Носители Совести - Сергей Чекмаев

Следователь Ривнюк не был бы следователем. Он все понял сам.

– Старик, ностальгия вещь хорошая, а теперь – скажи честно: ты ведь по делу позвонил?

– Да. Сев, мне нужна твоя помощь.

– В чем? Скажи, все сделаем.

– У тебя в работе сейчас находится дело о наезде. Дата – 11 апреля, погибшую зовут Арина Редеко. Мне необходимо знать все о ее гибели.

– Так уж и все? Гм… ну, слушай.

Севастьян рассказал, что в тот день Алина возвращалась домой из гостей. От дочки, которая живет почти в самом центре – на Георгиевской площади к себе, на улицу Ранисса. По показаниям свидетельницы, пассажирки того же автобуса, на одной из остановок Алина Редеко выскочила из задней двери и сразу же побежала через дорогу. Через секунду ее сбил темный автомобиль неизвестной марки, скорее всего – ойкуменского производства.

– Сам знаешь, у нас сейчас металлолом со всего Запада разъезжает, даже профессионал не всегда может марку машины определить. Чего ты от старухи хочешь? Ни номера, ни каких-либо особых примет свидетельница не запомнила – было уже темно, да и она особенно не приглядывалась. Услышала визг тормозов, оглянулась, а все уже кончено. Машина с места происшествия скрылась. Больше мы ничего от старухи не добились, а других свидетелей нет: район глухой. Экспертиза тормозного следа смогла установить только тип резины – ойкуменская марка «Гудини». Она на доброй трети их тачек стоит.

Чувствовалось, никому не хотелось копаться в деле больше положенного. Провели опрос, экспертизу… «невозможно установить подозреваемых в виду отсутствия точных данных», подписи, печать, архив. В том, что дело еще не упрятали на самую дальнюю полку, виновато не служебное рвение следователя Ривнюка. Просто установленный законом срок еще не прошел.

– Да! – вдруг встрепенулся Севастьян. – Есть один фактик, может, он тебя заинтересует. Алина Редеко почему-то вышла не на своей остановке. Ей еще минут пять оставалось ехать. Местное ОВД провело опрос по нашей просьбе: знакомых у нее там нет, и раньше ее никто никогда не видел.

– А старушка из автобуса? Видела?

– Говорит, что видела. Часто, мол, вместе с ней возвращалась. Тоже долго удивлялась, почему Алина не на той остановке вышла. Но, честно скажу, от свидетельницы нам больше вреда было, чем пользы. По три раза на дню звонила, рассказывала, что еще вспомнила. Знаешь, бывают такие бабушки – из старых имперских заводил – буйные, которые себя за все в ответе чувствуют? Вот она из тех самых. В конце истории у нее выходило, что за бедной Редеко гналась вся окрестная мафия, а она чуть ли не отстреливалась из окна автобуса. Но про машину она так ничего нового и не вспомнила.

– Ты повторно ее не опрашивал?

– Да зачем! Эксперт четко сказал – был наезд. Мы последний месяц тачку искали, к чему старческий маразм по новой слушать?

«Понятно, кому охота плодить в деле новые факты, которые придется выяснять, тратить время, оттягивать срок сдачи в архив».

– Ну, вот что. Дай мне, пожалуйста, ее адрес, подъеду, поговорю. А к тебе пришлю человека, зовут Глебом. Так ты его не обижай, покажи ему акты медэкспертизы, протокол опознания. Хорошо?

Севастьян заметно напрягся, даже голос зазвучал иначе.

– Да зачем тебе! Я ж говорю – гиблое дело, тачку ты никогда в жизни не отыщешь!

– Сев, я ничего искать не хочу. И не думай, пожалуйста, что кто-то под тебя копать собирается. Просто Алина Редеко проходит у меня по одному делу свидетельницей. Хочу выяснить, нет ли связи. Если чего узнаю, сразу же тебе сообщу.

В трубке немного помолчали, потом послышался шорох бумаг, какие-то стуки. Наконец:

– Записывай! Улица Вешняковская, дом сорок три, квартира шестьдесят. И это… Арсений, держи меня в курсе, о’кей?

Дверь выглядела на редкость нелепо. Когда-то ее сработали на века, солидной и неприступной, но совсем недавно, не понадеявшись на крепость обычного дуба, хозяева обшили дерево железным листом и приделали литые противовзломные петли. Неприступный панцирь выкрасили зловещей черной краской, а в самую середину врезали панорамный глазок «Рыбье око», отчего дверь еще больше стало походить на рубочный люк подводной лодки с перископом. На этом фоне изящная резная ручка и табличка с номером квартиры, украшенная по бокам ажурным плетением, совершенно терялись.

Арсений с трудом различил цифры «49» и нажал на кнопку звонка.

В принципе, он почти ожидал, что за дверью из «палубной стали» должен взреветь пароходный гудок или сирена гражданской обороны.

Он ошибся. В глубине квартиры легкий перезвон исполнил несколько первых нот какой-то популярной мелодии и затих.

Минуту стояла тишина. Арсений хотел позвонить еще раз, но в этот момент женский голос приглушенно спросил:

– Кто там?

– Извините, могу я видеть Селену Аркадьевну Таричевскую?

– Это я.

Никаких дополнительных вопросов не последовало: «это я» – и все. За дверью ничего не было слышно, но Арсений чувствовал, что его внимательно изучают в глазок.

– Мне необходимо с вами переговорить! Я следователь прокуратуры, веду дело о наезде.

– Какой следователь? – подозрительно спросила невидимая Селена Аркадьевна. – Я уже все рассказала.

– Следователь Центральной прокуратуры Арсений Догай.

– А откуда я могу знать, что вы из прокуратуры? Может, вы мошенник какой-нибудь! Я вам сейчас расскажу, а меня потом посадят за разглашение тайны следствия. Не уж, уважаемый! Не на ту напали.

Арсений вздохнул. Ох уж, эта бдительность!

Ему не раз приходилось сталкиваться с такими же вот недоверчивыми людьми, запуганными телевидением и невероятными слухами. «А вы знаете, что вчера в третьем доме случилось? Квартиру ограбили! Позвонили, откройте, говорят, полиция! Ну, хозяева и открыли. Кто ж знал-то! Эти ворвались в квартиру, избили мужа – он до сих пор в реанимации, – остальных связали и спокойно все забрали. Деньги, аппаратуру, шубы – все! Вот и думай, что делать, если полиция стучится. Откроешь – бандитами окажутся, не откроешь – все равно дверь выломают, да еще и арестуют за сопротивление…»

Нет, конечно, такие случаи бывали и не раз, но и бдительность должна иметь свои пределы, а не превращаться в манию преследования.

Он достал удостоверение, раскрыл его и поднес к глазку:

– Видите? Там все написано. Если хотите – я продиктую телефон, вы позвоните и спросите, числиться ли в отделе по расследованию убийств следователь Арсений Догай.

– Вот еще! Не надо считать меня выжившей из ума дурой! Там на телефоне, небось, сообщник сидит, у вас с ним все договорено, что он отвечать должен!

– Хорошо, Селена Аркадьевна, – сказал Арсений проникновенно, – позвоните в справочную, узнайте телефон Центральной прокуратуры. Я подожду. Надеюсь, вы не считаете, что я и в справочной везде посадил своих людей?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});