По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года - Игорь Козлов

Неужели так сложно было понять, что если не удалось сразу выбить Османа из Плевны, то разумнее именно на этом участке перейти к обороне и избежать повторения больших атакующих потерь.

Закрепившись на оборудованных позициях под Плевной, можно было даже вызывать турецкое наступление на себя, обратив достоинства оборонительной позиции Османа в свои собственные. Благо рельеф местности у Булгарени на реке Осме или вблизи Парадима (в 20 км восточнее Плевны), где стали закрепляться русские войска после поражения 18 (20) июля, представлял хорошие оборонительные возможности. При грамотном инженерно-фортификационном оборудовании и с теми силами, которыми располагал Западный отряд в июле, на этих позициях можно было перемолоть не один плевненский отряд.

Но Осман-паша не был безумцем, он и не помышлял наступать далее на восток, углубляясь в территорию, занятую противником. Однако в полевом штабе русской армии необходимость покончить с его отрядом мотивировалась и опасениями наступления Османа из Плевны на Ловчу с перспективой удара в тыл русскому отряду на Шипкинском перевале и последующим соединением с войсками Сулеймана-паши и восточной группировкой Мехмеда-Али-паши. Это южное направление от Плевны вызывало в штабе русской армии все большее беспокойство, особенно после занятия турками Ловчи. Однако и в этом случае переход Западного отряда к обороне под Плевной выглядел гораздо более перспективным. Ведь, оставив Плевну, Осман терял свое основное преимущество – укрепленные оборонительные позиции. Главное было не прозевать этого выхода, для чего требовалось выбрать и оборудовать позицию между Плевной и Ловчей и заполнить это пространство кавалерийскими разведывательными отрядами. В случае обнаружения турецкого выхода появлялась даже возможность отсечь турок от Плевны и Ловчи и принудить их к открытому полевому сражению. Но последнего Осман всячески избегал. После 8 (20) июля по этой же причине он не очень-то стремился и на юг, прекрасно понимая, в какую западню он может попасть, и допускал возможность такого движения только после прорыва войск Сулеймана на северную сторону Балкан к Трояну или Габрову.

Если бы Осман остался в Плевне и стал накапливать силы для последующего более мощного удара, то ничто не помешало бы русскому командованию заниматься тем же самым. Но время в этом случае неумолимо играло бы на руку русским: крупный турецкий отряд на правом фланге бездействовал бы и не оказывал стратегически значимого влияния на ход войны. В данном случае роль отряда Османа-паши на западе театра военных действий вполне могла бы уподобиться той пассивной роли, которую сыграла на востоке группировка Мехмеда-Али-паши. Получается, что как ни крути эту сценарную головоломку, а переход к обороне под Плевной после 8 (20) июля был бы самым разумным и стратегически выигрышным решением русского командования.

Перейдя к обороне на проблемном участке Плевны, требовалось незамедлительно подкрепить самый успешный и перспективный участок наступления – действия отряда Гурко за Балканами.

Не позднее 12 (24) июля надо было стянуть к Казанлыку не только бригаду Борейши от Хаинкиоя, но и все батальоны Орловского полка с двумя батареями, оставив для охраны перевалов только казачьи сотни. Одновременно требовалось резко усилить Габровский отряд. Брянский, Волынский и Минский полки с приданными им батареями должны были срочно двинуться на юг в Габрово. В Сельви, как это наглядно продемонстрировали мытарства Брянского полка по сельви-габровской дороге, им делать было нечего, разве что бездействовать в ожидании надуманного наступления Османа-паши. Не мешкая, эти полки следовало отправлять далее за Балканы на усиление Гурко. Столь же необходимо было укрепить его отряд кавалерией, послав за Балканы как минимум казачий полк. Со свежими силами в составе 17,2 пехотного батальона (включая 5,2 батальона бригады Борейши), пяти артиллерийских батарей (одна из которых – девятифунтовая) и полка кавалерии Гурко получал прекрасные шансы разбить Сулеймана-пашу.

13 (25) июля Сулейман прибыл в Карабунар и спустя два дня, 15 (27) июля, на станции Радне-Михалеси, между Карабунаром и Ени-Загрой, встретился с Реуфом-пашой. На встрече Сулейман настоял на начале 17 (29) июля концентрического наступления на Эски-Загру, где, как он предполагал, были сосредоточены основные силы русских. С юго-запада от Филиппополя из Чирпана, с 8 батальонами, 1 батареей и 150 иррегулярными конниками к Эски-Загре должен был двинуться Халюсси-паша. С востока от Ени-Загры – Реуф-паша с 12 батальонами, 4 батареями, 1 эскадроном и 6 сотнями иррегулярной кавалерии. С юга же от Карабунара к Эски-Загре должны были подойти основные силы Сулеймана-паши.

Но что представляли собой эти силы? С одной стороны, это были закаленные боями в Черногории турецкие аскеры, с другой же – их численность «в среднем считалась по 380 человек». Патронами эти войска «были снабжены достаточно», но из-за отсутствия обоза солдатам приходилось носить с собой по 150 патронов. Сулейман-паша успел вооружить часть своих солдат современными ружьями Генри-Мартини, однако в отряде Реуфа-паши было четыре батальона, вооруженных старыми дульнозарядными ружьями. Что же касается артиллерии Сулеймана, то в ту пору ее «рацион» был весьма скромен: в среднем по 70 зарядов на орудие[404].

16 (28) июля в окрестностях Карабунара турецкие силы насчитывали 41 батальон, 4 батареи и 2 эскадрона, не считая иррегулярной кавалерии[405]. Умножаем количество батальонов на среднее число солдат… Выходит, что в тот день у Карабунара было около 15 500 пехотинцев. За два дня до этого турецких сил там, естественно, было гораздо меньше. И вот на рассвете 14 (24) июля, даже без помощи батальонов Орловского полка, на турок под Карабунаром обрушились бы около 10 000 пехоты и 1500 кавалерии Передового отряда. Так что расчеты Гурко, Нагловского и Сухотина о перспективах начала наступления на Карабунар 12 (24) июля были весьма приближены к реальным обстоятельствам и возможностям. С учетом же сил Орловского полка численность пехоты возросла бы до 12 000 человек. А через день-два к Карабунару стали бы подтягиваться свежие батальоны Брянского, Волынского и Минского полков с приданными батареями. Боеспособная численность Передового отряда в районе Карабунара составила бы уже около 18 500 человек пехоты при 76–84 орудиях, не считая кавалерии. А если это помножить на ту энергию, которую развил Гурко, и опыт боев, накопленный его отрядом, то разгром разрозненных турецких сил на юге Балкан становился неминуем.

Надо учесть еще и то, что турецкие военачальники преувеличивали силы отряда Гурко. Так что наверняка после разгрома Сулеймана у Карабунара два других турецких командира, Реуф и Халюсси, предпочли бы избежать столкновения с отрядом Гурко и отступить.

Но что бы произошло, если бы главнокомандующий принял решение о движении указанных сил на помощь Гурко после 12 (24) июля, как это, собственно, и случилось с бригадой Борейши.

В текущей реальности 19 (31) июля в девятом часу утра основные силы Сулеймана-паши повели атаку на позиции отряда Н.М. Лейхтенбергского, закрепившегося в Эски-Загре. Отряд насчитывал около 3500 человек (4 болгарские дружины, 14 эскадронов и сотен при 12 орудиях), что составляло более четверти всех сил, находившихся на тот момент в распоряжении Гурко[406]. По данным зарубежных наблюдателей, Сулейман ввел в дело под Эски-Загрой от 12 до 15 тысяч человек[407]. Однако, с учетом численности солдат в его батальонах, думается, что это количество было все же преувеличенным. Замечу, что в то время, когда войска Сулеймана расправлялись под Эски-Загрой с малочисленным русским отрядом, в 30 километрах севернее, в Казанлыке, простаивали две болгарские дружины (около 1100 чел.), оставленные там Гурко во многом вынужденно – для защиты местного болгарского населения.

В тот же день, 19 (31) июля, после захвата Ени-Загры основные силы Передового отряда под командованием Гурко устремляются к Эски-Загре на помощь отряду Лейхтенбергского. Под Джуранли, всего в семи километрах от Эски-Загры, они настигают шедший на соединение с войсками Сулеймана отряд Реуфа-паши и к 14 часам разбивают его. Реуф был уверен, что его еще не обстрелянных новобранцев выручат закаленные боями в Черногории аскеры Сулеймана. Однако он просчитался и был разбит. Сулейман слышал грохот большого боя на своем правом фланге, но проигнорировал его. Такого предательства Реуф до конца своих дней ему не простит.

Гурко намеревался атаковать и батальоны Сулеймана-паши. С этой целью он послал защитникам Эски-Загры приказание держаться до последней крайности. Сулейман же, преувеличивая силы Гурко, считал, что русские потому так упорно сдерживали атаки его войск, что с минуты на минуту ожидали подхода подкреплений из Ени-Загры, с помощью которых «они одержали бы блестящую победу»[408]. Однако между 13 и 14 часами турки уже ворвались в Эски-Загру, а ее защитники начали отступление. К 17 часам к городу подошли батальоны Халюсси-паши. Отряд же Гурко только около 18.30 сосредоточился в четырех километрах от Эски-Загры. Потери были значительными, а положение с боеприпасами – просто критическим. К тому же Передовой отряд оказался разделен. Разбитые части из Эски-Загры стали отступать на север, к Казанлыку, и далее на Шипкинский перевал. Основные силы отряда тоже вынуждены были отходить, только на северо-восток, к Дальбокскому перевалу.