Три креста - Григорий Александрович Шепелев

Ты ведь реально могла получить ножом под ребро! Я – под сильным кайфом, к твоему сведению.

– Заметно. Но ты – под кайфом, а я – под Богом. Иисус принял смерть, обращая мир. Я была готова пойти на смерть, обращая грешницу. Ведь твоя душа для Бога бесценна! Поверь мне, Риточка.

– Верю. Ещё вопрос. Почему Пётр Николаевич приглашает объекты для проповедования из клининговой компании? Он вполне мог бы приглашать проституток. Там, на мой взгляд, проблема стоит острее!

– Пётр Николаевич никогда не сеет там, где не всходит, – на этот раз без большой решительности ответила Марианна. И точно, этот ответ Риту не удовлетворил.

– Не сеет там, где не всходит? Вот это номер! Иисус Христос, значит, сеял, а он не сеет?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Иисус Христос обращал блудниц.

– Да не знаю я! – воскликнула Марианна, слегка краснея, – пастор – не Бог! Видимо, он рубит сук по плечу. Впрочем, и Христос в аду проповедовал не всем грешникам, утонувшим во время мирового Потопа, а только тем из них, кто был близок к праведности. По крайней мере, именно так гласит одна из теорий.

Рита взглянула на Марианну так, что та отшатнулась. Её лицо из красного стало бледным.

– В чём дело, Риточка? Я тебя напугала?

– Нет. Извини. Значит, эта теория широко распространена?

– Не думаю, что особенно широко. Но Пётр Николаевич почему-то считает именно её единственно верной.

Вытащив сигареты и зажигалку, Рита взволнованно закурила. Лицо спортсменки сразу сделалось строгим. Но оно стало опять растерянным, потому что раздался следующий вопрос:

– А твой Пётр Николаевич никогда не упоминал о Крылатом Страннике?

– О Крылатом Страннике? – заморгала девушка.

– Да. Иисус Христос в аду произнёс такое: «Крылатый Странник – в вечной ночи, но с ним – вечный свет милости моей, к которому не пристала скверна предательства. Пейте же со мной спасение те, кто не смог его получить до срока!» Кого он имел в виду, как ты думаешь?

– Иисус?

– Да, да!

– Риточка, да не говорил он такого! – дёрнула головой Марианна, – не говорил! В Священном Писании точно нет таких слов. Где ты их взяла?

– Да это неважно, – чуть помолчав, ответила Рита, – но они есть, он их произнёс. Ты можешь Петра Николаевича спросить, не слышал ли он о Крылатом Страннике?

– Я спрошу! Но вряд ли он слышал. Впрочем, возможно. Всё-таки он – доктор богословия! Может быть, об этом Крылатом Страннике где-нибудь в апокрифах говорится?

Дождик за окном стих. Небо прояснялось. Выкурив сигарету, Рита поднялась на ноги и, открыв скрипучую форточку, выбросила окурок.

– Я ухожу, – сказала она, – если ты не против.

– Ты мне оставишь свой телефон? – также поднялась Марианна, – мне очень хочется пригласить тебя на богослужение.

– Ты сейчас нарушаешь закон, – заметила Рита, – теперь нельзя приглашать на религиозные встречи, а также и проповедовать без лицензии.

– Да, сейчас уже ничего нельзя. Но ни у Иисуса, ни у апостолов не было никаких лицензий. А для меня заповедь Иисуса, который велел обращать народы – выше земных законов. Так ты придёшь?

Рита дала слово, ибо надеялась на богослужении получить ответ о Крылатом Страннике. Надевая кроссовки, она два раза продиктовала спортсменке свой телефонный номер и после этого вышла, оставив религиозную офицерку в скромном жилище пастора. Вероятно, та решила его дождаться.

Сходя по лестнице, Рита сняла перчатки. Консьержка на этот раз взглянула на неё строго. Но промолчала. На улице потеплело. Куртку пришлось расстегнуть. Вокруг Клер в беседке собрались дети возрастом от трёх до десяти лет. Она им играла, а они пели песню про голубой вагон. Рита положила конец концерту.

– Пошли, – сказала она, подняв парижанку с лавочки. Клер взглянула на замолчавших детей с большим сожалением.

– Нам пора? – спросила она.

– Да, уже давно.

К метро они шли пешком. Рита рассказала француженке обо всём, что произошло в квартире. Клер не поверила и рассерженно заявила, что хочет обыскать Риту. Обыск произошёл прямо посреди тротуара. Прохожие с удивлением наблюдали, как одна девка, длинная и с гитарою за плечами, облапывает другую – с горбатым носом, и злится.

– Давай заскочим ко мне домой, – предложила Рита, когда они продолжили путь к метро.

– К тебе? Что у тебя делать?

– Да с Иркой надо поговорить. Мне хочется разобраться, почему Инга спалилась. Она ведь умница!

– Она дура, – не согласилась Клер, – но поехали.

Глава двадцать четвёртая

Смерть старого ноутбука

После ночного буйства в консерваторию из полиции поступил на Ирку сигнал. Ректор пригласил её в кабинет и в буквальном смысле дал по башке, пригрозив отчислить, если подобное повторится. Соседи, вызвавшие полицию, перестали здороваться с пианисткой. Восьмого мая Ирка была мрачнее грозовой тучи. Она устала. Ей предстояли экзамены. Слегка пьяная, она в джинсах и свитере пила чай на кухне, сидя боком к столу и положив ноги на табуретку. Ни обуви, ни носков на ней не было, чтобы Женька всё время злилась, глядя на дорогой педикюр, который её сестра решила себе позволить перед началом лета. И приунывшая Женька варила суп, специально надев рваные штаны. Она попросила у Ирки денег на лабутены, однако Ирка сказала, что денег нет и точно не будет ещё дней семь. Также за столом сидела Наташа. Она пришла поболтать. Рассказывая о Дуньке и об отце, она краем уха слушала беспокойный внутренний голос, который ей говорил, что Женька так вдруг притихла с какой-то тайной задумкой, и надо быть начеку, чтоб не получить по башке вместе с дурой Иркой из-за её блестящих ногтей. Во дворе шумели ребята. С тревогой думая, почему безмолвная Женька стоит около кипящей кастрюли, вместо того чтобы пойти к ним, Наташа сказала Ирке:

– Ты вот забила на Инстаграм и Фейсбук, а там всё не утихает скандал из-за твоих ног! И знаешь, что пишут почти во всех комментариях? Что ты хочешь добиться неимоверных денег от ресторана. Но если ты об этом даже не думаешь, почему не удалишь фотки?

– Я бы могла пойти за деньгами вместо неё, – проворчала Женька, накромсав лук и делая шаг от мойки к плите, чтоб высыпать его в суп, – Да только меня расшифруют сразу, я никогда не сумею скорчить такую тупую рожу!

Ирка спокойно дала сестре по заднице пяткой. Женька, чтоб не упасть, схватила стоявшую на плите кастрюлю и обожглась. Большая кастрюля каким-то чудом не опрокинулась. Женькин вой заставил весь двор притихнуть, так как окно было приоткрыто.

– Женька, чего орёшь? – громко спросил с лавочки Витька Глебов, – опять там с Иркой сцепились?

– Я ей дала по башке! – проорала Ирка, чтоб все услышали, – она дура!

Женька обиделась и ушла сидеть в интернете. Суп, который она затеяла, нужно было доваривать, и за это дело взялась Наташа.

– Как там твоя напарница? – поинтересовалась она, подойдя к