялись и наши миноносцы.

Быстро нагнав крейсера, мы пошли впереди них. В открытом море отряд отделился от бригады и взял курс на Ландсорт. Крейсера же пошли несколько южнее нас.

Около полуночи, находясь уже близко от Ландсорта, мы увидели на горизонте караван пароходов, шедший с открытыми огнями. Между пароходами были заметны какие‑то маленькие силуэты, которые мы приняли за миноносцы. Всего удалось насчитать 10–12 судов, но разобраться в их типе было еще невозможно.

Недолго думая, начальник дивизии приказал дать полный ход, и миноносцы стали быстро сближаться с караваном.

Перед адмиралом возникла дилемма — действительно ли это германские пароходы, а не шведские, так как имелись сведения, что и шведы тоже, из предосторожности, конвоируют свои коммерческие суда. Если бы это было так, то мог произойти неприятный конфликт.

Чтобы как‑нибудь выяснить вопрос, адмирал решил дать выстрел и посмотреть, как отнесутся к этому суда, конвоирующие караван.

Выстрел был дал, но, по крайней мере наружно, он никакого впечатления не произвел, и караван продолжал спокойно идти дальше. Тогда адмирал приказал дать второй выстрел, который произвел уже совсем другой эффект. С одного из судов взвилась белая ракета, потом красная и опять белая, и между пароходами стало заметно сильное смятение.

Тогда всякие сомнения исчезли, и адмирал приказал открыть огонь, сосредоточив его по передним пароходам.

Однако очень близко к каравану мы не подходили, так как существовало предположение, что вспомогательные суда, конвоирующие пароходы, вооружены весьма крупной артиллерией, а кроме того, как уже упоминалось, среди конвоиров были замечены миноносцы.

По мере того как наши миноносцы стреляли, среди судов каравана были видны пожары и взрывы, что несомненно свидетельствовало об удачном действии нашей артиллерии. Среди каравана возникла сильная паника. Видно было, как кто‑то беспорядочно стал светить прожектором, кто‑то слабо стрелял неизвестно по какой цели, и все пароходы сбились в невообразимую кучу. Этим последним обстоятельством решил воспользоваться адмирал и приказал «Новику» выпустить две мины. Достигли ли они цели, трудно было сказать, но в тот же момент один из пароходов ярко загорелся и стал сильно парить.

Тем временем наша флотилия все продолжала стрелять, стараясь обойти караван, чтобы не дать возможности пароходам спрятаться в территориальные воды Швеции. Вдруг было замечено, что от каравана отделились какие‑то силуэты и, прикрываясь дымовой завесой, пошли на сближение с нами. Это были миноносцы. Адмирал сейчас же приказал прибавить ход до 30 узлов и сосредоточить по ним огонь. Вскоре миноносцы не выдержали нашего огня и повернули обратно. Мы стали подходить ближе к каравану, который продолжал беспорядочно метаться. Большинство пароходов бросилось в территориальные воды; остальные парили и старались уйти к югу, и только один стоял неподвижно. По–видимому, он был сильно поврежден. Адмирал решил с ним покончить, и мы направились к нему. Подойдя на расстояние одного кабельтова, «Новик» выпустил мину, но она, ударившись о пароход, не взорвалась. Тогда выпустили вторую с дистанции 3 кабельтовых, но она опять не взорвалась, хотя было видно, что попала в борт. Считая, что наши мины не в порядке, адмирал приказал выпустить мины «Грому». Тот это сделал с расстояния в один кабельтов от судна, но опять обе выпущенные мины, попав в цель, не взорвались. Только когда «Гром», отойдя кабельтовых на восемь, выпустил мину, она наконец взорвалась в корме парохода. После этого он стал медленно тонуть, причем в носу у него был виден пожар, а изнутри слышались частые взрывы.

К этому времени бой прекратился, и «Новик» занялся спасением погибавших людей, которые плавали вокруг нас на различных обломках, разбитых шлюпках и просто в воде, неистово взывая о помощи. Спасать было очень трудно. Времени было дано мало, и шлюпки спустить было нельзя. Приходилось лишь бросать концы, подтягивать к борту тонувших людей и таким образом вытаскивать их на палубу. Удалось спасти всего 9 человек. Невольно вспоминается, как к борту был подтянут один очень грузный матрос в спасательном поясе. Он сильно окоченел и еле мог двигать своими членами, так что наши люди начали вытаскивать его с большим трудом. В этот момент «Новик» дал ход, и матрос, не удержавшись, сорвался со штормтрапа и упал в воду, чуть не стянув с собою и одного нашего матроса; потом его быстро затянуло под винты и он погиб. Вообще‑то была ужасно тяжелая картина, и всех беспомощно плававших людей хотелось непременно спасти; их вопли еще надолго останутся у нас в памяти. Тратить же больше времени адмирал не мог, так как получил предупреждение, что в этом районе находится неприятельская подлодка и что какие‑то суда вышли на выручку каравана.

От спасенных пленных удалось узнать, что они все со вспомогательного крейсера «Герман», который конвоировал пароходы и был вооружен двумя орудиями небольшого калибра. Специально служа для борьбы с подлодками, он имел для непотопляемости воздушный балласт [64].

В 12 часов 45 минут все было кончено. Те пароходы, которые уцелели, забрались в шведские воды, и их преследовать больше было нельзя. Мы стали уходить. До 2 часов ночи отряд шел по направлению Ландсорта. Около этого времени, стоя на вахте, я увидел впереди самодвижущуюся мину (торпеду), которая плавала параллельно нашему курсу. Я сейчас же доложил об этом командиру и адмиралу, и он, предполагая, что мы атакованы неприятельской подлодкой, приказал прибавить ход и изменить курс. В этот момент мы заметили еще одну мину и опять на нашем курсе. Тогда уже больше не было сомнения, что «Новик» действительно атакован подлодкой, хотя кругом решительно ничего не было видно. Очевидно, она ошиблась в определении нашего хода и дистанции или просто не успела выйти на позицию. Около 4 часов утра мы увидели наши крейсера и присоединились к ним, а через некоторое время адмирал решил отделиться и идти мимо Дагерорта в Моонзунд. Как раз в это время с «Рюрика» заметили перископ. Бригада успела уклониться, и подлодке не удалось ее атаковать.

Продолжая идти, около 10 часов адмирал получил радио, что у Дагерорта держатся две неприятельские подлодки. Тогда, не желая подвергать суда излишнему риску, он решил идти через Утэ в Люм. Когда миноносцы и крейсера стояли уже на якоре в Люме, была получена телеграмма, что на фарватере от Утэ, по которому мы только что все прошли, тральщики обнаружили минное заграждение и видели подлодку.