История Франции - Марк Ферро

Муртене, погибает, сражаясь против Рене Лотарингского неподалеку от Нанси, под стенами которого находят его обнаженный и обезображенный труп, наполовину обглоданный волками.

Гибель Карла Смелого и завоевание Бургундии, Артуа и Пикардии закрепляют успех политики Людовика XI; вскоре король начинает активно проводить политику аннексий, пользуясь тем, насколько иллюзорно теперь равновесие сил между короной и феодалами. Через некоторое время к королевским владениям будут присоединены наследственные владения Рене Анжуйского и Карла Мэнского — вместе с Анжу, Барруа и Провансом; Руссильон и Сердань еще держатся. Остается Бретань, которая скоро будет объединена с Францией в результате брака между ее наследницей и сыном Людовика XI.

Однако все эти бесспорные успехи и доселе неслыханное усиление французской короны не означают, что она не терпит неудач. А те влекут за собой далеко идущие последствия…

Против воли Людовика XI Карл Смелый в 1468 г. женился на Маргарите Йоркской, и вскоре их дочь сочеталась браком с наследником императора Фридриха III — Максимилианом Габсбургом. И если первый из этих браков не был сколько-нибудь значим для судьбы Франции, то второй оказался весьма важен. Дело в том, что Филипп I Красивый — сын Максимилиана — женился на Иоанне Безумной, дочери Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского, чьему союзу Людовик XI не сумел помешать.

А затем у Филиппа Красивого и Иоанны Безумной родится будущий император Священной Римской империи Карл V Габсбург. Таким образом, уже при Людовике XI начинает вырисовываться австро-испанское окружение Франции.

Глава 2. ЭПОХА АБСОЛЮТНОЙ МОНАРХИИ

НОВАЯ ЭРА?

Можно ли считать, что со смертью Людовика XI в истории Франции наступила новая эра? Несомненно, с воцарением Карла VIII и его преемников начинается, невзирая на их поражения, другая эпоха — эпоха внешних войн. В действительности политическое присутствие французской короны в Италии имело давнюю историю, о чем напоминала «Сицилийская вечерня» (1282), не говоря о различных походах, пробудивших страстный интерес к богатствам Италии и Востока.

Но подлинные исторические сдвиги заключались в другом. Это, прежде всего, появление деятелей, представителей различных реформационных течений, которые ставят под вопрос прежние религиозные авторитеты и потрясают силой своего сомнения самые основы государства. Это также расширение границ мира, происшедшее благодаря Великим географическим открытиям: началась заокеанская экспансия. Следует отметить, что изначальным толчком к ней послужили вовсе не усилия Франции, а территориальные изменения в соседних с ней странах, которые полностью изменили место Французского королевства в Европе.

Завоевание империи инков совпало по времени с деятельностью Лютера. Тогда же Жак Картье, высадившись в устье реки Св. Лаврентия, открыл Канаду, а Кальвин опубликовал «Наставление в христианской вере».

Эти явления обусловили в той или иной степени преобразования, охватившие Францию вплоть до Великой французской революции, и стали характерными чертами формирования абсолютизма.

Одной из особенностей, характерных для развития французского государства в период между началом правления Карла VIII и эпохой Генриха IV — т. е. в целом в XVI в., — являются значительные изменения в функционировании монархической власти.

Еще в начале эпохи Возрождения монархия утверждает свою власть путем ведения войн, которые должны легитимизировать подчинение королевской власти. Во время Итальянских войн монарх как предводитель войска рисковал собственной жизнью, сражаясь с неприятелем. В сражении при Форново (1495) Карл VIII изображен сражающимся с мечом в руках, в битве при Аньяделло (1509) Людовик XII ожесточенно наносит удары своим врагам, а Франциск I, презрев смертельную опасность, участвует в битве при Мариньяно (1515). И как на войне, смерть от рук палача находит тот отступник, который осмеливался оскорбить монарха, поклявшегося искоренить всякое инакомыслие. Эти завоевания, применение насилия позволяют монархии совершить «скачок вперед на пути развития государства». Теперь ей стали больше не страшны заговоры удельных князей, как в былые времена: она использовала в своих целях насилие, широко применявшееся в жизни дворянского сословия.

Таким образом, как отмечает историк Дени Крузе, начиная с 1559 г. происходит резкое изменение ситуации во Франции. Прежде всего, это подписание Като-Камбрезийского мира 1559 г., прекратившего Итальянские войны. Во время рыцарского турнира погибает Генрих II, что, по мнению кальвинистов, стало заслуженным концом для короля-гонителя: монарх — носитель жестокости сам стал ее жертвой. Скоро сердце юного Франциска II будет захоронено, но перед этим — искусано солдатами. То же ожесточение проявлялось и со стороны католиков, недовольных указами о восстановлении религиозного мира: королевские законы не должны расходиться с божественными. Отныне монарх в период Религиозных войн обосновывал священный характер своей власти не возможностью осуществлять или же обуздывать насилие, а способностью поддерживать мир между подданными. Апологетом этой идеи был канцлер Мишель де Л’Опиталь, стремившийся к триумфу Екатерины Медичи, азатем Генриха III: этим триумфом должен был стать межконфессиональный брак дочери Екатерины — Маргариты де Валуа с Генрихом Наваррским. Призванный стать символом примирения католиков и гугенотов, этот брак распался после Варфоломеевской ночи 1572 г.

ИСТОКИ ПРОТЕСТАНТСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Тяжелые испытания обрушились на западное общество. Францию уже более ста лет потрясали всевозможные бедствия, и прежде всего война. Конечно, она длилась с перерывами, но это лишь увеличило опустошительные последствия. При этом ее бедствия народ связывал с теми, кто правил страной, а вовсе не со вспышками чумы, поразившей население и оставшейся неразгаданным злом… С 1347 по 1536 г. вспышки эпидемии происходили более двадцати раз, т. е. в среднем каждые восемь лет. В дальнейшем во Франции ее всплески становятся более локальными, но она продолжает бушевать в Лондоне, Италии, затем в Испании, а в 1720 г. происходит ее рецидив в Марселе. В 1347–1357 гг. города Альби и Кастр лишились половины населения, в 1450 г. в Париже насчитывалось не более 40 тысяч человек. Эта жуткая картина похожа на кошмар,