Алекс Войд - Дмитрий Ангор

прекратились, и трубку подняли.

— Отец! — воскликнул я. — Отец, мне нужна твоя помощь. Меня подставили! Отец?

Я не услышал его голоса; вместо этого в трубке царила тишина. Как так? Ведь он взял трубку. Почему он молчит?

*Пип-пип-пип*

Отец отключился, не произнеся ни слова. Что это значит? С дрожью в руках я начал набирать номер матери, но мне приказали положить трубку.

— Время вышло! — объявил следователь.

— Как это вышло? — я уставился на него с недоумением. — Вы же сказали, что у меня есть пять минут для разговора, а я даже еще не поговорил, потому что связь оборвалась или был сброс. В тут может быть моя вина?

Однако они начали вырывать трубку из моих рук, и я стал отталкиваться от сотрудников тюрьмы ногами, потому что их поведение было абсолютно беззаконным. Конечно, я не хотел их бить, зная, что за это могут дать срок, но эти подонки лишали меня возможности связаться с родными.

Они нарушали мои права! Поэтому я держал трубку до последнего, пока конвоиры не начали избивать меня дубинками. И тут я уже был в ярости. Я не собирался мириться с таким отношением к себе.

Я вырвал дубинку у одного из них, выкрутив его руку, и начал защищаться. Не составило особого труда раскидать их по полу. Увидев потасовку, следователь испуганно убежал за металлическую решетчатую дверь.

Он позвал подмогу, и на меня набросилась толпа конвоиров в касках и со щитами. Я бы, возможно, смог справиться, но у них были пистолеты, да и к тому же они ударили меня электрошокером и начали беспощадно пинать ногами. Если в этой ситуации что-то и могло радовать, так это то, что я пятерым сломал нос, двоим рёбра, а троим выбил зубы. Сами напросились!

В общем, я хорошо постоял за себя и мог этим гордиться. В закрытом узком пространстве маневрировать нанося удары было сложно. К тому же у меня болел живот и из носа лилась кровь. Однако им было всё равно. Меня подхватили под мышки и оттащили в камеру, где я чуть не умер. Моё тело покрылось огромными гематомами, и я еще повезло, что нос не сломан. Я лёг на кровать с убогим тонким матрацом.

*На следующий день*

Ко мне привели адвоката, который заметил мои синяки и не удивился, хотя мужик оказался хорошим. Но для меня было бы важнее, если бы он был гениальным адвокатом.

— Здравствуйте, меня зовут Геннадий Харитонович, — поприветствовал он меня и поправил свои прямоугольные очки на носу.

— Здравствуйте, — я поднялся на кровати. — Давайте перейдем сразу к делу. Хочу сообщить, что конвоиры меня избили и не дали совершить телефонный звонок.

— Мы подадим на них жалобу, — сказал адвокат. — И потребуем еще одной возможности совершить звонок. Также я вызову врача для осмотра ваших травм и оказания медицинской помощи, если она будет нужна.

— Судя по вашему взгляду, такое здесь происходит часто? — поинтересовался я.

— Разное бывает, — ответил он. — Встречаются чаще случаи все же вызванные поведением самих заключенных.

— Или заключенных провоцируют на нападение своим поведением сотрудники учреждения, — добавил я. — Как это, к примеру, произошло в моем случае.

Далее Геннадий задал мне множество вопросов о дне убийства, и мы вместе начали выстраивать линию защиты для суда. Адвокат сдержал своё слово: на следующий день ко мне пришёл врач, а тех конвоиров оштрафовали за неподобающее поведение. Хотя по правде говоря, их следовало бы уволить или даже осудить, этих вонючих собак! Но это сейчас не было главной проблемой, однозначно. Как говорится, драка дракой, но тюремный срок — нет, спасибо!

Позже мне вновь разрешили совершить телефонный звонок, и к моему полному разочарованию, я услышал фразу: «Данный номер абонента не существует». Получается, родители заблокировали старые номера? Но зачем? Разве их не волнует, где их сын? Это просто невероятно! Значит ли это, что я могу забыть о помощи?

Дни тянулись бесконечно, и я ждал суда. Верил ли я в то, что мы победим? Кто его знает. Я уже ни о чём не думал. Просто сидел и был потрясён происходящим.

Но я не терял надежду, ведь я не из тех, кто легко сдаётся. Можно попросить адвоката связаться с Алёшей. Правда, чем бы робот мог помочь мне в такой ситуации? Своими глупыми шутками? Он бы, наверное, предложил научить меня делать чифир или шахматы из хлебного мякиша.

Или я не знаю, может быть, попрошу адвоката связаться с князем, ведь я увижусь с ним только на суде, и там поговорить точно не удастся. Единственный, кто мог понять, что мне не было нужды убивать Вадима Глебовича — это его племянник. Нужно узнать через Геннадия его мнение обо мне. Не хотелось верить, что он тоже считает меня убийцей. Это же абсурд!

Короче говоря, я провёл в камере целый месяц и успел переосмыслить многое. Во-первых, почему родители меня не ищут; во-вторых, почему меня не ищет хотя бы Алёша; и в-третьих, почему князь верит в то, что его дядю убил я? Факт в том, что адвокат связался с ним по поводу меня, и тот лишь пожал плечами. Мол, раз у меня был нож, значит, вероятно я и порешил Вадима Глебовича.

В общем, логика у всех вокруг, как я понимаю, вышла из строя, за исключением меня и адвоката, ведь мы были самыми адекватными людьми в этом районе. Геннадий хотя бы верил мне. Или у него просто такая работа: верить своим подзащитным. Хотя вряд ли это так, потому что хороший адвокат не занимается самообманом; он предполагает самое худшее и заранее продумывает план действий на случай любого развития событий.

Глава 16

Глава 16

Через месяц и две недели наступил день суда, но я держался уверенно, ведь кто, если не я? Как выяснилось, от меня, кажется, отказалась семья, хотя я до сих пор не могу в это поверить. Понимаю, что отец мог бы так поступить, но мать… Эта мысль не укладывалась в голове, и я перебирал десятки возможных причин, по которым мои родители словно испарились из моей жизни, но так и не нашёл убедительных объяснений.

В конце концов, мы живём в материальном мире, и здесь важны факты. Поэтому пришлось смириться с тем, что в данный момент у меня есть только я сам и небольшая